Николай Платошкин - Американская разведка против Гитлера

В Нанкине Уортон восстановил дружбу с китайцем Дай Ли, с которым познакомился ранее, когда китайские студенты играли в Пекине в баскетбол против морских пехотинцев из охраны посольства США[22]. Дай Ли служил в полиции китайского диктатора Чан Кайши и в 1927 году составлял списки подлежавших аресту и казни коммунистов. Зверства Дая были хорошо известны в тогдашнем Китае, и в 1935 году этот китаец фактически возглавил тайную политическую полицию Чан Кайши.

Уортон просто попросил Дая поделиться своей агентурой, и тот согласился.

Никакой специальной разведподготовкой и навыками вербовки Уортон не обладал и решил просто купить потенциальных агентов за деньги. Дай «подкинул» ему австрийского художника Фритца Шифа, которого Уортон несколько раз угощал обедом в Американском клубе. Наконец он предложил Шифу возглавить американскую разведсеть в Японии и обосноваться в Сасебо под видом учредителя художественной школы. Австриец согласился и взял 200 долларов на поездку в Японию. Целью сети было следить за перемещениями японского флота, а также выяснить, какого калибра были самые большие пушки на японских линкорах.

Но через месяц Шиф вернулся в Шанхай и сообщил, что ничего не получилось.

Тогда Уортон в феврале 1936 года отправил в Сасебо и Нагасаки китайца Чен Чженьцзяна с той же целью. За ним последовали еще один австриец, Франц фон Штернбург, и еще два китайца. Результат был таким же.

Самого Уортона сменили в том же феврале 1936 года, и он с радостью убыл на родину, причем через Японию, где каждую минуту боялся ареста. Из Шанхая пришлось уехать потому, что некоторые расквартированные там американские морские пехотинцы знали Уортона и постоянно досаждали ему расспросами, что он, собственно, делает в Китае.

Таким образом, в отличие от Рихарда Зорге Уортону не удалось создать в Японии даже подобия разведсети, что лишний раз говорит о высоком профессионализме очень молодой советской разведки и о вопиющей бестолковости американских спецслужб межвоенного периода.

7 марта 1934 года в Москву прибыло первое посольство США, в составе которого находился и военно-морской атташе, капитан морской пехоты Ниммер. Выбор на эту должность морского пехотинца (а не офицера ВМС) означал, что в Вашингтоне оценивали боевые возможности только что возрождавшегося советского флота как мизерные. Уже менее чем через год, 16 февраля 1935 года, офис военно-морского атташе был закрыт по странной официальной причине – из-за отказа советского правительства платить США по долгам царского режима. На самом деле Ниммер обиделся, что русские не давали ему по стране никакой свободы передвижения. К тому же в Вашингтоне решили, что малая ценность добытой в СССР информации не оправдывает издержек на содержание офиса военно-морского атташе в Москве[23].

Сухопутные силы США (US Army) находились в состоянии упадка и стагнации практически в течение всего периода между гражданской (1861–1865 гг.) и Первой мировой войнами. Индейцы и мексиканцы были «успешно» разбиты (а первые еще и практически полностью уничтожены), а никакой иной опасности для звездно-полосатого стяга на суше не предвиделось.

Армейская разведка – Отдел военной разведки – была учреждена в 1885 году. После вступления в США в Первую мировую войну начальник Генерального штаба сухопутных войск распорядился в апреле 1917 года учредить секцию разведки в военной академии. Затем ее оттуда вывели и официально назвали Отделом военной разведки (Military Intelligence Division, MID).

Окончание войны, как и в случае с военно-морской разведкой, ознаменовалось резким сокращением штатов: вместо 1144 сотрудников осталось 90 (1922 год). К 1936 году и этот весьма скромный уровень упал до 66 человек. Правда, следует заметить, что и во французской военной разведке («Второе бюро») середины 30-х годов работало всего 75 человек. А ведь французская армия после 1918 года считалась сильнейшей в Европе.

В 1938 году в военной разведке США работало 18 офицеров действительной службы и 46 гражданских сотрудников.

Армейская разведка должна была следить за техническими новинками сухопутных сил (включая авиацию) иностранных государств и добывать сведения об их оперативном и стратегическом военном планировании. Кроме того, в ее задачу входила подготовка карт и топографических планов возможных театров военных действий.

Отдел был разбит на семь географических секций, которые получали и анализировали информацию от американских военных атташе за границей. По наиболее важным странам составляли специальный информационный файл, который периодически обновлялся.

Дело с анализом военно-технической информации в военном министерстве обстояло еще хуже, чем в военно-морском. Бюджет на содержание сухопутных сил сокращался практически вплоть до Второй мировой войны, и армия не закупала даже собственные технические новинки, не говоря уже об иностранных.

Как и в случае с военно-морской разведкой, практически единственным источником информации были военные атташе США за границей. К моменту начала Первой мировой войны их насчитывалось 15 (были аккредитованы в 19 странах). В 1918 году число военных дипломатов выросло до 111, но к 1922 году опять снизилось до 30. Были отозваны военные атташе из Чехословакии, Бельгии, Нидерландов, Египта, Эквадора, Швеции, Венгрии. Военный атташе в Германии, например, стал отвечать еще и за Швецию, Швейцарию и Голландию.

В 1933–1937 гг. США так и не вышли из Великой депрессии, и конгресс в целях экономии расходов установил верхнюю планку численности военных дипломатов в 32 офицера. Тем не менее у США был третий по величине в мире корпус военных атташе после Франции и Великобритании. Информация шла из 44 стран.

На должность военных атташе обычно подбирались армейские офицеры с командным опытом, аналитическим складом ума и желательно еще и со знанием иностранного языка. В том, что касается европейских языков, особых проблем не было. Но беда, как и в случае с ВМС, была с японским и китайским. Для языковой практики офицеров направляли в Японию, где они могли 6 месяцев стажироваться в японских армейских частях. Поощрялись поездки практикантов по стране с тем, чтобы они могли лучше «вжиться» в менталитет японцев. В 20—30-е годы в Японию и Китай направляли по 6–8 офицеров в год.

В 20—30-е годы в наиболее технически продвинутые страны (Великобритания, Италия, Франция, Германия, Испания и Греция) были командированы и специалисты по авиации.

Самыми престижными постами военных атташе считались Париж и Берлин (для военно-морского атташе – Лондон), так как Германию и Францию считали законодательницами мировой моды в вооружении и тактике.

Начало Второй мировой войны в Европе заставило конгресс США увеличить в 1940 году численность военной разведки с 69 до 80 штатных единиц. Но по-настоящему радикальный рост начался лишь в 1941 году. К моменту нападения Японии на США в армейской разведке было уже 848 сотрудников, в том числе 200 офицеров[24].

О работе американской военной разведки дают представление, например, сообщения, поступавшие из Германии.

Там у американцев было гораздо больше возможностей для сбора самых разных сведений, чем в других странах, если учесть, что территория Германии после Версальского мира была частично оккупирована союзниками. Например, в июле 1919 года в Германии находилось 3543 офицера и 73 821 солдат и унтер-офицеров американской армии. И хотя численность оккупационных войск к декабрю 1922 года фактически сошла на нет (105 офицеров и 1060 солдат и унтер-офицеров)[25], всю территорию Германии бесконтрольно «бороздили» союзнические контрольные миссии, стремившиеся выявить и предотвратить тайное восстановление военного потенциала рейха.

Аппарат американского военного атташе информировал Вашингтон не только об общеполитической ситуации в Германии, но и о множестве частных вопросов: затрагивалось денежное довольствие рейхсвера, дислокация немецких войск в Восточной Пруссии, изменения в германских уставах, реорганизация армии при Гитлере и т. д. Но в целом бросается в глаза, что сведения почерпнуты из открытых источников и не носят аналитического, а тем более прогнозного характера.

Интересно, что посольство США в Берлине (включая военный атташат) было никак не встревожено приходом Гитлера к власти 30 января 1933 года. Временный поверенный в делах США в Германии Клифот обедал 1 февраля 1933 года с Ялмаром Шахтом[26] (которого Гитлер в марте 1933 года сделал главой рейхсбанка), и тот от имени фюрера заверил, что американскому бизнесу в Германии нечего бояться[27].

Для Вашингтона это было самым главным.

Ведущая американская газета «Нью-Йорк Таймс», комментируя 31 января 1933 года назначение Гитлера рейхсканцлером, писала, что никакого особого повода для тревоги нет[28].