Вадим Астанин - Последний трофей Ганнибала

Скука царила в сенате. Первый суффет раздраженно расхаживал по залу, второй, облокотившись о трибуну, читал свиток. Сенаторам, сидящим в первых рядах было видно как он шевелит губами.

Верховный жрец Ваала, страдающий болями в ногах, удобно устроившись в особом, изготовленном специально для него кресле, всегда носимом за ним храмовыми служками, что-то оживленно говорил окружившим его сенаторам, изредка громко похохатывая. Сенаторы, увлеченные рассказом верховного жреца, улыбались как-то очень двусмысленно. Председательствующий, глядя на веселящуюся группу, грозно хмурил брови, но молчал, уважая святость верховного жреца.

Первый суффет быстрым шагом подошел к председательствующему и зашептал на ухо:

— Чего мы ждем? Ясно, что Ганнибал не придет. Претор не справился с возложенными на него обязанностями. Я возьму десяток солдат, носилки и притащу Ганнибала сюда. Запрем его в одной из комнат, пока он не проспится, а потом соберем заседание.

Председательствующий скривил уголки губ.

— Не спеши, суффет. Претор знает свое дело. Он похож на молосса, вцепится, не отпустит, пока не добьется своего. Поэтому мы подождем до полудня. Если претору не удасться привести Ганнибала, поступим по-твоему.

— Обстоятельства не способствуют ожиданию, сенатор. Карфаген в опасности.

— Тем более, суффет. У Карфагена один великий полководец. Это Ганнибал. Я думаю, ради спасения родины, народ Карфагена, в лице его лучших представителей, согласен ждать. Естественно, в разумных пределах.

— Сенатор, мы не в народном собрании. Практикуйте свое ораторское искусство на доверчивой черни. Мы с вами…

— Мы с вами, суффет, мужи государственные. Будем же терпеливы и благоразумны…

Суффет нервно дернул головой и убежал. Председательствующий вздохнул и забарабанил пальцами по колену.

Ганнибал встретил претора в атриуме. Сидя на мраморной скамейке, полководец слушал тихое журчание воды, маленькой струйкой бьющей из небольшого фонтанчика, расположенного посреди мощеного испанским мрамором дворика. Легким поклоном претор приветствовал полководца.

— Что привело тебя в мой дом, претор? — спросил Ганнибал.

— Ганнибал Барка, мне приказано незамедлительно доставить тебя в сенат, по доброй воле, либо с применением силы и независимо от твоего состояния. Здоровым или больным, трезвым или пьяным, мертвым или живым, но ты должен быть в сенате.

— Претор, мне нехорошо. Резь в глазах и шум в голове. Достань мне лекарство и я в твоем распоряжении. Полностью и без остатка.

— Разве врач не дал тебе необходимых лекарств?

— Врач мне помог, претор, чуть-чуть, но спасти меня можешь только ты. К тому же я отпустил его домой. Также, как и твоих солдат. Без них тебе не удастся сдвинуть меня с места.

— Я не дам тебе вина, Ганнибал, — негромко произнес претор. Я уйду и вернусь с солдатами. Тебе придется пойти со мной.

— Дар убеждения, неоценимое качество, претор. У тебя его в избытке.

— Ты подчиняешься приказу?

— Хорошо, я буду на заседании сената. Кстати, где оно будет?

— В храме Ваала, Ганнибал.

— Ты исполнил приказ. Теперь удались. Я не нуждаюсь в попутчиках.

Карфаген — великий город. Город, полный народа, шумный город, по улицам которого при желании легко пройти незамеченным, тем более, что полководцы республики редко передвигаются по городу пешком. Вспомните, давно ли вы видели влиятельное лицо, аристократа до кончиков ухоженных ногтей на ногах, запросто гуляющего по карфагенским улицам? Ходьба — удел простолюдинов, аристократ предпочтет передвигаться по Карфагену в удобной лектике, влекомой, в зависимости от достатка, четырьмя или восьмью рабами.

Знатный воин выберет великолепного скакуна, с высоты которого он будет презрительно взирать на копошащуюся под ногами чернь. Мужественные черты лица, косой шрам, пересекающий щеку, разноцветный плюмаж из перьев на шлеме, до блеска начищенные доспехи, пурпурный плащ, покрывающий круп коня — вот он, похититель женских сердец, проносится мимо, сохраняя гордую осанку, небрежно правя левой рукой, правую же уперев в колено. За ним скачут нумидийские телохранители, кровожадные дети пустыни, облаченные в шкуры гепардов, с короткими копьями, у наконечников которых весело трепещут треугольные флажки.

Ганнибал, укрытый от любопытных взглядов плащом с накинутым на голову капюшоном, не отличимый от толпы разноплеменного люда, заполнившего улицы Карфагена, шел быстрым шагом, не оглядываясь по сторонам. Только один раз он задержался у импровизированной сцены, основой которой служили две монументальные повозки. Бродячие артисты разыгрывали на ней вульгарную пьеску за злобу дня. Вопль одного их актеров, облаченного в не первой свежести тогу, изображающего, видимо одного из сенаторов, обращающегося к Ваал-Хаммону с просьбой образумить Ганнибала и подвигнуть водителя карфагенских армий на спасение города, привлек полководца. Остановившись, он прослушал до конца речь актера, сплюнул и пошел дальше. В спину ему ударил крик актера:

— Духом воспрянь, вождь Карфагена военный, войско возглавь и римлян, детей кровожадной волчицы, сбрось в Средиземное море!

Ответом призыву актера стали восхищенные крики окруживших сцену людей.

— Глупцы,-пробормотал Ганнибал, — тупицы безмозглые…

Добравшись до храма Ваала, Ганнибал распахнул двери и вошел в полуосвещенный зал. Огромная статуя Ваала встретила его зловещим молчанием. Ощерившись плотоядной улыбкой, Ваал угрожающе навис над полководцем. Проходя мимо жертвенника, черного от впитавшейся в камень крови, Ганнибал сбросил на пол плащ. Миновав Ваала, он оказался в узком коридоре. Коридор вел к неприметной двери. За ней находилась витая лестница, ведущая вниз. Там, в особом зале, проходили чрезвычайные заседания сената.

Появление Ганнибала вызвало радостный шум, по большей части оттого, что сенаторам надоело ждать. Председатель встал с кресла и направился к к Ганнибалу.

— Долго же ты шел к нам, сын Гамилькара Барки, — произнес он, дружески беря полководца под локоток.

— Война в Италии задержала меня, Гамилькон, — ответил Ганнибал.

— Война, война, — вздохнул печально председатель, — поля сражений, поля разлуки. Но война в Италии закончилась, насколько мне известно…

— Прошло семь дней, если быть точным, Гамилькон.

— Вот, вот, Ганнибал. Ты возвратился домой три дня назад. Сошел с корабля и пропал. Мы начали волноваться. Сейчас не время расслабляться. Враг, можно сказать, уже стучит в городские ворота, а победитель римлян устроил себе отдых.

— Мы войну проиграли. Это к слову, простое напоминание факта. Так что должен совершить уставший, мечтающий о покое ветеран?

— То, что всегда ждет от тебя народ, Ганнибал. Разбить римлян.

— Мне не дали это сделать в Италии. Если бы вы озаботились снабжением моей армии, то не пришлось бы сейчас даже говорить об этом.

— Поверь, Ганнибал, государство делало все возможное, чтобы довести италийскую кампанию до победного конца. Но существуют не зависящие от нас обстоятельства, существуют партии, между которыми идет постоянная борьба, столкновение различных интересов заставляет постоянно искать приемлемые для всех сторон решения. Политика — это нахождение компромиссов, Ганнибал. Мы люди и потому не требуй от нас невозможного. Военные расходы всегда обременительны для казны.

— Кучка грязных политиканов распорядились моей победой. И после этого вы желаете, чтобы я спас ваши жалкие жизни. Для чего мне это делать, Гамилькон? Для того, чтобы вы заработали лишний талант серебра? Чтобы построили на один особняк больше и прикупили еще одну сотню рабов? Что получу лично я?

— Все, что пожелаешь, Ганнибал. Благодарность граждан, почести, славу, деньги, дома, земли…

— Только одно попрошу я у тебя взамен — верни мне солнце Италии.

— Увы, я не в силах изменить прошлое.

— А мне неподвластно настоящее. Что нам делать? Как достичь согласия?

— Ты возглавишь армию, Ганнибал?

— С одним условием, Гамилькон. Вернете мне мое вино, все, до последней амфоры. Сегодня же.

— Думаю, это будет несложно сделать.

— Ну, что-ж, теперь поговорим о ждущей нас войне…

Позже античный историк записал: «Положение противников накануне решающей битвы было таково: Ганнибал собирал войска в Гадрумете, отстоящем от Карфагена на расстоянии пяти-шести переходов, Сципион находился в укрепленном лагере (castra Corneliana) у осаждаемой им Утики. Подготовка к войне заняла девять месяцев. За это время Ганнибал сумел собрать сильную армию. Кроме ветеранов, прошедших с ним всю италийскую войну, он располагал лигурийским, балеарскими и кельтскими наемниками, приведенными его братом Магоном из Италии, карфагенскими гражданами, взявшимися за оружие для защиты собственной жизни и свободы, союзными македонскими отрядами и солдатами, навербованными среди африканских племен. Ганнибал имел перевес в тяжелой пехоте, но римляне превосходили его в коннице: десять тысяч против двух-трех тысяч. Ганнибалу не удалось перетянуть на свою сторону нумидийцев. По призыву мятежного царя Масиниссы они перешли на сторону римлян. 80 слонов могли компенсировать отсутствие сильной конницы, если бы не одно обстоятельство — слонов лишь недавно доставили из внутренних районов Африки и они были плохо обучены.