Кен Фоллетт - Игольное ушко

Торговец рассказывал анекдот.

– Командир эскадрильи говорит ведущему пилоту: «Что-то вы вернулись с задания слишком быстро». Тот отвечает: «Так точно, сэр. Мы сбрасывали листовки целыми пачками, не распаковывая. Разве это не правильно?» И командир, побледнев, восклицает: «Боже мой! Вы же могли так кого-нибудь убить!»

Отставной офицер закудахтал, а Фабер улыбнулся. Миссис Гарден вошла с чайником.

– Добрый вечер, мистер Фабер. Мы начали без вас. Надеюсь, вы не в обиде?

Фабер тонким слоем намазал маргарин на кусок хлеба из непросеянной муки, на мгновение ощутив тоску по хорошей толстой сардельке.

– Ваш картофель уже готов к посадке, – заметил он.

Фабер торопился покончить с ужином. Между остальными завязался спор: следует ли отправить в отставку Чемберлена и заменить его на Черчилля. Миссис Гарден тоже время от времени вставляла в дискуссию словцо, непременно посматривая каждый раз на Фабера в ожидании его реакции. Это была женщина в самом расцвете сил, разве что чуть располневшая. Примерно одного с Фабером возраста, она одевалась под тридцатилетнюю, и он догадывался, что хозяйка ничего не имела бы против второго замужества. Участия же в споре он не принял вообще.

Миссис Гарден включила радио. После шумов и тресков послышался голос ведущего: «Вы слушаете радиостанцию Би-би-си. В эфире программа «И это снова он!».

Фабер уже как-то прослушал одну из частей этого сатирического спектакля. Его главным героем являлся немецкий шпион по фамилии Фюнф. Извинившись, он встал из-за стола и поднялся к себе в комнату.

Когда спектакль закончился, миссис Гарден осталась в одиночестве: отставной моряк и торговец отправились в паб, а юноша из Йоркшира, – очень религиозный молодой человек – пошел к вечерней службе. Она уселась в гостиной с небольшим бокалом джина, глядя на светонепроницаемые портьеры на окнах и думая о мистере Фабере. Какая жалость, что он предпочитает так много времени проводить в своей комнате! Она нуждалась в компании, и как раз он и мог бы стать для нее самой подходящей.

Но эти мысли заставляли ее чувствовать себя виноватой. И, желая развеять это чувство, она стала думать о мистере Гардене. Ее воспоминания о нем были еще свежи, но несколько размыты, как старая копия киноленты – вся в царапинах и пятнах, с заезженным звуком. Она легко могла представить себе его сидящим рядом с нею в гостиной, но уже с трудом вспоминала лицо, одежду, которую он предпочитал носить, и уж тем более вообразить себе, какую реплику он отпустил бы, прослушав выпуск новостей сегодняшнего дня. Это был невысокого роста щеголь, у которого бизнес шел удачно, когда ему везло, и неудачно, если фортуна отворачивалась от него. Сдержанный на публике, он становился ненасытен и страстен в постели. Она очень его любила. Сколько еще женщин могли бы оказаться в ее положении, ведись эта война всерьез! Она снова наполнила свой бокал.

Вот мистер Фабер, похоже, совершенно лишен страстей – в этом и заключалась суть проблемы. Если посмотреть со стороны, этот человек не имел недостатков: не курил, ни разу не уловила она от него запаха алкоголя, и каждый вечер проводил в своей комнате, слушая по радио классическую музыку. Он читал много газет и уходил на долгие прогулки. Она подозревала, что он весьма умен, несмотря на свою скромную должность: те редкие реплики, которые он порой все же вставлял в общий разговор в столовой, всегда оказывались более продуманными, чем болтовня остальных постояльцев. Он наверняка мог бы найти себе более высокооплачиваемую работу, стоило лишь захотеть. Но он словно сознательно лишал себя шанса преуспеть в жизни, которого, несомненно, заслуживал.

Это же в полной мере относилось и к его внешности. Он обладал ладной мужской фигурой: высокий, длинноногий, с мускулистыми плечами и шеей, без всяких жировых складок. И в лице его читалась сила. Высокий лоб, удлиненный подбородок и ярко-голубые глаза. Не смазливый красавец из кинофильмов, но такое лицо не могло не нравиться женщинам. Портил его только рот, маленький и тонкогубый, отчего она порой подозревала его в некоторой жестокости. Мистер Гарден на жестокость способен не был.

И при всех этих достоинствах Фабер ухитрялся выглядеть так, что едва ли вообще привлекал внимание прекрасного пола. Вечно ходил в старом костюме с мятыми брюками – она бы с удовольствием привела их в порядок, но он не просил об этом, – а поверх накидывал такой же поношенный плащ и простую кепку портового грузчика. Усов не отпускал, а волосы коротко подстригал раз в две недели. Складывалось впечатление, будто он нарочно хочет выглядеть полным ничтожеством.

Он нуждался в женской руке – в этом не приходилось сомневаться. На секунду она задумалась: не из тех ли он, кого называют женоподобными[5], – но тут же отбросила эту мысль. Ему просто необходима жена, чтобы придать лоска и амбиций в жизни. А ей необходим мужчина для компании и… да, для любви.

Но он все никак не делал первого шага. Иногда ей хотелось взвыть от разочарования. В собственной привлекательности она была уверена. Наливая себе еще джина, она посмотрелась в зеркало. У нее миловидное лицо, светлые кудряшки, да и в остальном – мужчине есть за что подержаться… Подумав об этом, она хихикнула. Должно быть, уже немножко опьянела.

За рюмкой джина ей пришла в голову мысль о том, что, быть может, она сама должна сделать первый шаг. Мистер Фабер слишком застенчив, болезненно застенчив. Но он не чужд похоти – это она прочитала в его глазах, когда он пару раз случайно заставал ее в одной ночной рубашке. Не стоит ли помочь ему преодолеть робость, вести себя более дерзко? А что ей терять? Она попробовала вообразить наихудшее, только лишь желая ощутить, каково это будет. Предположим, он ее отвергнет. Что ж, ситуация окажется неловкой. А для нее даже унизительной. Тяжелый удар по самолюбию. Но ведь никому другому об этом знать необязательно. Ему просто придется съехать, вот и все.

Но перспектива унижения заставила ее напрочь отказаться от уже вырисовывавшегося плана действий. Она медленно поднялась думая: «Нет, я не рождена быть дерзкой с мужчинами». Пора ложиться спать. Еще порция джина в постели, и она сможет заснуть. Бутылку она прихватила с собой наверх.

Ее спальня располагалась как раз под комнатой мистера Фабера, и, раздеваясь, она могла слышать звуки скрипки по радио. Она облачилась в новую ночную рубашку, розовую, с вышивкой вдоль выреза – и никто не видит такой красоты! – а потом налила себе свою последнюю дозу. Интересно, подумала она, а как выглядит без одежды мистер Фабер? Наверняка у него плоский живот, а вокруг сосков на груди растут волоски. У него стройная фигура, а значит, по бокам виден рельеф ребер. А попка маленькая. Она снова хихикнула: как стыдно воображать все это!

Миссис Гарден улеглась с бокалом в кровать и взялась за книгу, но сосредоточиться на чтении оказалась не в состоянии. Кроме того, ей уже прискучили чужие амурные похождения. Истории об опасных любовных связях хороши, когда у тебя самой есть вполне безопасная любовная связь с мужем, но в ее положении женщина нуждалась в чем-то большем, нежели романы Барбары Картленд. Она отхлебнула джина. Ей хотелось, чтобы мистер Фабер выключил радио, поскольку трудно заснуть во время вечеринки с танцами.

Она, разумеется, могла попросить его выключить приемник. Миссис Гарден посмотрела на стоявший рядом с кроватью будильник. Одиннадцатый час. Она могла бы надеть свой халат, чудно гармонировавший с ночной рубашкой, чуть поправить прическу, вставить ноги в тапочки – тоже стильные, с узорами в виде роз, – а потом подняться на один лестничный пролет и постучать в дверь. Он откроет. На нем, вероятно, будут брюки и майка, и тогда он снова посмотрит на нее так, как смотрел, случайно застав в одной ночной рубашке по пути в ванную…

– Старая ты дура, – сказала она самой себе, но вслух. – Ты же просто ищешь предлог, чтобы подняться к нему.

А потом ей показалось странным, что она нуждается в каких-то там предлогах. Она – взрослая женщина, это ее дом, и за десять последних лет она не встретила ни одного мужчины, который бы ей подходил. Какого черта! Ей нужен некто сильный, возбужденный и волосатый, способный придавить ее как следует сверху, сжать груди и, пыхтя в ухо, раздвинуть бедра широкой ладонью, поскольку завтра из Германии прилетит бомба с газом, от которой они все умрут в отравляющем удушье. Вот и получится, что она упустила свой последний шанс.

Поэтому она опустошила свой бокал, встала с постели, надела халат, поправила волосы, вставила ноги в тапочки и прихватила свою связку ключей, на случай если он запер дверь, а ее стука не услышит из-за радио.

На лестнице не было никого. Подниматься ей пришлось, нащупывая ногами ступеньки в темноте. Она собиралась переступить через скрипучую половицу, но споткнулась о топорщившийся край ковровой дорожки, и ее следующий шаг получился довольно-таки громким. Похоже, это никого не потревожило, и она продолжила подъем, а потом постучала в дверь на самом верху. Осторожно попробовала открыть. Но дверь оказалась заперта.