Александр Филичкин - Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной

— Тогда, как стемнеет, вперед.

Ужинать парни не стали. Кто его знает, что произойдет во время этой рискованной операции. Вдруг пуля в живот угодит. Как говорят старые солдаты, если получить такое ранение на голодный желудок, то еще есть слабый шанс выжить. Ну, а коли на полное брюхо, то тут уж точно кранты. Никакой медсанбат уже не спасет.

Григорий тоже отказался от скудной еды, хотя никогда и не верил в эту странную примету. Еще давным-давно кто-то из медиков ему говорил, что в кишечнике всегда есть какие-то гнилостные бактерии. Так что, если они попадут в вены, то тебе будет уже все равно, когда это произойдет. До жратвы или после. Лекарств, останавливающих заражение крови, наука покамест не придумала, и когда они появятся, никто не знает.

Как только стемнело, шестеро «добровольцев» осторожно выбрались из окопа и по-пластунски поползли в сторону подбитого немецкого танка. Тонкий серпик недавно народившейся луны и многочисленные яркие звезды совершенно закрыли плотные осенние облака. Поэтому вокруг было так темно, что, как говорится, хоть глаз коли. Все равно ничего не видно.

Время от времени в немецких окопах раздавался глухой хлопок. Затем с громким шипением в небо взлетала очередная сигнальная ракета. Вспыхивала в вышине ярким магниевым пламенем и заливала все вокруг ослепительным мертвенным светом. После каждого выстрела все бойцы дружно опускали головы вниз, к земле и замирали на месте.

Пока горела фашистская «люстра», двигаться вперед было нельзя. Если заметят немцы, то жди немедленной пулеметной очереди себе в лицо. А после того, как она гасла, глаза, ослепленные нестерпимым блеском, совершенно ничего не видели, и опять приходилось ждать некоторое время. Неподвижно лежать и хлопать веками, пока зрение не придет в норму и ты не начнешь хоть что-нибудь различать перед собой.

Прежде чем сдвинуться хоть на полшага вперед, Григорий тщательно ощупывал землю перед собой. Мало ли на что здесь можно было наткнуться. Например, на острый осколок снаряда или на неразорвавшуюся мину. Гранату с выдернутой чекой или на чей-нибудь прогнивший труп. Пусть даже и немецкий. Если он старый, то это уже все равно. Потом дня три от мерзкого запаха не отделаешься. Куда бы ты не пошел, он будет тебя преследовать день и ночь.

Стараясь издавать как можно меньше шума, «добровольцы» добрались до носовой части танка. Притаились и подождали, пока не погаснет очередная ракета. Стараясь держаться так, чтобы корпус машины закрывал их от немецких окопов, они медленно встали на корточки. Не разгибаясь, осторожно забрались на лобовую броню и, пригнувшись, шагнули к башне. Возле самой надстройки они приподнялись, чтобы сбросить на землю тела убитых танкистов.

Вдруг на кормовой стороне танка выросли какие-то темные фигуры. В тот же миг в небо взвилась очередная ракета, и ослепительный свет залил все вокруг. Сильная вспышка резанула по глазам, и сквозь выступившие от боли слезы Григорий увидел немцев. С одной стороны машины стояло шестеро советских солдат, с другой столько же фашистов.

Перед тем как забраться на броню, и те и другие переложили оружие в одну руку. Сделали они это чисто механически, лишь для того, чтобы второй можно было уцепиться за какую-нибудь выступающую деталь. Подтянуться и подняться на высокую железную громадину. Так что никто не смог не то что выстрелить, но и как следует навести ствол на противника.

Какое-то мгновение враги с ужасом смотрели друг на друга, а затем молча бросились в атаку. Сцепились в плотный клубок и упали на горизонтальную площадку. Распались на дерущиеся группы. Скатились сначала на кожухи, закрывающие гусеницы, а затем с них уже рухнули на землю. Григорию и на этот раз жутко повезло. Он каким-то чудом оказался сверху и припечатал фашиста к земле всем своим весом.

Тот глухо вскрикнул, но сознания от удара не потерял. Уперся руками бойцу в нижнюю челюсть и попытался скинуть его с себя. Голова парня сильно отогнулась назад, и он почувствовал, как затрещали шейные позвонки. Ничего не видя перед собой, Григорий впился пальцами в запястье фашиста. Другой ладонью нащупал на земле камень. Поднял его над собой и обрушил сверху на голову противника. Раздался противный хруст ломающихся лицевых костей и чмокающий звук разрывающейся плоти. Немец содрогнулся в предсмертной конвульсии, его тело выгнулось дугой и бессильно обмякло.

В небо взлетела новая ракета и осветила жуткую картину рукопашной схватки. Со всей силы руками, ногами и головами противники били друг друга куда попало. Душили, рвали зубами или всеми силами старались разорвать рот или выдавить глаза. Страшные удары, крики и хрипы разрывали тишину осенней ночи.

В обеих линиях окопов бойцы противоборствующих армий смотрели на страшную бойню и ничем не могли помочь своим однополчанам. Стрелять было нельзя. Можно зацепить своих. Рвануться на помощь тоже никто из них не решился. Во-первых, не было команды. Во-вторых, все прекрасно понимали, что стоит кому-нибудь тронуться с места, как на него обрушится огонь с другой стороны. Поэтому все молча наблюдали за смертельной дракой. Именно так в давние века ратники смотрели на бой поединщиков, решающих на поле брани, на чьей стороне сегодня Бог!

Разобравшись с соперником, Григорий не мешкая вскочил на ноги и бросился на помощь товарищам. Увидел, что дюжий немец сидит верхом на артиллеристе и душит его своими огромными лапищами. Боец судорожно сучил ногами, хрипел и всеми силами пытался ослабить смертельную хватку противника. Почувствовав, что продолжает держать в правой руке камень, парень со всего маху врезал булыжником по затылку фашиста. С сухим треском кости вмялись вовнутрь черепа. Гитлеровец громко захрипел и упал грудью на свою жертву.

Перед глазами мелькнул острый клинок. Не зная, каким образом, Григорий все же успел поставить блок и встретить своим запястьем руку противника, летящую к лицу. От сильного удара он не смог устоять на ногах и покатился по земле. Перевернулся на спину и увидел, как на него падает немец, в кулаке которого обратным хватом был зажат острый финский нож.

Парень опять умудрился перехватить руку фашиста и остановить удар, направленный ему в горло. Блестящее острие замерло в нескольких сантиметрах от кадыка, а затем фашист навалился грудью на запятник рукояти финки. Григорий понял, что он не сможет долго сдерживать бешеный напор противника. Сейчас трясущиеся от напряжения мышцы ослабнут, и холодная сталь распорет его гортань.

Когда он уже решил, что пора прощаться с жизнью, немец сильно вздрогнул и резко прогнулся назад. Хватка фашиста ослабла. Рот оскалился в жуткой гримасе, и на лицо Григория хлынула горячая пенящаяся кровь. Собрав последние силы, он сбросил с себя бьющееся в агонии тело и увидел, что из спины противника торчит советская саперная лопатка.