Юрий Никитин - Империя Зла

Но где же тогда власть народа, если абсолютное большинство требует ужесточения наказания, смертной казни, а кто-то странный все смягчает и смягчает? Смертную казнь собираются отменить вовсе? Ведь даже интели, которые больше всего боятся показаться недостаточно интеллектуально развитыми, в микрофон говорят об отмене смертной казни, а дома на кухне орут, что всех этих наркоманов, насильников, бандитов и казнокрадов надо быстренько расстреливать по суду шариата, а вешать прямо на Красной площади!

А что такое закон? Это воплощенное в обязательное для всех мнение большинства народа. Только тогда закон соблюдают, ибо за ним не только пистолет милиционера, но и поддержка населения.

Но почему же тогда такой дикий перекос? Когда в Чечне начали расстреливать по суду шариата, в России даже те, кто люто ненавидел чеченцев, перекосился в зависти: вот бы и у нас так! Почему те могут поступать по правде и совести, а мы обязаны подчиняться каким-то нелепым законам, перенесенным хрен знает кем и откуда? Скоре всего, с Марса или еще откуда-то, где не воруют, не насилуют и уж тем более, не убивают.

– Законы только тогда работают в полную силу, – пробормотал я, – если их поддерживает народ. Или хотя бы понимает.

– Что? – послышался голос рядом.

Я вздрогнул, а Володя деликатно улыбался, возникнув как призрак прямо из воздуха. По ту сторону аллеи прогуливалась парочка, я их раньше не видел. Либо меня оберегают, либо готовятся пристрелить.

– Уже? – удивился я. – Как быстро...

– Вы гуляете двадцать две минуты, – напомнил Володя. – Ваша собачка изволила покакать дважды, семь раз пописала, а наши ребята штаны порвали, пытаясь поспеть за вами... раньше вас. А штаны у них от Кардена. Предлагал же вам президент переехать в более охраняемое место!

Я отмахнулся:

– Да ладно. Лучше прожить год львом, чем сто – овцой. Сейчас отведу Хрюку, кофе уже пил, так что не задержусь.

Машина Володи стояла возле подъезда. Когда я поднимался по ступенькам, с моего плеча на коричневую дверь скакнул солнечный зайчик. Если кто-то с дальних крыш рассматривает через оптический прицел мою стрижку, то был бы красный кружок. А это забавляется ребенок из дома напротив. Ребенок. Просто ребенок.

Когда машина вырулила на магистраль, Володя поинтересовался с хорошо рассчитанной ленцой:

– А что там народ шумел?

– Первое применение оружия, – ответил я, все еще чувствуя неловкость от мальчишечьего поступка. – Правда, без выстрелов.

Он покосился круглым как у птицы удивленным глазом:

– Применение?

– Применение, – повторил я. – Володя, у тебя, сколько звездочек на погонах? Для тебя применение – это если всю обойму в упор, да?.. Гм, вряд ли у того мужика есть разрешение на ношение. На хранение дома – да, но чтобы выносить на улицу...

Володя буркнул:

– Теперь хоть обыскивай народ. Каждому зудит ходить по улице с пистолетом в кармане. Начнется выяснение кто кому на ногу наступил в троллейбусе.

Я сказал с иронией:

– А пока что каждый, заполучив оружие, тут же хотел бы ограничить его выдачу остальным. А то и вовсе запретить. Что, задевает? Мол, у каждого может оказаться пистолет не хуже, чем у тебя? Ты столько добивался, анкету делал, экзамены сдавал, а им стоит только справку предъявить, что не сумасшедшие и что не сидели!

Он понял, засопел, долго молчал, затем буркнул:

– У них пистолеты могут оказаться и получше. К тому же я применю только в самом крайнем случае! А эти... Не так посмотришь, он тебе в спину шарахнет. Хоть сидел, хоть не сидел. Правда, для страны может быть и хорошо, но для отдельных человечков...

Он говорил грамотно, слова расставлял с крестьянской основательностью. Очень здоровый как по генной структуре, так и в психике. Таких охотно усаживают за пульты управления баллистических ракет и атомных реакторов. Сто тысяч психиатров поседеют и начнут ловить зеленых чертей раньше, чем такой ощутит хоть некоторое психическое неудобство. Ему сказали старшие по званию, что нехорошо народ вооружать, он это усвоил накрепко. Теперь надо так же основательно и убедительно сказать, что вооружать – хорошо. И повторить много раз.

При въезде в Кремль нас проверили небрежненько, второй раз осмотрели, когда остановились перед большим Кремлевским дворцом, а третий раз меня остановили в вестибюле.

Охранники уже знали советника президента, кем я являюсь, в лицо, что не помешало проверить сверху донизу, просветить всеми лучами. На их лицах я читал сильнейшее сожаление, что можно просветить только голову, но не мысли. Во-первых, морду можно заменить даже не устаревшей хирургией, а какими-то бионашлепками, не отличишь от собственной морды, а во вторых, футуролог – не охранник, у которого только одна извилина, прямая, как армейский устав, а когда извилин много, то либо Наполеоном себя назовет, либо на президента кинется...

– Да ладно, – сказал я, морщась на виноватое выражение в глазах начальника охраны. – Теперь за Кречетом начинают охотиться все спецслужбы мира, не считая разных партий и организаций! А уж героев-одиночек...

В главном холле с возвышения красиво и убедительно вещал респектабельный мужчина с одухотворенным лицом композитора. Правительственные клерки зачарованно следили за его белыми холеными ладонями, что мелькают как бабочки – белянки. Он поймал и меня цепким взглядом, голос стал громче, приглашающим, я понял, что речь идет о языке поз, жестов, положения руки при разговоре и прочей ерунде, что принимается нищими духом с восторгом.

Комитет по имиджу, отрабатывая немалое жалование, пригласил очередного шарлатана с циклом лекций. Слабый человечек всегда пытается спрятаться за спину более сильного, переложить на него ответственность и за себя самого, беспомощного и гениального. Придумывает богов, астрологию, Единого Творца, всякие гадания, тайные науки древних, эзотерику, рериховщину, Старших Братьев по Разуму... Даже этот вот язык поз и положения рук при разговоре должен как-то еще больше упорядочить мир, ибо слабый человечек страшится до свинячьего писка свободы, любой свободы, а мы ему еще подсовывает закон о свободе приобретения оружия!..

Ему надо, чтобы все регламентировано, чтобы его собственную самостоятельность к минимуму, чтобы всегда можно сослаться на положение звезд, скоромные дни, требования начальства, линии жизни на руке... Нужна предопределенность!

Дюжий парень в слишком респектабельном костюме, приоткрыв дверь, слушал с большим интересом. Я похлопал его по плечу, он вздрогнул, возвращаясь в реальный мир, где он всего лишь охранник, а не властелин тайных сил, вытянулся: