Виктор Мишин - Второй шанс. Начало

– Что, так заметно?

– Естественно. Говоришь, двигаешься совсем по-другому. А уж наглости у тебя на целую роту хватит! Вот блин, как это по-другому, я что, задом наперед хожу что ли?

С минуту я размышлял. Только успел здесь появиться, сразу в бой. Потом разведка, сержанта дали, все это пролетело как один миг. Да, не думал я, что так быстро раскроют, но, видимо, пришло время все рассказать. Нет, можно дуру валять, конечно, но только долго ли смогу. Уберут с фронта, как пить дать, и кому я лучше этим сделаю?

– Я Новиков, Сергей Сергеевич. Товарищ майор государственной безопасности, не стреляйте в меня, по крайней мере до конца рассказа, – попросил я.

– Постараюсь. Только это зависит от тебя. Ну и потому, что мне очень интересно узнать о тебе, да и не только мне.

– Ну, так вот: фамилия, имя, отчество – настоящие. Родился я… в 1980 году…

Майор вдруг как-то странно сморщился, поперхнулся дымом папиросы, которую закурил. Глаза у него хлопнули, а челюсть поползла вниз. Я представил себя на его месте. Достал бы «ТТ» и хлопнул бы такого «рассказчика».

– Как это? Ведь это только через сорок лет будет, – чуть не по слогам проговорил он.

И я стал рассказывать все, что и как со мной произошло. Майор не перебивал, только когда за час выкурил всю пачку папирос, достал вторую из планшета и предложил наконец закурить и мне. Я не отказался. Когда я дошел до того, как первый раз говорил с ротным, предлагая сходить в разведку, и как подталкивал его к принятию мер против окружения, он остановил меня в первый раз.

– Значит, там у вас тоже была война?

– Да не там у нас, а здесь и была, идет сейчас – если точнее. Видимо, я провалился во времени. Может, там, в своем времени, я погиб от той гранаты. Получается, откуда-то свыше мне дали второй шанс, чтобы хоть чем-то помочь предкам. Я решил попытаться изменить ход событий. Все эти люди, солдаты и командиры, погибли в моем времени. У соседей вышло более удачно, так как отходили они первыми, планомерно с тяжелыми боями. А «наша» – 235-я, прикрывала их отход и не успела отойти. Дивизию расформировали в декабре 1941 года. А фактически ее не было уже в октябре. Потом ее снова соберут, второе формирование будет, по-моему, в 1943-м, и все, кто сейчас здесь воюет, должны погибнуть. А мой дед будет числиться, как я уже говорил, пропавшим без вести. Не знаю как для вас, а меня коробило от этих слов.

– А дед-то жив еще? – майор смотрел на меня тяжелым взглядом уставшего и ошарашенного человека.

– Да, ведь он вместе со всеми служит. В батальоне связи, но я его знаю здесь, как связиста нашего капитана.

– Ну и каково это, видеть деда ровесником? – непонятно, смеется он или издевается.

– Да не совсем ровесником. Там мне было тридцать два, а здесь восемнадцать лет. А ему двадцать восемь.

– Все равно, небольшая разница.

– Да, поначалу все порывался назвать дедом, еле контролировал себя, а сейчас уже привык. Что теперь будет, товарищ майор?

– Даже и не знаю. По идее, лучше бы тебя убрать, по-тихому. Чтобы не болтал лишнего. Но в то же время вдруг чего полезного сможешь рассказать о будущем. Да и наверняка сможешь. Я обязан доложить, но пока не знаю как.

– Раз обязаны, тогда, конечно да. Надо докладывать. Там, – я показал пальцем вверх, – есть кому думать.

– Я выезжаю сегодня. Ты сиди тихо, никуда не лезь. Я предупрежу, чтобы тебя не трогали. И еще, не обращай внимания на этого идиота, политрука вашего. Не перечь, а то шлепнет еще, без всякого разбора. Он дальше собственного носа не видит. Дело вы провернули нужное, я лично представление напишу.

– Да что уж там, сделали то, что посчитали правильным. Война идет. И долго еще будет идти, – растерянно проговорил я.

– Когда кончится? – Я уж думал не спросит. Но полковник тут же передумал: – Нет, не говори, как-нибудь потом.

– Разрешите идти?

– Иди и позови мне этого воина, политрука вашего.

– Есть!

Майор посмотрел на меня с интересом, но даже не поморщился. Пусть привыкает, недолго осталось.

Я вышел как из бани, а если он доложит и ему поверят? Меня, наверное, в Москву повезут. А там трясти будут, как липку. Ну, в принципе-то ясно, такой шанс для нынешних руководителей, узнать хоть что-то из будущего. Я хоть и не профессор истории, и не изобретатель оружия, но историю всегда любил и помню многое. Тем более по деду занимался очень плотно, последние два года так вообще.

А наступление-то немцы остановили, видимо, запоздал у них общий приказ об отмене. Горючего-то у них – нет!

Меня встречали друзья разведчики. Да мы и вправду уже друзьями стали. Чего стоили в наши продажные двухтысячные – друзья, да не было их, настоящих друзей. Так, приятели, не больше. А здесь люди настоящие, не избалованные деньгами и разными благами. Каждый из тех, с кем я воюю, за меня готов пулю поймать. И я за них так же, не задумываясь. Подружились мы больше всего с Зиминым и казахом Муратом. Но меня все глодали мысли, что я их обманываю, не говорю, откуда я.

– Ну что, сильно продрали? – спросил Саня, когда я вернулся.

– Да нет, там сейчас интереснее будет.

– А чего там такое? – Мурат сделал удивленные глаза.

– Там майор ГБ нашего дебила политрука без вазелина пользует. – Ребята уже привыкли к моим высказываниям. Все сказанное всегда оставалось между нами. Это, кстати, огромный показатель, ведь должны и обязаны в отчетах все писать.

– Так нам чего будет? А то у нас оружие забрали, напугали.

– Как будто у тебя, Мурат, больше ни одного ствола нигде не припрятано?

– Ну, отобрали-то они личное, которое выдавали.

– Угу! И трофеев мешок еще где-то припрятал, – не сдерживая смех, сказал я.

– Зачем так командир, это для всех, на всякий случай.

– Молодец, пошли в землянку.

Когда мы оказались в землянке, увидели картину. Ефрейтор Базаев, сидя в центре круга из зрителей, что-то напевал под аккомпанемент настолько расстроенной гитары, что я невольно передернулся.

Ефрейтор прервался, поймав мой взгляд, но я замахал руками.

– Продолжай, продолжай!

Парень запел дальше, а я, постояв немного, все же не утерпел. Протянул руку и потрогал за плечо гитариста.

– Дай гляну.

Тот без слова передал мне гитару, а мои товарищи взглянули на меня. Певец опять остановился.

– Исполните что-нибудь, товарищ сержант.

– Да я просто хотел гитару чуть подстроить, ведь звук как в кабинете у зубного врача. Парень поет так душевно, а музыка сердце режет.

– Чего, типа настройщик? – зло спросил какой-то солдат.

– Да умею немного. А что, это плохо?

– Грамотные все больно.

– Да ладно, не рычи. – Злые все вокруг, да и понятно от чего.

Взял гитару и мельком осмотрел ее. Да, хоть и старая, но в приличном состоянии. Видимо, ее здесь берегут лучше, чем себя. Гитара была вообще не настроена, пришлось пару минут покрутить колки. Зато, отстроив, провел по струнам и увидел оживление у сидящих солдат. Затем увидел в углу землянки скромно сидевшего парня, с шикарной гармонью на коленях. Он тихо сидел и скучал. Я окликнул его: