Валерий Большаков - Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь!

Бубликов испуганно запрыгнул в кабинет, по-прежнему прижимая к груди трубку.

– Провод обрезан, – коротко сказал Жилин, выхватывая пистолет, – брось.

В коридоре застучали ППС, захлопали «Арисаки», и в проеме дверей нарисовался желтолицый гражданин в японской форме, скаливший крупные лошадиные зубы и вскидывавший пистолет «Намбу».

Иван оказался чуть быстрее – ТТ грохнул, отбрасывая японца, но в следующую секунду послышался крик Лидочки и чей-то хриплый голос с сильным акцентом заорал:

– Бросить оружие, или мы отрубим голову девице!

– Бросил! – ответил Жилин, швыряя пистолет в коридор. – Т-твою мать…

Тут же двое с оружием ввалились в комнату и скрутили командующего ВВС 1-го Дальневосточного фронта.

Когда Ивана вытолкали в коридор, он увидел несколько трупов в советской и японской форме. С лестничной площадки доносилась частая стрельба, а прямо перед Жилиным, руки в боки, стоял офицер императорской армии в застиранной форме, когда-то оливково-зеленой. Сношенные ботинки с обмотками, полевое кепи на голове, в петлицах по одной звездочке, стало быть, второй лейтенант, шо-и. У стены, поводя трофейными ППС, присели четверо «рядовых высшего класса».

Офицер скомандовал им по-японски, тыча пальцем сначала в Жилина, потом в Бубликова. Рядовые подскочили и, тыча дулами в ребра командарму и начальнику узла связи, погнали их по коридору. Там, где коридор упирался в стену, стоял выкрашенный казенной краской сейф, огромный, как шкаф. Толстая дверца сейфа была распахнута настежь, а за ней виднелась… лестница.

Крутой металлический трап с дырчатыми ступеньками опускался в темноту. Вот где пряталась вся эта гопа!

– Ходи-ходи! – прикрикнул конвоир.

Чертыхаясь, Жилин просунулся в дверцу и, вцепившись за хилые перильца, стал спускаться вниз. Бубликов шагал следом.

По всей видимости, они уже спустились на уровень первого этажа – из-за тонкой стенки доносилась глухая пальба, – однако трап не кончался, уводя еще ниже, в подвал, которого как бы не было.

Ощутив под ногами щелкавший кафель, Иван понял, что спуск окончен. Дуло ткнулось в спину, и Жилин зашагал по узкому ходу, тускло освещенному фонарями в проволочной оплетке.

Свернув пару раз, туннель вывел в довольно просторную комнату, в углу которой сидели двое – злой Николаев с фингалом, наливавшимся сиреневым, и Лида.

Девушка не казалась испуганной, но и признаков ненависти Иван тоже не заметил – связистка была собранна, лицо ее хранило холодность, между бровок легла складочка.

Жилин улыбнулся про себя – Лида была совсем молоденькой, и ей, наверное, пришлось поднатужиться, чтобы на гладкой коже проявилась морщинка.

Удивительно, но Иван не испытывал страха. Товарищи, замечая в нем бестрепетность, восхищались, а Жилин отмахивался да отшучивался – вроде как отбоялся он.

Ему и впрямь казалось иногда, что страх остался там, в будущем, когда свора бандеровцев забила его насмерть, а душа отлетела не в рай и не в ад, а в «чистилище» 41-го года.

– Сесть! – рявкнул лейтенант.

Бубликов тут же присел на корточки, и Иван расположился на полу, поближе к Лиде, чувствуя спиной щелястые доски.

Один из японцев закрыл дверь, ведущую в подземный ход, и офицер сделал командный жест: вперед!

Солдаты трусцой покинули комнату, а офицер отворил маленький лючок, за которым прятался телефон. Сняв трубку, он заговорил почтительным голосом, непроизвольно кланяясь. Видать, звонил вышестоящему.

– У меня пистолет под юбкой, – прошептала Лида. – Возьмите.

Жилин, не сводя глаз с японца, дотронулся до Лидиной ножки. Пальцы заскользили по бедру, под форменную юбку, пока не нащупали легкую кобуру.

Отстегнув большим и указательным ремешок, Иван вытащил пистолет, чувствуя, что губы сохнут. Интересно, почему она сама не передала ему оружие?..

Незаметно сунув «вальтер» за голенище сапога, Жилин сложил руки на коленях.

Японец договорил свое и аккуратно повесил трубку.

– Вы не представились, – холодно сказал Иван.

Самурай с великим изумлением воззрился на него. Кривая усмешка изломила его тонкие губы.

– Лейтенант Сунагава, – отрекомендовался офицер.

– Если вы хотите жить, сдавайтесь – и шагом марш обратно.

Сунагава задумчиво посмотрел на Жилина и серьезно ответил:

– Моя жизнь принадлежит императору.

С этими словами он покинул комнату и захлопнул за собой дверь.

В ту же минуту за дощатой стеной зашебуршились, и сдавленный голос проговорил:

– Вы советские?

Иван ничуть не удивился.

– Да. А вы кто?

– Ротмистр Мустафин. Честь имею.

– Сунгарийский отряд?

– Так точно. О, у вас погоны! Не разберу ваше звание… Мадемуазель – подпоручик, а вы…

– Мадемуазель – лейтенант, – поправила Мустафина Лида, – а товарищ Рычагов – маршал авиации.

– О-о! Та-ак… Тут, внизу, доска отошла, щель такая, что рука пролезет. Держите! Это «Намбу» и, кажется, «Сугиура». Я в них не разбираюсь…

– Полковник Смирнов предупредил меня о вас, ротмистр, но я, признаться, рассчитывал свести с вами знакомство в более спокойной обстановке…

– Такова жизнь!

Иван быстренько подхватил оружие и протянул Николаеву. Второй пистолет он передал Бубликову, а третьим вооружил Лиду.

Девушка улыбнулась.

– Зря я разоружилась, – сказала она.

– Не зря, – ответил Жилин. – Ротмистр! А вы-то что тут делаете?

– Прячусь, ваше высокопревосходительство, – ответил Мустафин и тихонько рассмеялся. – Японцы, что вас извести решили, устроили засаду в самой миссии. Узнал я об этом поздновато, но успел-таки. Все на бегу, даже полковника в известность поставить не смог. Кстати, по слухам, Смирнов на советскую разведку работает…

– Это он правильно, – подал голос Николаев.

– Да уж… Сейчас мои казаки подойдут – тут подземелье на версты тянется… Как явятся, так и ударим.

– Может, мы сами начнем?

– Ваше высокопревосходительство, тут япошек засело – полсотни, не меньше. Вы им как заложники нужны…

– Тихо! – напряглась Лида. – Сюда идут.

Жилин прислушался. Торопливые шаги приближались.

Грюкнул замок, и в полутемную каморку ввалились пятеро во главе с Сунагавой. Одновременно Иван ощутил, как задрожала перегородка из брусьев и досок.

Шо-и взмахнул мечом, выкрикивая приказ, и японцы вскинули «Арисаки», живо передергивая затворы.

Это был расстрел.

Рука Жилина метнулась к «вальтеру», выхватила…

Оглушительно грохнули винтовки прямо над его головой. Труха и щепки посыпались на головы пленным, пороховой дым замутил зрение – это подоспевшие казаки дали залп.