Merlin - Великолепная семёрка

Глава 6

Мотор я воткнул в модифицированную "Казанку" - модификация свелась к удлинению ее на полтора метра. Зачем Петрович заныкал "Казанку", я не понял, но мне она пригодилась. С целью проверить, пройдет ли лодка по ручью до реки, я прошел по льду ручья до самого устья. И там на меня напал дикий зверь. Ну, не то чтобы напал, но мог напасть. Олень этот громадный. Но я успел первым - подстрелил его из верного Маузера.

Несмотря на мясную в основном мою диету в морозильнике мяса у меня оставалось еще много, так что я отрубил у оленя только одну ногу, а остальное оставил на месте. Пришел домой, нарезал мяска свежего, поджарил себе пару стейков. И вышел покурить на крыльцо. Посреди двора лежала оленья туша. Без двух уже ног. А возле туши стоял здоровенный мужик, вылитый Валуев. Одетый в меховую куртку.

Мужик увидел меня и что-то сказал, что-то вроде "мя-мя-муму-бубу-туту". И посмотрел на меня вопросительно.  Усидев, что я ничего не понял из сказанного, он жеставми показал что тащит что-то тяжелое, потом показал на оленя. Ну это я и без жестов понял, что он оленя притащил. Потом показал на отсутствующую ногу и на себя. Понятно, взял ногу в уплату за работу. Затем показал два кулака вместе и сложил ладони шалашиком. Ладно, потом разберемся. Я осторожно нырнул обратно за дверь, схватил винтовку и выглянул. Во дворе никого не было.

Ушел, и слава богу. Подумав, я отрезал от оленя курдюк (там сала много, пригодится) и кусок вырезки (антрекотов нажарю). Остальное оттащил за ворота: мясо уже замерзать стало, не нарезать больше. Да и я замерз.

Наутро оленя уже не было.

Второй раз мужик появился через неделю. Он вошел во двор (в этот раз я ворота уже крепко запер, но он просто перепрыгнул через трехметровый забор) и снова, пристально на меня глядя, что-то сказал. Снова увидев что я его не понимаю, он отпер ворота и медленно вышел, все время поглядывая на меня. Показал пальцем на себя, потом на меня, потом снова на себя. Зовет, что ли?

Я тихонько пошел за ним, крепко сжимая карабин. Мужик, судя по всему, обрадовался, и пошел по моей просеке, постоянно оглядываясь. Ну что же, посмотрим, куда ты меня зовешь - кроме карабина у меня еще и пистолет есть, Парабеллум.

Выйдя на мое будущее поле, я слегка обалдел. На краю поля стояли какие-то шалаши, покрытые шкурами и ветками. А перед шалашами бродили таких же мужиков человек десять. И несколько мужиков нормального роста. Увидев меня они все разом уселись на бревнышко, а один, ростом поменьше, выложил перед собой медвежью лапу и целую медвежью шкуру. Выложил и отошел. Мне предлагает, что ли?

Я подошел поближе и потрогал лапу. Тяжелая! Взялся за шкуру - еще тяжелее! Отошел. Тогда этот, который клал, подошел, взял в одну руку лапу, в другую - шкуру и пошел к моему дому. Я пошел за ним. Когда лапа и шкура оказались у меня во дворе, я бегом притащил из дома жареный стейк и предложил его мужику. Мужик понюхал его, попробовал - и за полминуты сожрал! Я пошел за следующим - с утра нажарил штук десять, чтобы потом не готовить. Мужик пошел в дом за мной. Зашел, скинул куртку свою меховую. И оказался вовсе даже бабой. С лицом Валуева и с валуевскими же мышцами. Посидела на полу в кухне, сожрала еще пару стейков.

Я показал на себя пальцем и представился: - Вова. Баба показала пальцем на себя и сказала: - Баба. Потом показала пальцем в сторону моего поля (пространственная ориентация у нее оказалась очень даже приличная) и сказала: - Намана. Потом, показав в остальные стейки, лежащие на сковородке, сказала: - Ня! Встала, накинула куртку свою и ушла.

Через две недели я смог уже более-менее прилично общаться с туземцами. Они, как я понял, были неандертальским племенем, которое путешествовало по реке вслед за стадом оленей. Увидев, что я оленя убил но не смог дотащить потому что маленький и слабый, они решили мне помочь. Правда, поскольку уже сами ничего не ели три дня, ногу одну они забрали. А я им "оставил" почти целую тушу и им за это очень понравился: у них кормят только "своих". Значит и я получился для них "свой". Оленя им должно было хватить надолго, поэтому они поставили свой лагерь (две меховых палатки) на ближайшем удобном месте, у меня на поле. И нечаянно нашли неподалеку медведя. Медведь спал и не проснулся, а они решили меня отблагодарить за оленя.

Народ оказался вполне себе сообразительный: к тому времени как растаял снег они все уже довольно прилично говорили по-русски. Уходить дальше они не спешили, еды было много. Было их четырнадцать человек, из которых двое детей. Дети худющие! Но я их подкормил изрядно: подстрелил еще трех оленей и одного того самого громадного лося. Только он оказался не лосем, а зубром. Хотя лоси тут тоже оказывается водились.

Еще оказалось что мужиков в племени всего четверо, остальные взрослые все сплошь бабы. Дом им мой понравился, но пуще всего им понравилась баня: они приходили ко мне мыться в баню через день буквально. Впрочем, мне-то не жалко, пусть парятся. Дрова они сами натаскивали, и воду - тоже. Причем почти сразу научились и печь в бане топить. Хотя, должен сказать, они вообще всему очень быстро учились. Из того, что считали для себя нужным и полезным.

Когда я объяснил им что расчищенное от деревьев поле мне нужно для производства еды, они за три недели расчистили мне участок гектара на три. Причем - простыми пилами и топорами (благо, у Петровича был из большой запас). Когда речка вскрылась, они за пару дней научились рыбу ловить удочками. Но вот сеять и сажать на распаханном поле мне пришлось самому: им концепция закапывания еды категорически не понравилась.

Не осознали они и важность домашних животных. Зачем они, когда диких завались? Тем более теперь, когда я им показал как лук делать. Впрочем им больше понравилась трубка духовая, стрелами плеваться. Здоровые они, дыхалка как у кузнечных мехов, они велосипедной спицей с ватным уплотнителем плевались точно во всяких там тетеревов с куропатками метров на пятьдесят. Но раз мне так хочется, то пожалуйста, наловили мне с два десятка перепелок. С курами тут туго, так хоть перепелиных яиц поем от души. Летом обещали поймать и пяток телят местных коров, туров то есть. Ну это мы посмотрим, у меня пока поросята есть.

С поросятами хорошо оказалось: хавронья так Хавроньей и была, а дикий дверь оказался кабаном. Так что размножатся они, никуда не денутся. А вот мне размножиться никак не удавалось, неандерталки надо мной смеялись но своим мужикам изменять не спешили - мой размер им явно маловат был. К тому же они и все беременные оказались.

Себя она называли как раз тем словом, которая мне тогда первая баба сказала: намана. Что в переводе (ну они мне так перевели, я их языка не освоил) означало "домашние люди". Потому что жили они в своих домах, в шалашах в смысле. Я поинтересовался как-то, а где дикие водятся, но почему-то этот вопрос вызвал бурное веселье у женской части племени, а ответа я так и не получил.

К началу лета я сделал наманам с сотню стрел со стальными наконечниками, пяток тяжелых луков с тетивами из капронового троса, десяток стальных ножей под их руки (обычные рукоятки были им сильно малы и неудобны). И первого июня снова отправился на море. Ребята мне обещали за скотинками моими поухаживать, за домом присмотреть, так что я особо не спешил. За месяц моего отсутствия ничего плохого не случилось, разве что они поймали, как и обещали, двух телят тура, а я привез на этот раз почти два центнера соли.

А на следующий день после моего возвращения наманы ушли.

Ушли они молча, без предупреждения. И сразу стало как-то скучновато. Но по большому счету скучать-то и не пришлось: телята конечно пока паслись на полянках недалеко от дома, но зимой-то их придется сеном кормить. Так что я косил сено. Окучивал картошку, собирал грибы и ягоды. Еще весной я набрал несколько бочек березового сока, а еще и кленового. Кленовый был довольно горький, но сахара в нем все-таки тоже было немало, так что после выпаривания я получил литров пятьдесят густого сладкого сиропа. Сейчас я все это вместе с ягодами перегонял на бражку и добывал спирт: пшеницы я засеял почти гектар, а для жатвы годился только зеленхозовский бензиновый минитрактор: Бобкат просто проваливался во вспаханную землю.

Впрочем, обнаружив неподалеку торфяное болотце, я задумался о получении синтетического бензина. В компе Петровича я нашел описание ожижения бурого угля, а торф был немногим хуже в этом смысле. Так что потихоньку начал и торф добывать, натаскав до конца августа его тонн тридцать.

Готовясь к очередной зиме я подумал, что наманы может тоже придут обратно, благо места тут на предмет пожрать богатые, а карабин мой им очень понравился с точки зрения простоты добычи мяса крупными порциями. Но думал я об этом крайне недолго: они вернулись в первых числах сентября. Причем вернулись с восьмью младенцами (двое, как мне коротко пояснили, "не получились"). И ещё с тремя молодыми девками, относящимися безо всяких сомнений, к виду "хомо сапиенсов". К моему виду.