Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди

Как выразились помощники президента О’Доннел и O'Брайен, губернатор Коннэли получил в руки козырные карты, Н начало октября он впервые дал понять, какой ход он собирается сделать. Прежде чем лететь на восток для обсуждении деталей поездки, он провел в отеле «Адольфус» совещание с верхушкой Далласа, на котором присутствовали председатель могущественного Совета граждан города Дж.. Эрик Джонсон, президент Торговой пала Роберт Коллум, председатель Национального торгового банка Р. Л. Торптон, сын издателя далласской утренние газеты «Мориниг Стар» Теда Дили — Джо Дили (сам Тед был в это время в Вашингтоне) и корреспондент далласской «Таймс геральд» Альберт Джексон. На этом совещании губернатор фактически принес свои извинения за предстоящий визит президента. Он сказал, что оказало в трудном положении, сравнив свою роль с ролью капитана, у которою адмирал попросил разрешения посетит его корабль. Он но может запретить главе правительства приехать, но пусть они знают, что он не собирается «быть при Кеннеди мальчиком на побегушках». Более того, если он, Коннэли, использует этот случай, чтобы унизить Ярборо, то вполне возможно, что либерализм в Техасе удастся сокрушить. Представляется великолепный шанс вытеснить «либов» со сцены.

— Я но собираюсь нарушать обязательств в отношении либералом, объяснил он. — Мне надо иметь группу лиц, стоящих над партиями, которая должна представлять Даллас, и им, джентльмены, учитывая ваши связи, являетесь именно такой группой.

Третьего октября Коннэли созвал в Остине совещание конгрессменов от Техаса (Ярборо приглашен не был) и сообщил им, что президент хочет посетить четыре крупнейших города штата — Сан-Антонио, Хьюстон, Форт-Уорт и Даллас. По мнению Коннэли, поддержку Кеннеди в Техасе оказывали «негры и служивые демократы». К несчастью, они были бедны, а центральное руководство демократической партии хотело, чтобы поездка пополнила партийную кассу.

— Я думаю, что это неправильно, — сказал Коннэли. — вы знаете, что те, кто поддерживает Кеннеди, — это люди, которые не имеют денег. Я говорил с бизнесменами, они не собираются финансировать его предвыборную кампанию.

Это вызвало краткую стычку. Вмешался конгрессмен Генри Гонзалес, либерал из Сан-Антонио.

— С кем из деловых людей вы говорили? — спросил сердито. — Если с теми, кого вы назначали на должности, то не приходится ожидать, чтобы они были за Кеннеди, потому что это кучка республиканцев. Я мог бы принести к вам деловых людей, но они вам могут не понравиться, потому что не будут вас поддерживать.

Губернатор, взволнованно курил одну сигарету за другой, но упорно стоял на своем. Поездка должна иметь внепартийный характер.

, На следующий день Коннэли проводил примерно такую же линию в беседе с Кеннеди, добавив при этом несколько «ласковых слов» по адресу Ярборо. В конце концов был достигнут компромисс: в Сан-Антонио президент выступит на открытии шести новых зданий, принадлежащих военно-воздушной базе (внепартийная акция); в Хьюстоне он будет присутствовать на обеде в честь Альберта Томаса (партийное мероприятие, хотя и не приносящее пользы никому, кроме самого Томаса); в Форт-Уорте и Далласе главу правительства должны будут приветствовать представители властей и общественных организаций (непартийное мероприятие). Единственным местом сбора средств на избирательную кампанию будет Остин — столица штата и местопребывание губернатора. Коннэли выделил каждому конгрессмену для распределения определенное число билетов на обед в Остине. Ярборо получил свою квоту.

— Не втягивайте президента во внутриполитическую борьбу, — просил Коннэли.

Просьба эта была, конечно, абсурдной, ибо перед ним были не дети. И в Капитолии, и в Белом доме прекрасно понимали, что сама должность президента неизбежно связана с внутриполитической борьбой. Трудность для Кеннеди заключалась в том, что он не мог оттолкнуть от себя Коннэли. Если бы официальная поездка в Техас создала видимость единого фронта демократической партии в этом штате, то это Кеннеди вполне устроило бы. Единственным человеком, который мог бы убедить губернатора пойти дальше этого, был его прежний лидер, а теперь вице-президент.

Джонсон, однако, помалкивал. По его словам, с ним не советовались о необходимости поездки. Первое, о чем президент Кеннеди сказал, это, что он собирается предпринять ату поездку. Исходя из этого, последовало довольно подробное обсуждение деталей.

Сначала вице-президент с энтузиазмом выступил за проведение кампании по сбору средств. Незадолго до этого на банкете в Массачусетсе было собрано 680 тысяч долларов в фонд демократической партии. Его чувству гордости за Техас был брошен вызов. К тому же, несмотря на энергичные опровержения Белого дома, упорно ходили слухи, что Кеннеди вычеркнет Джонсона из избирательного списка к президентским выборам 1964 года. До самого Джонсона дошло несколько тревожных сигналов. Преисполненный решимости доказать свою популярность, он предложил организовать в Техасе четыре банкета, на которых лояльные демократической партии лица могли бы продемонстрировать свою преданность Кеннеди и Джонсону, раскошелившись в пользу фонда предвыборной кампании будущего года.

Подобно Джонсону, Ярборо чутко улавливал, куда идет дело. Он догадывался о том, что его ожидают неприятности. До 19 октября он вынужден был соблюдать тактичное молчание. В этот день (что было хорошо известно Коннэли) в Остине предполагался обед в честь Ярборо для покрытия его долгов по проведению предвыборной кампании. Как только обед прошел, Ярборо начал подавать зловещие сигналы.

Он напомнил Белому дому историю своей неизменной преданности Кеннеди. Неужели он подвергнется унижениям в своем родном штате? Если так, то он предпочитает пребывать в мрачном раздумье в Вашингтоне. Его успокоили. Трижды, при разных обстоятельствах, Лэрри О’Брайен звонил ему и, растягивая своим звучным голосом слова, заверял его, что президент не проявит к нему никакого пренебрежения. Президент действительно очень хочет, чтобы сенатор был в числе лиц, сопровождающих его в поездке, сказал О’Брайен, и Кеннеди на самом деле так считал. Ехать без Ярборо было для него хуже, чем не ехать совсем. Среди либералов Техаса вспыхнуло бы возмущение, и они постарались бы отплатить за это на предстоящих выборах.

Однако ни в Белом доме, ни в Вашингтоне не было никого, если не считать молчавшего вице-президента, кто мог бы выступить в защиту интересов губернатора плата Техас. Покинув столицу, Коннэли плел тонкую и слоящую сеть интриг. На первые шелковистые нити ее наткнулся Джерри Бруно, коренастый человек с седловидным носом, высланный на разведку в Техас Национальным комитетом демократической партии. Поздно вечером 28 октября Бруно приземлился на аэродроме Остина и был тут же встречен соперничающими делегациями. Одна представляла Коннэли, другая — Ярборо. Действуя согласно указаниям О’Доннела, Бруно принес извинения представителям Ярборо. На следующий день он завтракал с Коннэли в клубе «Сорок акров» в Остине и полетел далее, чтобы осмотреть весь маршрут предстоящей поездки. Будучи в течение шести лет организатором различных кампаний для политических деятелей, участником нескольких предварительных выборов кандидатов в президенты и одних президентских выборов, Бруно был человеком закаленным. Но никогда еще он не сталкивался с таким количеством связных. Национальный комитет имел свое представительство в каждом графстве, и этого было вполне достаточно. Но губернатор Коннэли выставил вторую команду, сенатор Ярборо — третью, вице-президент Джонсон — четвертую, а профсоюзы, у которых в Техасе были свои трудности, — пятую. Во время своего пребывания в Далласе 30 октября — 1 ноября Бруно узнал об одной из интриг Коннэли, преследовавшей цель поставить на свое место сенатора Ярборо. Детали ее имеют значение, поскольку связаны с выбором помещения, где должен был выступать президент, а тем самым и с маршрутом, по которому должен был следовать кортеж от аэропорта к месту его выступления.

Сам Бруно отдавал предпочтение большому бальному залу отеля «Шератон» в Далласе. Но его ожидало разочарование: зал забронировала какая-то женская организация, а дирекция не захотела предложить дамам перебраться в другое помещение. Ему прямо заявили, что президент должен искать себе зал в другом месте. Никто не претендовал на Мемориальный зал Далласа. В нем было одиннадцать тысяч мест, и местные хозяева возражала против него именно по этой причине. Чем больше людей, считали они, тем больше среди них будет ненормальных. Так как это был Даллас, то они не были поклонниками президента, но они беспокоились о репутации своего города. Оставалось три возможных варианта: здание Женской лиги, а напротив него на Индустриальном бульваре — Торговый холл и Торговый центр. В Торговом холле должны были собраться фабриканты безалкогольных напитков. Можно было бы попросить их переменить место, но Бруно не хотел их раздражать. Он предпочел здание Женской лиги — серое и малопривлекательное, но как раз это, указывал Бруно, привлечет туда трудовой люд. Хозяева города были удручены. Они настаивали на эффектном Торговом центре. Поскольку они были республиканцами, на них можно было не обращать внимания. Однако с губернатором-демократом Коннэли приходилось считаться. Оказалось, что низкие потолки здания Женской лиги мешают осуществлению одного из замыслов Коннэли. Он хотел, чтобы в Далласе и Остине столы для почетных гостей были расположены на разной высоте. Президент, вице-президент и. губернатор должны были сидеть за столом, который возвышался бы над другими. Официальные лица не столь высокого ранга, такие, как старейший сенатор штата, должны были занимать места пониже — за менее почетным столом. Тогда Ярборо оказался бы униженным.