Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди

Конгрессмен Боггс упомянул затем о раздорах среди техасских демократов.

— Господин президент, — сказал он полушутя, — вы отправляетесь в настоящее осиное гнездо.

Кеннеди рассеянно ответил:

— Ну, а в результате всегда собираются толпы людей, с которыми интересно встречаться.

В своем кабинете, залитом солнечным светом, предвещающим ясный осенний день, он снова принялся за текущие административные дела. В 9. 15 заместитель министра финансов Генри Фаулер доложил о том, что нового с налоговым законопроектом. Фаулер, виргинец с изысканными манерами, был любимцем — президента. Кеннеди оживленно поговорил с ним несколько минут и показал ему новую модель корабля. В 9. 38 к президенту смущенно прошли на цыпочках три студента из Западного Берлина, и он поздоровался с ними. В 9. 42 делегация офицеров-танкистов вручила президенту приветственный адрес 8-й бронетанковой дивизии. В 9. 45 по телефону от министра финансов Диллона поступило сообщение. Диллон был в сенате, где давал показания по вопросу о продаже Советскому Союзу пшеницы. Обстановка в сенате была как в настоящем осином гнезде, и в 9. 48 сенатор Смазерс вернулся со специальным помощником президента Лэрри О’Брайеном, чтобы получить указание, какой тактики придерживаться в этом вопросе в сенате. После них, согласно очередности, важно вошел шеф протокола государственного департамента Энджи Дьюк, сопровождавший посла США в Сьерра-Леоне; специальный советник президента по вопросам науки и техники Джерри Визнер представил делегацию американских ученых, которые только что вернулись с конференции по межпланетным связям, проходившей в Женеве; член Национального комитета демократической партии Джон Бейли просиял, когда президент пожал руки Лине Хорн и пяти другим артистам; явился, прежде чем отправиться в Японию вместе с другими членами кабинета, министр сельского хозяйства Орвил Фримэн. Он и его заместитель Чарли Мэрфи обрисовали положение в американском сельском хозяйство; затем вошел генеральный секретарь Международного секретариата Корпуса мира[6] Дин Гудвин, сопровождавший семерых представителей латиноамериканской интеллигенции. Кеннеди задержал его на минутку.

В пятницу предстояло назначение Гудвина специальным помощником президента по вопросам культуры. Сейчас, однако, президента интересовали его сообщения по поводу американского персонала в странах Латинской Америки.

Затем из госдепартамента прибыли заместитель государственного секретаря У. Алексис Джонсон и два его хмурых помощника. С камбоджийцами опять не было складу. Принц Нородом Сианук только что потребовал, чтобы США прекратили всякую экономическую помощь его стране[7].

Вопрос: Должен ли наш посол урезонивать его?

Ответ: Нет, не должен.

Кеннеди был резок. Оказание помощи должно быть прекращено немедленно, сегодня же, по второй половине дня. Поскольку было уже 17.50, три дипломата сразу удалились. Зазвонил телефон у Эвелин Линкольн.

— У телефона миссис Кеннеди, — сказала она президенту. — Судьи ждут наверху.

Прием, которому предстояло быть последним публичным появлением Кеннеди в столице, состоял из двух частой. Участие в официальных церемониях — любимое занятие в Вашингтоне, и никто но предается ему с большим удовольствием, чем судьи. С другой стороны, никто не проявлял большей готовности отказаться от официальных церемоний, чем семейство Кеннеди. Необходимость устроить прием для членов Верховного суда была очевидной, но их было всего одиннадцать, включая ушедших в отставку.

В верхнем этаже резиденции главы правительства разыгрывалась первая часть представления, в которой участвовали члены Верховного суда и министр юстиции. Внизу ожидали участники второй части — 565 представителей правосудия и оруженосцев Белого дома и в их числе наиболее преданные сторонники политики «новых рубежей». Это они три года назад прибыли в конце января в Вашингтон, чтобы приветствовать президента[8] на заснеженной Пенсильвания-авеню, ярко раздуть зажженную им искру и самим зажечься порывом, ставшим позднее известным как «стиль Кеннеди».

Стиль этот обладал почти магическим свойством. Кеннеди окружала атмосфера драматизма. Как заявил в частной беседе Эйзенхауэр, Кеннеди стал любимцем публики. С ним всегда что-то происходило, ему всегда предстояло что-то совершить. Помимо государственной деятельности у него был широкий круг интересов. Все интересовало этого человека. Даже самые скучные детали могли вызвать его живейшее любопытство. Например, обновление обстановки его кабинета, которое должно было происходить за счет средств, вырученных от продажи путеводителя по Белому дому, составленному Жаклин, стоимостью один доллар. Несколько модель назад декораторы уже все подготовили, и им нужно было только полтора дня на завершение работ, в течение которых пустовало бы помещение. Во вторую половину дня во вторник в зале заседаний кабинета были повешены новые занавеси. В пятницу предстояло покрыть ярко-красным ковром пол в кабинете президента. Большинству руководителей декораторы мешают, но глава правительства был увлечен их работой и о интересом следил за ее результатами.

В ожидании президента гости наверху болтали друг о другом, потягивали коктейли. Дверь открылась. Вошел президент. Он плавно двигался по толстому ковру, блестя лаковыми ботинками, слегка наклонив широкие плечи, приветливо улыбаясь. Он начал торжественный обход зала, остановившись перед председателем Верховного суда Эрлом Уорреном. Судья Уильям Дуглас представил свою молодую невесту.

— Познакомьтесь с моим «начальством», — сказал он.

Кеннеди ждал этого момента. Он слышал о том, что она молода, и предсказывал, что жены других членов Верховного суда, которые были старше, ревниво к ней отнесутся.

— Я рад приветствовать «начальство», — ответил президент, широко улыбаясь.

— Я понимаю, сколь велика ответственность, которую вы несете, находясь на своем посту.

Подошел Роберт Кеннеди, чтобы поговорить с невестой Дугласа, а президент присел на диван и заговорил о тремя судьями. На следующей неделе, сказал президент члену Верховного суда Голдбергу, ему хотелось бы поговорить с ним по личному делу. Голдберг высказал предположение, что речь, вероятно, идет о найме рабочих для обслуживания президентской дачи. Раньше Голдберг уже выполнял для него подобные поручения, так как он специализировался в прошлом в качестве юриста по вопросам труда. Президент кивнул головой и, отказавшись от предложенного ему коктейля, перебрался в мягкое кресло-качалку под золочеными каминными часами. Слева от него расположился судья Байрон Уайт, классический тип американца с мощным телосложением, друг Кеннеди в течение почти четверти века и его товарищ по оружию во время войны.

Вошли дамы. Этель Кеннеди следила с другого конца зала за президентом. С 1950 года она была женой его брата и лучше всех из присутствовавших здесь женщин, кроме первой леди, знала президента. Его светские разговоры не обманывали ее. Они не давали представления о том, о чем он действительно думает. И вдруг она поняла, что он озабочен чем-то очень серьезным. Он откинулся назад и качалке и, подпоров рукой подбородок, смотрел вперед полузакрытыми серыми глазами. Председатель Верховного суда крикнул ему шутя через зал, что в Техасе ему придется нелегко. Ответа не последовало. Кеннеди глубоко ушел в свои мысли. «Почему Джек так озабочен?» — подумала Этель. За минуту перед тем как публика должна была двинуться к лестницам, она прошла через зал и поздоровалась с ним. Раньше президент всегда отвечал ей, как бы он ни был занят. Теперь он молчал. Впервые за тринадцать лет он смотрел на нее невидящими глазами.

Да, в Техасе ему должно было прийтись нелегко. Председатель Верховного суда Уоррен в молодости был крупным политиком, крупнейшим в Калифорнии. Но ему не приходилось сталкиваться с такими интригами, как в демократической партии Техаса — штата с однозвездным флагом. Здесь, как и в других местах, национальное руководство демократической партии делало все, что могло, для сохранения мира. Политика — искусство возможного. По Техас презирал мир. Каждый избирательный округ был автономным княжеством, раздираемым внутрипартийной борьбой. Партийные боссы жили, как князья, — в состоя мни постоянной междоусобицы, нападая друг на друга, преследуя ни в чем не повинных вассалов. Они были политическими каннибалами, и простодушный пришелец, который рискнул бы появиться среди них, мог быть съеден живьем.

Джон Кеннеди не был простодушен. Нельзя сказать, что внутриполитическая борьба в Массачусетсе велась по всем правилам игры. Он знал Техас не хуже Огайо. На съезде демократической партии в Лос-Анджелесе в 1960 году, когда Джонсон пытался обойти его при выдвижении кандидатуры на пост президента, ему пришлось выдержать атаку сторонников Джонсона, распространявших слухи о том, чти Кеннеди болен и не доживет до конца своего первого срока. (После Лос-Анджелеса они невинно объяснили, что имели и виду болезнь Аддисона. ) С тех пор он несколько раз бывал в этом штате, последний раз б июня 1963 года. В отеле «Кортес» в Эль-Пасо Коннэли дал согласие на предстоящую поездку, и в течение последних двух недель представители Национального комитета демократической партии, посланные на разведку, прощупывали почву, чтобы обнаружить наиболее опасные места. Президент, однако, не читал их донесений. Его делом было управлять страной. Перспективным планированием занимались другие, в первую очередь специальный помощник президента О’Доннел, у которого были свои обязанности. Таким образом, Белый дом имел лишь слабое представление о перипетиях ожесточенной вражды, разгоревшейся между двумя влиятельными техасцами — Ярборо и Коннэли.