Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)

— Па, а когда вы будете выпускать зверей? — продолжил допытываться сын, пока поднимались по лестнице. — Меня возьмете?

— Спроси у мамы, — попытался Алексей перевести поток вопросов на жену, но не преуспел.

— Она ничего не знает! — отмахнулся Юрка. — Я спрашивал, так она отправила к тебе.

— Ладно, — сдался отец. — Не скоро мы их еще выпустим. Земля пока не прогрелась и им нечего кушать. И потом, мы их не сразу всех будем выпускать. Сначала самых мелких, за ними тех, кто покрупнее.

— А Ваську когда?

— Заходи в квартиру и снимай куртку, — сказал Алексей, открывая дверь. — Слонов будем отвозить в Африку, у нас для них слишком холодно. И это еще будет только года через три, так что твой хулиган пока остается здесь.

— И ничего он не хулиган! — взялся защищать друга сын. — Подумаешь, облил вас разок водой. Они все обливаются.

— Тебя они почему‑то не обливают, — сказала мать. — А я больше в ваш слоновник не пойду.

— Ну мам, я с ними договорюсь и они тебя больше обливать не будут, — пообещал Юрка. — Только папу. И птицам скажу, чтобы не клевались.

Алексей с Лидой переглянулись: несмотря на рождение ребенка и возрастные изменения, отношения к ним животных не поменялось. А дружелюбие к их сыну было выражено еще сильнее: к нему липли даже птицы. Это пытались исследовать, но, как всегда в случае с их семьей, никакого объяснения не нашли. А запись того, как их пятилетний сын, умудрившийся забраться в вольер к тиграм, разъезжает верхом на одном из них, гуляла по бескрайним просторам Союза и уже за его пределами. Пока едва не сошедшая с ума от страха Лида влетела в вольер и стащила сына с полосатой спины, пока догадались спуститься в аппаратную и стереть записи с регистраторов, кто‑то уже успел сделать копию.

— А отец, значит, может ходить мокрым? — спросил Алексей. — Давай, помогу разуться.

— Я сам! — пропыхтел Юрка, отдирая липучки. — Пап, тебе что, жалко? Им же там за решеткой скучно, а вода теплая.

— Ладно, — согласился отец. — Потерплю. Рассказывай, что у вас там в садике нового.

— У нас новая девочка, — поведал сын. — Пап, я в нее, кажется, влюбился. И Петьке в ухо дал, чтобы он ее не дразнил.

— А как же он ее дразнил? — спросил Алексей. — Нужно ли было драться?

— Нужно! — сердито сказал Юрка. — Он ее китаезой назвал! А она японка. Она по–русски говорит плохо, но все понимает. Поняла, что он ее хотел обидеть и чуть не заплакала. Пришлось утешать.

— Тогда все сделал правильно, — одобрил Алексей. — И как же ты ее утешал?

— А мне никто про драку не сказал, — вмешалась Лида.

— Еще бы они тебе стали жаловаться, — усмехнулся муж. — И на кого? На нашего сына? Тем более, что он вступился за справедливость. Видел я его Петьку, и ты его должна помнить. Здоровый такой и нахальный парнишка на год старше нашего. Такие слов не понимают, хотя старайся, Юрок, рук не распускать. Из‑за нашего положения родители жаловаться не прибегут, но лучше учиться бить не кулаком, а словом. Я тебя научу. Так что там с утешением?

— Я ее погладил по голове и поцеловал в щечку, — потупившись, объяснил сын. — Ей понравилось.

— Молодой, да ранний, — улыбнулась Лида. — Мультики смотреть будешь? Ну тогда до ужина телевизор твой, а мы с папой поговорим. Интересно, откуда в нашем доме пятилетние японки?

— Сейчас узнаем, — сказал Алексей, набирая код домоуправа на ручном коммуникаторе.

Пришел ответ и над его рукой появилось изображение симпатичной женщины лет сорока.

— Здравствуйте, Елена Викторовна! — поздоровался он. — Не скажете, кого из японцев к нам заселили?

— Есть одна семья, Алексей Николаевич! — почтительно ответила домоуправ. — Васильевы надолго уехали в Танзанию и сдали квартиру. В нее вселили семью Такаси. Это родственники последнего японского премьер–министра, приехавшие к одному из принятых нами детей. Семья, которая его взяла, живет у нас, так что и их поселили сюда же.

— Спасибо, — поблагодарил Алексей и отключился. — Теперь понятно, кто наша будущая невеста? А ты еще была против таких приездов.

— Мне это и сейчас не слишком нравится, — сказала Лида. — Пусть японцы решили строить у нас свою автономию, и мы им в этом не отказали, но трогать принятых в другие семьи детей…

— Во–первых, не так много осталось в живых их родителей, — возразил Алексей. — Эти тоже, скорее всего, какие‑нибудь дальние родственники. Во–вторых, самых маленьких обычно не трогают, навещают тех, кто постарше и многое помнит. И, в–третьих, всегда требуется согласие новых родителей. Правда, я не слышал, чтобы кто‑нибудь отказал. Ребята в массе прекрасно ассимилировались, но и приезжающим родственникам рады. Что в этом плохого? Ну уедет кое‑кто в эту их автономию, ну и что? Наладим повсюду скоростную авиацию, будут летать в гости к новой семье, и те тоже поедут к японцам. Да и комм у каждого на руке. Ничего, кроме пользы, не будет. Любые консерватизм и замкнутость не вечны, а наличие «наших японцев» размоет их еще быстрее. Традиции и культуру нужно в меру сохранять, не отказываясь от того хорошего, что есть у соседей, главное, не замыкаться в себе. Мне недавно показывали запись их прилета, когда встречали не дети, а бывшие с ними девушки. Видела бы ты, сколько было радости и слез! И их мужей целовали, как родных, хотя там почти все сплошь наши или американцы. Сейчас все меняются, японцы в этом не исключение.

— Да уж! — сказала Лида. — Если даже иранцы во многом изменились…

— Не слишком ты им верь, — поморщился Алексей. — Они начали меняться и будут продолжать двигаться в нужном направлении, потому что иначе окажутся в изоляции. Но это медленный процесс. Раньше, чем уйдет старшее поколение, серьезных сдвигов не будет. Австралийцы тоже демонстрируют дружелюбие, но пока это только слова. Посмотрим, что за этим последует. Сейчас начнется сближение европейцев, которым удалось выжить. Не совсем ясна позиция немцев. Скорее всего, они еще просто не разобрались в новых реалиях, а мы их пока не спешим просвещать.

— И что дальше?

— Ну ты и спросила, — засмеялся муж. — Тебе все перечислить по пунктам? Лет за сто нам нужно создать мощную цивилизацию и устранить все последствия катастрофы. Лет за двадцать развернем в космосе средства перехвата и уничтожения астероидов, а потом начнем делать жизнеспособные колонии сначала на Луне, а затем и на Марсе. Вот когда все это будет, можно смело говорить о том, что человеческая цивилизация не сгорит в огне какого‑нибудь катаклизма. А потом шагнем к звездам. И многое из этого мы с тобой успеем увидеть. Знаешь, что мне на днях сказал профессор Шелихов? Мы с тобой меняемся, но в два раза медленней, чем должны. По его мнению, жить нам еще существенно больше ста лет.