Гай Адамс - Записки с Изнанки. «Очень странные дела». Гид по сериалу

В общем, это явно не то произведение Кинга, которое нужно знать обязательно, но, учитывая тематику, не упомянуть его было нельзя.

Ну, вы уже поняли, что вам надо почитать Стивена Кинга, да? «Золотые годы» можете не смотреть, но вот три упомянутые книги прочитать обязательно

Итак, мы уже довольно много поработали, не так ли? А я еще и задал вам огромное задание по внеклассному чтению, так что вы заслуживаете отдыха. Давайте сделаем что-нибудь веселое, например, научимся делать «Перевернутый Пирог»!

ИНГРЕДИЕНТЫ

113 Г НЕСОЛЕНОГО СЛИВОЧНОГО МАСЛА (КОТОРОЕ ВЫ РАСТОПИТЕ)

113 Г НЕСОЛЕНОГО СЛИВОЧНОГО МАСЛА (КОТОРОЕ ВЫ НЕ РАСТОПИТЕ)

183 Г КОРИЧНЕВОГО САХАРА

134 Г БЕЛОГО САХАРА

192 Г МУКИ

180 МЛ МОЛОКА

2 ЯЙЦА

«НЕМНОГО» СВЕЖИХ АНАНАСОВ (ОЧИСТИТЬ, УДАЛИТЬ СЕРДЦЕВИНУ, РАЗРЕЗАТЬ НА КУСОЧКИ ДЛИНОЙ ОКОЛО ДЮЙМА)[42]

НЕСКОЛЬКО КОКТЕЙЛЬНЫХ ВИШЕН (ГОРСТКУ, КАК РАЗ СТОЛЬКО, ЧТОБЫ МОЖНО БЫЛО КРАСИВО И С ЧУВСТВОМ ВЫБРОСИТЬ, ПОТОМУ ЧТО КОКТЕЙЛЬНЫЕ ВИШНИ – ЭТО СОСКИ ДЬЯВОЛА И НЕ ДОЛЖНЫ ВООБЩЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ПРИ ГОТОВКЕ)

1½ ЧАЙНОЙ ЛОЖКИ ПЕКАРСКОГО ПОРОШКА

½ ЧАЙНОЙ ЛОЖКИ СОЛИ

½ ЧАЙНОЙ ЛОЖКИ МОЛОТОЙ КОРИЦЫ

НУ-С, 34 ДЕЛО

ЕСЛИ ВЫ ИЗ ТЕХ поваров, что легко подвержены стрессам, сначала найдите бутылку вина. Если нет – просто разогрейте духовку до 175 градусов.

В МИСКЕ смешайте топленое масло и коричневый сахар, а потом распределите эту липкую гадость ровным слоем по смазанной маслом форме для выпечки (около 20 см в диаметре). Теперь возьмите «немного» ананасов, высушите их бумажными полотенцами, насколько сможете, и выложите их поверх сливочного масла и сахара (их там столько, что хватит для сердечного приступа).

ТЕПЕРЬ, с тем безупречным самодовольством, которое бывает только до первой ошибки, соедините муку, пекарский порошок, соль и корицу, сформировав суперкоманду сыпучей вкуснятины.

ВОЗЬМИТЕ БОЛЬШУЮ миску и взбивайте в ней нерастопленное масло и белый сахар до тех пор, пока смесь не станет легкой и пушистой. Поначалу вам покажется, словно я попросил вас размешать миксером кусок дерева, но потом, когда масло нагреется, все пойдет как по… ну, маслу.

ДОБАВЬТЕ ЯЙЦА, по одному, хорошенько взбивая смесь после каждого.

ДОБАВЬТЕ ваниль.

ТЕПЕРЬ ДОБАВЬТЕ муку и молоко… ПОДОЖДИТЕ! Я не закончил, делайте вот так: добавляйте муку тремя частями, чередуя с молоком. Сначала мука, потом половина молока, еще треть муки, оставшееся молоко, последняя треть муки. Хорошо взбивайте смесь после каждого добавления. Если вам кажется, что я слишком покровительственно к вам отношусь, будучи настолько методичным, – простите, но у меня достаточно проблем в жизни и без того, чтобы отбиваться от гневных фанатов «Очень странных дел», испачканных остатками хренового пирога.

ПОДОЖДИТЕ НЕМНОГО. Постойте, крепко держа миску с тестом в согнутой руке, и почувствуйте себя настоящим шеф-поваром. Ради интереса можете даже попробовать обойти дом, чтобы остальные домочадцы – или домашние животные – увидели вас, бормочущего себе под нос что-нибудь вроде «О, привет, я тут просто пирожок готовлю, ну, ты знаешь, я так часто делаю».

КОГДА ВЫ ПОЧУВСТВУЕТЕ особенную радость, вылейте тесто поверх содержимого вашей формы для выпечки.

ПОСТАВЬТЕ БУДУЩИЙ ТОРТ в духовку и готовьте примерно 45–55 минут. Вам нужна та самая золотая середина между жидкостью и угольками. Если вы не уверены, то воткните туда шпажку или еще что-нибудь такое. Если шпажка вышла обратно чистая, а не покрытая липкой фигней, пирог готов.

ДАЙТЕ ПИРОГУ остыть на специальной решетке (или хотя бы на гриле, который вы достанете из духовки, если вы не Мэри Берри, у которой на кухне всегда все под рукой) около четверти часа.

НАСТАЛО САМОЕ ВРЕМЯ окончательно испортить торт (или обнаружить, что вы смазали форму недостаточно хорошо). Проведите тонким ножом вдоль краев, а потом переверните торт так, чтобы ананасы оказались сверху.

ДЛЯ ОПТИМАЛЬНОГО опыта поедания пирога в стиле «Очень странных дел» уйдите с пирогом в глубину леса и съешьте его, крича во все горло.

НУ, ИЛИ ПРОСТО съешьте кусочек, пока читаете следующую главу.

Мы возвращаемся в Хокинс под зловещие раскаты грома и вспышки молний. Как раз в такие ночи в фильмах ужасов обычно появляются жуткие лица за мокрыми от дождя окнами. Это ночь, в которой прячутся монстры. Может быть, это даже ночь, в которую можно создать монстра. Если бы пустой кабинет в Национальной лаборатории Хокинса отдали доктору В. Франкенштейну («Мне нужно много токопроводящего металла, немного мило булькающих химикатов и хорошая лопата»), мы бы даже не удивились.

Но монстры подождут, потому что сейчас нас ждет тихая, осторожная Одиннадцать, за которой присматривают Майк, Дастин и Лукас (хотя, конечно, в определенные моменты все будет наоборот). Майк покорен, Лукас не доверяет ей ни на грош, а Дастин… ну, Дастин просто поверить не может, что едва не увидел ее голой.

В это время у Джойс уже почти не осталось сил, а Джонатан – бедный, надежный Джонатан – пытается удержать семью на плаву. А в лесу Хоппер раздает всем угрюмые взгляды и небольшие порции предыстории, пока продолжаются поиски Уилла Байерса.

Вторая глава восьмисерийной повести дает возможность чуть лучше узнать наших персонажей. Главный акцент, очевидно, делается на все растущем доверии между Майком и Одиннадцать (и – да, она пробует свою первую вафлю Eggo, смешанную, как полагаю, с немалым количеством катышков от одежды)[43]. От ужасных воспоминаний, которые просыпаются, когда ее запирают в темном шкафу Майка («Папа!»), до изумленной радости, какую способен вызвать только внезапно откинувшийся шезлонг, – мы постепенно начинаем лучше понимать Одиннадцать. Милли Бобби Браун играет просто здорово – мы остаемся с ней на каждом шагу. Ее игра настолько изящна и реалистична, что мы просто не можем не улыбаться, когда улыбается она, вздрагивать, когда вздрагивает она, и бояться, когда боится она.

Но развиваются и другие отношения. Нэнси собирается на вечеринку («Это новый лифчик?» – «Нет»), и мы впервые понимаем, что у Стива, вполне возможно, есть конкурент за ее внимание. Да, когда Нэнси подходит к Джонатану, который вешает плакат «Пропал человек» в фойе школы, она делает это из сочувствия и доброты – этих двух качеств друзьям Стива явно не хватает, Томми и Кэрол просто ужасная пара, – но Джонатан ведет себя в ее присутствии настолько робко и боязливо, что нам сразу становится с ним все ясно – и последующие сцены, когда он фотографирует ее, прячась в лесной тени, лишь углубляют это чувство.

Еще мы наконец встречаемся с отцом братьев Байерсов, распутным Лонни с очередной молодой пассией, который пытается (безуспешно) играть роль папы. Джонатан достаточно взрослый и мудрый, чтобы понимать, что без отца ему будет лучше, а вот бедный маленький Уилл – еще нет. Впрочем, у Уилла есть и куда более срочные проблемы, о чем сообщает Одиннадцать с помощью миниатюрных фигурок из D&D и игровой доски[44].

Но давайте поговорим о Барб.

Что вообще такого в Барб?

ПОЧЕМУ МЫ ВСЕ ТАК ОДЕРЖИМЫ БАРБ?

Давайте я немного поиграю в адвоката дьявола; послушайте меня и постарайтесь не швырнуть книгу в другой конец комнаты. Ну, да, Барб – неплохая подруга. Но она слишком любит читать мораль, не правда ли? Ну, да, она, очевидно, не любит Стива и не доверяет ему, но, учитывая доступную ей информацию, ее трудно за это винить. У него паршивые, злые друзья, он думает, что пить пиво из банки, проделав в ней дырку – это круто, и… ну, кто знает, что еще видела она и не видели мы? Так или иначе, Барб явно беспокоит еще и то, что если Нэнси войдет в тусовку Стива, она потеряет подругу. Это, конечно, эгоистичная мотивация – надеяться, что отношения лучшей подруги зайдут в тупик, чтобы она осталась с ней, – но вполне понятно, почему она беспокоится. Нам, конечно, нравится думать, что уж мы-то на ее месте не были бы такими эгоистами, что были бы просто счастливы за Нэнси, а обо всех веселых вечерах, проведенных вместе, можно забыть, потому что СТИВ. Но мы точно в этом уверены?

Когда вечеринка заканчивается, и Нэнси с Барб остаются одни у Стива в коридоре, Нэнси – на полпути к спальне Стива, причем во всех смыслах, – говорит Барб, чтобы та шла домой. Давайте воспользуемся принципом презумпции невиновности: Барб беспокоится, что ее подруга сделает что-то, о чем потом пожалеет. Она не одобряет ее действий по самым что ни на есть лучшим причинам. Да, давайте предположим, что так оно и есть. Но вот ее фраза «Это не ты…» кажется, ну, не знаю… жесткой какой-то? Если бы она сказала «Ты уверена?» или «Не думаю, что это хорошая идея» – ладно, это можно действительно счесть дружеской поддержкой. Или беспокойством. Но вот «Это не ты»?.. Нэнси не пристало испытывать какие-либо чувства к Стиву? Или хотеть с ним переспать? С каких пор Барб вдруг стала мамочкой? Я лично не стану винить Нэнси за то, что она в итоге весьма недружелюбным тоном стала настаивать, чтобы Барб ушла домой.