Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий

Оба командующих советской авиацией, в отличие от их политических начальников-политиков, стремились сотрудничать с американцами. В телеграмме, отправленной той ночью в Вашингтон, Дин давал рекомендации генералам Арнолду и Спаатсу: “Мы договорились, что вашим представителям следует прибыть как можно скорее, им разрешено прилететь прямо из Соединенного Королевства в Москву”. Мяч был на стороне американцев. Настал черед 53-летнего генерал Карла Эндрю Спаатса, который в то время принимал командование Стратегическими ВВС США в Европе: в состав этих сил входили 8-я воздушная армия в Великобритании, которой он командовал прежде, и 15-я воздушная армия в Италии. Обеим предстояло принять участие в челночных бомбардировках, – конечно, если на территории Советского Союза появятся авиабазы. Спаатсу не нужно было ни о чем напоминать. Шестого февраля, на следующий день после встречи Дина с командующими советской авиацией, Спаатс назначил полковника Джона Гриффита руководителем проекта челночных бомбардировок, присвоив самому проекту кодовое название “Бейсбол” – американцы готовились сыграть в любимую игру. Пользуясь этой аналогией, можно сказать, что американцы будут играть и зарабатывать раны (очки), а Советы предоставят спортивные базы².

Но нужно было поторопиться, чтобы успеть подготовить базы до высадки союзников в Европе. Это была сложнейшая задача: нужно было разработать план, сформировать новые подразделения ВВС для управления базами, доставки сотен людей и сотен тысяч тонн оборудования, материально-технических средств и боеприпасов вглубь советской территории. Дину и американским летчикам предстояло бежать наперегонки со временем. Пути к базам превращались в гонку с препятствиями, которые создавали Советы. И никто не мог сказать, поспеет ли американская команда вовремя.

* * *

Майор Элберт Лепавски из Чикаго, градостроитель и бывший университетский профессор, назначенный в группу планирования новой операции, с помощью бейсбольной терминологии прекрасно сформулировал общие цели. Всю суть “игры” он сводил к тому, чтобы показать “хозяевам поля” то, как хорошо играет команда “гостей”. Нужно было бросить вызов “хозяевам”, а для этого “гости” должны будут сыграть на всех полях. Лепавски имел в виду, что следовало устроить американские базы не только в западной части СССР, но и на Дальнем Востоке – и использовать их для вторжения на Японские острова.

Но до этого было еще далеко. Ближайшая цель челночных операций состояла в том, чтобы помочь американской авиации разгромить люфтваффе, что было частью подготовки к высадке союзников в Европе. И главными целями стали немецкие аэродромы, авиазаводы и нефтеперегонные заводы, расположенные в Восточной Европе и снабжавшие самолеты дефицитным топливом. Во вторую очередь требовалось отвлечь люфтваффе от Западной Европы, открыв новый фронт на востоке, что было непросто: советская стратегическая авиация еще только зарождалась, а советское командование до сих пор не верило в выгоды стратегических бомбардировок³.

Казалось, полковник Джон Гриффит, новый командующий челночными бомбардировками, идеально подходил для проекта, связанного с Советским Союзом. Уроженец Сиэтла, он стал летчиком-асом за годы службы в британских экспедиционных войсках во время Первой мировой войны. Служил в Королевском летном корпусе, в разгар большевистской революции и гражданской войны принимал участие в интервенции на Русский Север. В то время он сражался против большевиков – теперь его попросили выступить на их стороне. Если оставить в стороне его политические симпатии и антипатии, Гриффит прежде всего и важнее всего был эффективнейшим военным специалистом. За 10 дней после назначения он привлек свой штаб и разработал подробный план начала челночных бомбардировок. План предусматривал четыре миссии в месяц, в каждой задействовалось 200 американских бомбардировщиков.

К 28 февраля, после недельного перелета через Каир и Тегеран, Гриффит уже был в Москве и обсуждал детали операции с Алексеем Никитиным. Дин, сопроводивший Гриффита в кабинет Никитина, попросил разместить аэродромы ближе к центру линии фронта и как можно дальше на запад: чем меньше пришлось бы лететь бомбардировщикам, взлетавшим в Великобритании и Италии, тем лучше. Но Никитин с большой неохотой рассматривал базы у советской линии фронта, предполагая, что многие из них уже уничтожены. Вместо этого он предложил базы в центре Украины, в южном секторе советского фронта и относительно далеко от передовой⁴. Дин не видел никаких вариантов, кроме как согласиться. Он предложил уже завтра осмотреть аэродромы. Согласно американскому меморандуму беседы, Никитин пообещал “попробовать устроить” визит. Это было хорошее начало.

Полковник Гриффит и его команда подготовились к полету. Но на следующий день от Никитина новостей не было. Прошел еще день, и еще. Гриффит мучился ожиданием. Ему дали три недели на подготовку начала челночных бомбардировок. Неделя ушла на то, чтобы добраться до Москвы, еще за семь дней у него была единственная встреча с командующими авиацией Красной армии. Дин пытался успокоить Гриффита и его заместителя, полковника Альфреда Кесслера, приходившего в такое же нетерпение. “Они привыкли иметь дело с англичанами, к которым хоть подход можно было найти, – вспоминал Дин в мемуарах. – Они не могли добраться до русских и выпустить пар, но могли добраться до меня. И я большую часть времени приглаживал им перышки”⁵.

Прошло более двух недель, прежде чем Гриффит и Кесслер увидели предложенные базы: полет состоялся только 31 марта. Из Москвы они направились на юг, в Центральную Украину. Там, на левом берегу Днепра, на землях бывшей Гетманщины, казацкого государства XVII–XVIII столетий, располагались три старинных казачьих города: Полтава, известная благодаря одноименно битве 1709 года; Миргород, малая родина писателя Николая Гоголя, и Пирятин. Во всех трех городах были аэродромы, построенные до войны; немцы использовали их, захватив эту территорию в 1941–1943 годах. Теперь аэродромы предложили американцам.

В Полтаве немцы повредили или уничтожили все, кроме одного барака. Не осталось “ни водопровода, ни канализации, ни электроснабжения”, как писал Гриффит своему руководству в Англию. Бетонную взлетно-посадочную полосу невозможно было продлить из-за существующих строений, однако было достаточно места для постройки новой из металлических сборно-разборных плит. Железнодорожную ветку, ответвление магистрали, немцы разрушили, но американцы посчитали, что ее можно восстановить. На другой базе, в Миргороде, в восьмидесяти километрах к северо-западу от Полтавы, не уцелело вообще никаких зданий, но благодаря этому полосу можно продлевать в любом направлении. В Пирятине, в восьмидесяти километрах от Миргорода, не было ни построек, ни взлетных полос, и группа, проводившая инспекцию, не смогла даже приземлиться. Американцев ни одна из баз не впечатлила. Гриффит считал, что Советы то ли не могли, то ли не хотели предлагать что-либо еще,