Пол Андерсон - Год выкупа

Только будь осторожна, девочка. Со здешним солнцем шутить не стоит — до экватора и двадцати километров не наберется.

Надвигаю шляпу на глаза и приостанавливаюсь глотнуть из фляги.

Переводя дух, оглядываюсь. Я поднялась довольно высоко, но надо будет спуститься — тропа лежит внизу. Отсюда не видно ни пляжа, ни лагеря. Только заваленный камнями склон — до самой бухты Салливана, а в ней ярко-синяя вода, а за ней на большем острове вздымается сероватый мыс Мартинеса. Что это там за пятнышко, не ястреб ли? Берусь за бинокль. Вспышка в небе. Отблеск на металле. Самолет? Нет, вряд ли.

Пятнышко скрылось. Недоумевая, я опустила бинокль. Мне доводилось слышать про летающие блюдца, их для респектабельности назвали НЛО. Никогда не воспринимала эти россказни всерьез — папа постарался щедро наделить нас, детишек, здоровым скептицизмом. Да и могло ли быть иначе? Как-никак инженер, специалист по электронике. А вот дядю Стива, археолога, изрядно поносило по свету, и он утверждает, что мир полон диковин, не доступных нашему пониманию. Верно, я так никогда и не узнаю, что за блестящая штуковина попалась мне на глаза. Ну и ладно. Идем дальше.

Совершенно внезапно налетает ветер. Воздух мягко толкает меня. Сверху падает тень. Запрокидываю голову.

Не может быть!

Надо мной огромный мотоцикл, только детали, все до одной, не мотоциклетные, и колес нет, и никакой опоры, а он знай себе висит в десяти футах над землей. И ни звука. На переднем сиденье человек, держится за… руль. Я его вижу с потрясающей четкостью. Время будто замерло, каждая секунда норовит растянуться в вечность. Меня охватывает даже не страх — ужас; с семнадцати лет такого не испытывала. С того дня, когда катила вдоль обрыва по Биг-Суру, и была гроза, и машину занесло.

Я попятилась от висящей диковины. Но галлюцинация не прекращалась. Не исчезал незнакомец — ростом примерно пять футов девять дюймов, поджарый, но широкоплечий, загорелый, рябой, горбоносый, бородатый, усатый, черноволосый и косматый. Только усы носили следы ухода, хоть и были разлохмачены. Его наряд нисколько не соответствовал такому транспортному средству. Сапоги с короткими и широкими голенищами, мешковатые коричневые чулки, короткие штаны с пуфами, свободная рубаха с длинным рукавом — наверное, изначально шафранового цвета, но изгвазданная до невозможности. А еще стальная кираса, шлем, красная накидка, шпага в ножнах на левом бедре.

И тут он закричал, как будто нас разделяла сотня миль:

— Донна Ванда Тамберлийская — это вы?

Почему-то этот оглушительный зов мне помог — не будь его, я бы сама заорала в ужасе. Что бы ни означала эта чертовщина, я выдержу! Вовсе не обязательно впадать в истерику. Может, я сплю и вижу дурной сон? Нет, вряд ли. Слишком уж сильно солнце печет спину, скалы дышат жаром, и можно сосчитать все колючки вон на том кактусе. Розыгрыш, каскадерный трюк, психологический эксперимент? Все это даже менее вероятно, чем то, что я вижу… Этот тип обратился ко мне на испанском, причем на кастильском диалекте, но вот акцент совершенно не знаком.

— Вы кто? — наконец исторгла я из себя. — И что вам нужно?

Незнакомец размыкает челюсти. Зубы у него плохие, в голосе поровну гнева и отчаяния:

— Живо отвечайте! Я должен найти Ванду Тамберлийскую. Ее дяде Эстебану грозит ужасная опасность.

— Ванда — это я, — неосторожно выбалтывают мои губы.

Под лающий хохот наездника машина пикирует в мою сторону. Бежать?!

Бородач настигает, мгновение летит рядом, свешивается и правой рукой обвивает мою талию. Эти мускулы сделаны из титановой стали! Отрываюсь от земли. Курс самообороны! Зря, что ли, я его прошла?! Бью растопыренными пальцами в глаза. Похититель слишком ловок, моя рука отброшена. Какая-то манипуляция с панелью управления… И вдруг мы уже совсем в другом месте.

В тот день очередной караван доставил в Каксамалку долю сокровищ — перуанцы желали выкупить своего повелителя. Их издалека заметил Луис Ильдефонсо Кастелар-и-Морено, когда за городской чертой проводил учения своей конницы. Солнце уже низко висело над западными холмами — настало время войску возвращаться. По долине протянулись тени, блестела река, закатные лучи золотили пар над царскими купальнями, построенными над горячими ключами. С юга по дороге гуськом плелись ламы и носильщики; пройдя много лиг с тяжким грузом, они были изнурены до крайности. На полях туземцы разгибали спины, бросали торопливый взгляд на вереницу и возвращались к работе. Кто бы ни правил этими людьми, они подчинялись беспрекословно — покорность была у них в крови.

— Примите командование, — бросил лейтенанту Кастелар и дал жеребцу шпоры.

Сразу за околицей он натянул повод и застыл в ожидании каравана.

Какое-то движение слева привлекло его взгляд. Из проема между двумя глинобитными постройками с белеными стенами и тростниковыми крышами вышел человек. Он был долговяз; если бы Кастелар спешился, то оказался бы ниже его на три с лишним дюйма. Окружающие тонзуру волосы были такого же пыльно-коричневого цвета, как и ряса францисканского монаха, но возраст почти не сказался на светлокожем, с тонкими чертами, без следов оспы лице. Даже все зубы у этого человека были на месте.

В последний раз эти двое виделись несколько недель назад, и немало событий случилось за минувшее время, но Кастелар мигом опознал фрая Эстебана Танаквила. Он и сам был узнан.

— Приветствую вас, святой отец.

— Да хранит вас Всевышний, — последовал отклик.

Монах остановился у стремени всадника. Их миновал караван с сокровищами. Город встретил его восторженными возгласами. Позволил себе выразить радость и Кастелар:

— Красота! Правда же, великолепное зрелище?

Не получив ответа, он опустил взгляд на монаха. У того на лице застыла мученическая гримаса.

— В чем дело? — удивился всадник.

Тяжко вздохнув, Танаквил произнес:

— Не могу не испытывать жалости к этим несчастным. Они изнурены, у них сбиты в кровь ноги. Разве не печальное зрелище? Также не могу не думать о том, что сюда они доставили накопленные их предками за многие века богатства, — и о том, каким образом эти сокровища были отняты у них.

Кастелар напрягся в седле.

— Неужто вы считаете, что наш командир не прав?

«Сказать, что это человек со странностями, — ничего не сказать», — подумал он.

Странным было уже то, что Танаквил принадлежал к францисканскому ордену. В отряде почти все монахи были доминиканцами. Загадка, как сюда попал фрай Эстебан и почему ему доверяет Франсиско Писарро. Хотя последнее можно объяснить ученостью и деликатным манерами, ведь то и другое здесь редкость.