Луи Боден - Инки. Быт. Культура. Религия

При этом ничего не изменилось в древнем тройственном разделении аграрного сообщества. Леса и пастбища остались в общем пользовании, дома и приусадебное хозяйство принадлежали семьям, культивируемая земля перераспределялась среди членов сообщества каждый год с учетом полей, находящихся под парами. Глава каждой семьи имел право владеть двумя ламами, навоз и шерсть которых забирал себе, мог использовать животных в качестве транспорта, но не имел права забивать их. Исключением являлись большие стада в некоторых районах (племена колья). Иногда на коммунальных пастбищах паслись общие животные, шерсть которых впоследствии распределялась между членами сообщества.

Кроме своих собственных земель, индейцы должны были обрабатывать земли, принадлежащие старикам, инвалидам, вдовам или сиротам (по-нашему, служба социального обеспечения), земли курака в соответствии с местной традицией, а также земли Инки и Солнца.

Размеры земель, принадлежавших Солнцу, варьировались в соответствии со значимостью храмов и уака, которых необходимо было обеспечить продуктами. Размер наделов зависел от числа жрецов и объема жертвоприношений.

Землевладения Инки были единственными, размеры которых не определялись по уже существовавшим правилам, они составляли остаток земель. В этих условиях вполне понятна заинтересованность государственных чиновников в осуществлении всех мер, способных увеличить урожайность этих наделов. Минимум гарантировался всем. Экономическая и религиозная основа была четко определена. Излишки уходили государству. Земли Инки охраняли специальные живущие на них стражи, которые могли и не принадлежать к местной коммуне.

Сложности возникали тогда, когда из-за роста населения или засушливой погоды сообщество не могло обеспечить себе прожиточный минимум. Как мы уже знаем, в таких случаях по распоряжению государственных властей определенное число семей могло быть переселено в другое место, но иногда принималось и другое решение, особенно в тех случаях, когда не хватало лишь определенных продуктов. Коммунальные наделы земли в прибрежных долинах брались под контроль центральной администрацией, которая объясняла населению необходимость тщательно соблюдать правила посева и сбора урожая.

В государственные хранилища поступали продукты, полученные не только на землях Инки и Солнца, но также шерсть лам, стада которых принадлежали этим двум божествам и содержались только в высокогорных районах. Шерсть животных, пойманных во время императорских охот, и особенно шерсть викуньи, тоже поступала в эти хранилища.

Давайте представим себе, что мы находимся во времена инков, и проследим за индейцем, направляющимся на работу погожим июльским утром. По неоспоримому закону земли Инки и Солнца надлежало обрабатывать прежде других. Трудно себе представить что-либо более справедливое. На рассвете этого дня трубач взбирается на холм у деревни и начинает трубить в витую раковину, созывая обитателей. Приходят все. Жены собираются семейными группами, с лопатами на плечах и в праздничных одеждах. Служить богу Света или его представителю на земле – это не работа, а удовольствие. Более того, все знали, что император лично ежегодно в это время выходит на поле Колькампата, отведенное для почитания Солнца, и пашет землю в честь своего Создателя.

Когда все собрались, чиновники ставят задачи перед руководителями групп, а те в свою очередь дают указания своим подчиненным. Каждому дается по длинной и узкой полоске земли. Руководитель двигался с краю, а вся группа шла параллельно ему. Эта система, подобно другим типам распределения между членами сообщества, четко определяла перед каждым его задачу. Тот, кто закончил работу, не помогал другим, иначе, как поясняет один юрист, они бы ничего не сделали. На деле никто не вырывался вперед и не отставал от других, индейцы двигались линией, каждый по своей полоске земли. Люди пели песню, равномерно обрабатывая свою полоску в такт с ней. Регулирующий общую скорость движения припев означал «победу» – хайльи над природой, над злыми духами, над голодом и смертью.

Для возделывания земли использовался довольно простой инструмент – таклья, палка из твердого дерева немного длиннее трех футов. В Эквадоре он делался с канавкой в центре, чтобы легче было держать его левой рукой. В Перу второй кусок загнутого твердого дерева привязывался в центре. Его держат правой рукой, а левой берутся за основной стержень сверху. В обеих моделях чуть выше заостренного конца фиксировались две небольшие скрещенные палки, на которые работник наступал ногой, чтобы вогнать деревяшку в землю, подобно лопате. Таклья не только выворачивала куски земли, но и крошила их. Пома де Айяла приводит великолепный рисунок Адама, работающего этим инструментом.

При обработке земли индеец поднимал свой инструмент и с силой вгонял его в землю, затем придавливал ногой и руками, двигая инструмент вперед-назад, чтобы раскрошить землю. Его жена подбирала камни и разбивала комья земли. Работа заключалась в выкапывании целой серии ямок, в которые закладывались семена. Это не была сплошная полоса вспаханной земли. Вырыв ряд таких ямок, группа приступала к рытью следующего ряда под прямым углом к первому.

Иногда вместо двух людей работали трое: двое мужчин и одна женщина, чтобы сделать углубления более глубокими. Присутствие женщины имело не только экономическое, но и магическое значение. Поскольку земля имела женское начало, будучи матерью-кормилицей, то индианка должна была иметь с ней более тесный контакт, чем ее отец или муж.

Рабочие инструменты варьировались в зависимости от региона. У арауканов таклья имела вид трезубца, а укрепленный на рукоятке просверленный камень придавал ей больше веса. На островах Чилое инструментом работали сразу двое: один вгонял его в землю, а другой с помощью палки выворачивал из земли острый конец инструмента вместе с огромным куском дерна.

Для выкапывания картофеля фермер использовал бронзовый тесак с изогнутой деревянной рукояткой.

После обработки земель Инки и Солнца индейцы работали на наделах тех, кто сам был не в состоянии сделать это. Об этом мы уже упоминали. На этот раз люди одевались в рабочие одежды. За их работой следили официальные лица. Но когда в конце концов они возвращались на свои собственные наделы, люди работали по своему собственному усмотрению. Обычно работа начиналась с аккуратной разметки земли с помощью камней или кактусов. Затем определялся сам порядок работ.

Для охраны своих полей индейцы использовали очень практичный метод: они поручали эту задачу определенным камням. Поскольку все на земле было одушевленным, специальные благонадежные камни лучше всех выполняли эту задачу. Их называли уанка. В некоторых местностях их можно встретить и сегодня. В Пируро, в провинции Уануко, с незапамятных времен поля охраняла каменная плита. Она также оберегала животных от ударов молнии. Чтобы завоевать благосклонность камня, индейцы украшали его цветами и поливали чичей. Существование этих молчаливых часовых, нетребовательных, но бдительных, отмечалось еще испанскими миссионерами во времена их охоты за идолами.

На берегах озера Титикака и тихоокеанском побережье рыба была основой питания семьи. Индейцы пользовались крючками, сетями, ловушками и ночными факелами, при свете которых они искусно убивали привлеченную их светом рыбу с помощью стрел.

Рыбацкая лодка на озере Титикака напоминает ту, которую нынешние туристы могут видеть с борта парохода, курсирующего между Пуной в Перу и Гуаякилем в Боливии. Ее строят из плотно связанных стеблей тростника тотора. Лодка имеет пять или шесть футов в длину и примерно два фута в ширину. На ее желтом корпусе крепятся две небольшие мачты, поддерживающие парус, также изготовленный из тотора. Она, подобно угрю, петляя, плывет через заросли тростника, которыми поросло устье Десагуадеро. Создателями лодки, как и прежде, являются знаменитые уру, о древних истоках и упадке которых мы уже рассказывали.

Челн, используемый рыбаками тихоокеанского побережья, также изготавливался из тростника, но более примитивно. Он имел форму сигары, центр напоминал седло с приподнятой задней частью, поэтому испанцы называли его «маленькая тростниковая лошадь». Оседлав его и опустив ноги в воду, рыбак управлял лодкой с помощью весла.

Для более серьезной рыбалки жители побережья используют тихоокеанский плот. Судно, иногда внушительных размеров, делают из базальтовых стволов. Эту твердую и легкую древесину можно без труда найти в лесах, покрывающих тихоокеанское побережье к северу от Тумбеца. Стволы одинакового размера, но разной длины укладывают один к другому и крепко связывают. В центре находится самый длинный ствол, а справа и слева от него бревна уменьшаются по убывающей, подобно пальцам на руке. Сверху делается палуба и каюта из тростника. Полотняный парус позволяет использовать ветер, а привязанный на веревке большой камень служит якорем. Весьма изобретательно между бревен вставляются доски, действующие как киль, заменяющий руль. В результате, когда кормовые доски оказывают большее сопротивление, чем носовые, напор ветра на парус поворачивает нос судна, а при противоположных обстоятельствах поворачивается корма. Таким образом, достаточно поднять или опустить доски, чтобы совместными усилиями получить нужный результат.