Владимир Поселягин - Мы - истребители

Тут слово взял особист:

— Кхм. Вячеслав, давай пока начнем с посещений. Елена Степановна их одобрила, но только через неделю. Так что десятого сентября у нас начнутся встречи. Вообще-то, этим должны заниматься другие люди, но поручили мне.

— А что, уже список посещений есть? — искренне удивился я.

— Вячеслав, ты теперь известный человек в стране. Зачитать? — с легкой улыбкой спросил сержант.

— Давай. Ничего, что я на ты?

— Нормально. Значит, так: московские пионеры решили присвоить одной из дружин имя летчика Дважды Героя Советского Союза лейтенанта Вячеслава Суворова и принять его в почетные члены. Они записаны на двенадцатое сентября.

— Членом меня еще никто не объявлял, тем более почетным! — ошарашенно пробормотал я.

Хмыкнув, Путилин продолжил:

— Также подали заявку на встречу ряд известных авиаконструкторов: Лавочкин, Петляков, Гудков, Яковлев… Ну это пока в сторону. Ходить ты не можешь. Список встреч сразу согласуем или потом?

— Давай потом. Сейчас я немного не в себе. Такие новости… Подождите! А как пионеры приняли меня в дружину, если я еще не Дважды Герой?

— Во-первых, известие о твоем награждении уже прошло в массы. Во-вторых… узнаешь позже.

— Награждать будут? — с хитринкой спросил я.

— Ну раз ты понял, то да, решили награждать тебя прямо в палате. Мне пока подробности не известны, просто предупредили. Продолжим: пресса дала заявку на встречу с тобой. Дали несколько, но мы решили свести их в одну, чтобы не загружать тебя.

— Их тоже через неделю?

— Нет, на этот раз нет. Приказ сверху — как можно быстрее дать статью о тебе в газету. Немцы в своих газетах вопят, что сбили тебя. Что ты погиб. Нужно дать опровержение. Приготовься, среди корреспондентов будут и иностранные.

— Понятно. Речь мне приготовили?

— Готовят, но тут нужны и твои мысли тоже. Я вечером зайду, запишем. Вопросы еще есть?

— Есть и немало. Но я пока сформулирую их, вечером поговорим, — ответил я, бросив быстрый взгляд на Степана.

— Хорошо. Степан, у тебя вопросы к Вячеславу будут?

— Будут, — ответил Микоян.

Проводив взглядом выходивших из палаты гостей, я откинулся на подушку. Степан мне понравился, довольно эрудированный пацан, приятно было с ним поговорить. Взяв с тумбочки часы, посмотрел на время.

«Ничего себе! Это что, мы со Степкой два часа проговорили?!»

В это время дверь в палату отворилась, и заглянула медсестра — узнать о моем самочувствии. Что мне нравилось, так это что обо мне заботились. Та же дежурная каждые два часа заходила и проверяла меня. Вот и сейчас, забрав градусник и сообщив, что через час начнутся процедуры, то есть уколы, вышла.

Со Степаном за время разговора мы довольно быстро скорешились, так что он теперь называл меня Севкой, а я его Степкой. За все время нашей беседы, в которой он был внимательным слушателем, мы успели немного узнать друг друга. Сидевший в стороне Путилин с интересом наблюдал за нами. Что мне понравилось в Степке, так это то, что в основном все вопросы были в тему.

За время нашего общения я выяснил, почему он пришел ко мне. Оказалось, его направили ко мне из центра переподготовки, где он переучивался на Як-1 — уговорить читать лекции по методике воздушного боя и боевому пилотированию. Что ж, я не против, но только после того, как хотя бы начну передвигаться.

В конце беседы он смущенно попросил принять его в мое подразделение и обучить боевому пилотированию. Вопрос меня озадачил, что я и сказал:

— В принципе я не против, только это надо обращаться не ко мне, а к командованию, чтобы тебя направили в полк, где я служу.

Степан заверил меня, что это не проблема, главное — моё согласие учить его.

После ужина я взял свежую газету, принесенную медсестрой, и стал с интересом изучать новости с фронтов. На первой странице была маленькая фотография командира, который поднимал в атаку своих бойцов. Снимали снизу, из окопа. Фотограф был мастер своего дела. Фотография передавала тот накал страстей, которые присутствуют в подобных случаях. Я ходил в атаку. В одну, но ходил. Так что могу с уверенностью сказать — это не инсценировка где-нибудь в тылу. Корреспондент действительно находился в первой линии — слишком неоднозначно выражала чувства спина командира, который держал в руке ТТ и взмахом звал своих бойцов следовать за собой. Даже куст минометного разрыва неподалеку так не привлекал внимания, как этот парень в форме лейтенанта.

— Кто написал статью? И вообще, про что она? — пробормотал я, взглядом ища в конце фамилию корреспондента. — Оп-па!

Фамилия была знакомая. Это был тот самый старший политрук, что фотографировал меня в первый день знакомства с полком Никитина, когда я стоял на крыле своего «ястребка» после боя с двумя «мессерами». Сомнений не было, это был он. Даже инициалы совпадали.

С интересом углубившись в чтение, понял, что речь идёт о бое одной из рот Западного фронта. Написано было интересно. Можно даже сказать, очень. Фантазия у меня буйная, этот бой как будто встал перед глазами. Так что потратил я на эту статью почти час, то вчитываясь в текст, то воображая картины сражения…

В итоге маршевая рота под командованием лейтенанта Горелых, причём не кадрового, а из запасников, сумела задержать прорвавшихся немцев на полтора дня! До подхода дивизии из резерва. Уничтожив при этом больше десятка танков, множество грузовиков и просто огромное количество гитлеровцев!

Конечно, и потери оказались большими. От роты и приданной ей сорокапятки с расчётом осталось чуть больше сорока человек, но сам командир выжил. И именно на последней позиции его разыскал корреспондент.

Заканчивалась статья коротким сообщением о гибели лейтенанта Горелых в следующем бою. В котором как раз и сделана была эта фотография…

— …слав? Спишь?

Открыв глаза, посмотрел на склонившегося надо мной особиста и спросил, случайно стряхнув с груди газету:

— Я что уснул?

— Похоже, что так, — согласился со мной Путилин, поднимая ее с пола.

— Странный сон, — сказал я, припомнив ускользающие видения.

— Расскажешь? — Сержант положил газету на тумбочку, пододвинув стул, уселся на него и приготовил блокнот и карандаш.

— Почему нет? Заглавие, — кивнул я на газету.

Особист поднял ее, бросил быстрый взгляд на фото и вопросительно посмотрел на меня.

— Вот там я и был.

— Как это?

— Как бы объяснить… Ум-м. У меня было такое впечатление… Да, как в кино, только все по-настоящему. Ревущие танки, горящие деревья, стрельба… Похоже все.

— А, это у тебя просто фантазия хорошая. Бывает, — отмахнулся Путилин, сразу потеряв интерес к моему сну. Видимо, подобное он слышал не раз.