Эбби Грин - Любовница с характером

Сидони положила руку на живот, нахмурилась и громко вскрикнула.

Позади раздался обеспокоенный голос:

– Что случилось?

От внезапного открытия она на мгновение забыла обо всем остальном.

– Несколько дней я чувствовала порхание бабочек в животе, но думала, что это…

Она оборвала себя, потому что едва не сболтнула: «Это ты воздействуешь на меня».

Сидони покраснела и сказала:

– Это ребенок. Я чувствую, как шевелится ребенок…

Алексио протянул ей чашку, и она схватила ее, стараясь не смотреть, какой эффект произвели на него ее слова. Внезапно представив его ладонь на своем животе, Сидони быстро добавила:

– Пока шевеление не такое сильное, чтобы почувствовал кто-то, кроме меня…

Она отошла, делая на ходу глоток, чтобы скрыть пылающее лицо.

Алексио стиснул зубы, увидев, как отпрянула от него Сидони.

Ее золотистые волосы были теперь более блестящими и густыми. За несколько дней отдыха и хорошего питания она стала выглядеть гораздо лучше. Провалившиеся щеки понемногу округлялись.

Алексио чувствовал, что скоро взорвется от напряжения. С каждой секундой он все больше боялся превратиться в первобытное животное, сорвать с Сидони одежду и взять ее, насыщая себя.

Но это было невозможно. Она была беременна. И она ненавидела его.

Сидони казалась невероятно юной в легинсах и свободном топе. Конечно же она отказалась от его предложения купить для нее одежду и попросила тетю Жозефину привезти все из дома.

Алексио наконец смог оторвать взгляд от ее стройных ног и, скользнув по животу, скрывавшемуся под топом, посмотрел ей в лицо. В аквамариновых глазах женщины сверкала решимость.

– Почему ты шпионил за мной? – Она крепче сжала чашку.

Алексио отставил кофе. Он должен. Он обязан объяснить.

– То, что происходило между нами, заставило меня нервничать. Прежде я никогда не приглашал женщин на Санторини. Всю жизнь я был циником, а с тобой забыл о цинизме. Это пугало меня, и я решил, что изучение твоей жизни позволит мне обрести контроль над собой.

Сидони моргнула. Она пыталась осознать его слова.

– Я… ты не возил на Санторини женщин?

Он покачал головой, настороженно следя за ее реакцией, которую она не могла скрыть.

– Но… одежда… Я была уверена, что она принадлежит твоим любовницам… – Сидони чувствовала себя очень неловко.

Алексио нахмурился и с отвращением выдавил:

– Ты считаешь, что я способен на такое? Что я могу накупить массу вещей и надеяться, что они подойдут разным женщинам?

Сидони была вне себя от смущения.

– Ну… откуда мне знать? Я думала, это осталось от твоих любовниц.

Алексио провел рукой по волосам и задумчиво произнес:

– Неудивительно, что ты так странно говорила… И ты не призналась, что тебя это беспокоит.

Сидони поежилась:

– Я не хотела выглядеть глупой… или наивной. Возможно, у тебя были любовницы, которые привыкли к подобным вещам…

Значит, одежда была куплена для нее. Она не была поношенной. Сидони очень хотелось сослаться на усталость и сбежать, но на лице Алексио застыло знакомое хмурое выражение.

Она села на диван и, поставив чашку, вцепилась пальцами в колени, чтобы они перестали дрожать.

Алексио отошел и встал у окна. Он долго стоял спиной к ней, словно тоже собирался с силами. Потом с мрачным видом повернулся.

– В тот день позвонил мой доверенный человек и рассказал, что ему удалось узнать о тебе… Я заявил, что все это никак не связано с тобой. Но потом он добавил, что ты взяла на себя долги своей тети, и я задумался, почему ты не упоминала об этом, почему вела себя так, словно над тобой не нависла угроза финансового краха.

Сидони с горечью ответила:

– Потому что я бежала от проблем и не собиралась рассказывать о них тебе. Я знала, что мы проведем вместе всего несколько дней… Точнее, это должна была быть одна ночь. – Сидони вспомнила, каким убедительным был тогда Алексио и как легко она сдалась. – С тетей ничего не должно было случиться. Она была на каникулах с группой, с которой путешествует каждый год…

Алексио сурово продолжил:

– Мой доверенный человек зародил во мне сомнения, но я отказывался верить в худшее. Я был зол на себя уже за то, что попросил его покопаться в твоей биографии. – Он тяжело вздохнул. – Я пошел искать тебя, хотел признаться в том, что натворил… и тогда услышал часть твоего разговора с тетей.

Сидони почувствовала себя так, будто ее лишили дыхания. Когда ей удалось заговорить, она призналась:

– Представляю, каким ужасным мог показаться тебе тот разговор, но тетя была в истерике. Кто-то перепугал Жожо ужасными историями, что у нее отнимут дом и даже хуже. Дело в том, что ее ничто не может успокоить, если меня нет рядом. Ты видел ее и теперь сам знаешь, какая она. Ей нужно было сказать что-то очень конкретное, например, что кто-то готов спасти ситуацию. Она не поверила бы, если бы я попыталась убедить ее, что смогу найти работу и выплатить долги. У меня не было выхода. – Сидони поморщилась при мысли о том, что сказала тете: «Он сходит по мне с ума», – и опустила глаза. – Я запаниковала и выпалила первое, что пришло в голову.

Она посмотрела на Алексио, но его лицо было непроницаемым. Сидони сочла, что он до сих пор не до конца ей верит, и ее это беспокоило. Но потом он подошел, сел на стул рядом с диваном и посмотрел на нее:

– Ты расскажешь мне, что произошло с твоей мамой?

Сидони хотела заявить, что это не его дело, но снова ощутила деликатные толчки в животе. Их дочь. У него есть право знать правду.

Она никогда ни с кем не говорила об этом. Надеясь, что ей будет легче, если она избежит холодного взгляда Алексио, молодая женщина встала и подошла к окну, обхватив себя руками.

– Мама родилась в трущобах, росла в нищете вместе со своей сестрой, моей тетей. Их отец бросил жену, оставив ее с двумя дочерьми, одна из которых была не вполне адекватной. У моей бабушки были проблемы с алкоголем… с психикой… депрессия. Всю жизнь на них смотрели как на отбросы общества. Она умерла, когда моей матери было около семнадцати лет. Ей пришлось присматривать за тетей Жозефиной… и это ее раздражало. Она была молодой и яркой. Красивой. Она хотела вырваться из мрачных трущоб. В двадцать лет мама выиграла местный конкурс красоты. Победительнице предстояло путешествие в Дублин – на следующий тур. Она уехала и не вернулась, предоставив тете справляться со всем самой. Вот почему отец купил Жожо домик, когда смог. Ему было стыдно за то, как обошлась с ней моя мать…

Сидони тоже было стыдно, но она решила не позволять стыду матери становиться ее стыдом.

– Мой биологический отец был женат. Он бросил ее, как только узнал, что она беременна. Мой отчим встретил маму примерно в это же время, влюбился в нее и предложил выйти за него замуж. – Сидони вздернула подбородок. – Мама была алчной и эгоистичной. Однако отчим всегда был на ее стороне, несмотря на публичное унижение, вызванное ее поведением. Она заставила нас пройти сквозь ад, когда оказалась в тюрьме. Ее приговорили к двум годам заключения. Мне пришлось каждый день выносить издевательства в школе, потому что мы не могли переехать, пока маму не выпустят из тюрьмы. Я всю жизнь боялась, что кто-нибудь узнает о ее прошлом. Но я – не моя мать, и ты не имел права так считать, какие бы доказательства ты ни по лучил…