Железная маска Шлиссельбурга (СИ) - Романов Герман Иванович
Помощь проекту
Железная маска Шлиссельбурга (СИ) читать книгу онлайн
Прадед, переяславский полковник, также отстаивал независимость Малороссии, был одним из предводителей мятежного Запорожья, казаки которого разделили горькую участь шведов. Сожгли саму Сечь и поселки царские войска, без жалости истребляя казаков, которых за изменников и воров принимали. За переяславским полковником русские долго охотились, подсылали неоднократно коварных убийц, как писал сам царь Петр, чтобы «этого бездельника истребить».
Дед Федор Мирович был генеральным есаулом при Орлике. В Гетманщине и Запорожском казацком войске этот пост был почти равен канцлеру, если с европейскими мерками подходить. Яростно сражался против русских и после поражения бежал в Швецию, потом путь его направился в Польшу, к королю Станиславу Лещинскому. Его брат Василий до шведских земель не добрался — схватили царские драгуны, заковали в кандалы и отправили в Сибирь на вечную каторгу. А заодно еще пятерых братьев Мировичей отправили в ссылку, в город Тобольск, на «вечное поселение».
Однако род Мировичей на этом не пресекся — недаром есть поговорка — щуку съели, а зубы остались. Отец и дядя Яков, благодаря прекрасному образованию, на которое их родитель не жалел ни злотых, ни рублей, тоже выбились в люди, заняв достойные роду места. Первый стал секретарем польского посла графа Потоцкого, а второй занял тоже место, но гораздо выше по положению — у самой императрицы Елизаветы, дочери Петра Великого. Вот только страсть к авантюрам у Мировичей в крови — братья составили заговор в пользу автономии Малороссии. И как всегда в России, в любом деле всегда найдется либо предатель, или доносчик.
Так что отправились два беспокойных для царицы юноши в Сибирь, в знакомый всем Мировичам город Тобольск, где и родился у Якова сын, получивший в крещении имя Василия. Семья бедствовала в ссылке, совсем обнищала вконец — все имения рода были конфискованы и давно поделены среди приближенных императрицы Елизаветы Петровны, а скромного отцовского жалования капитана захудалого гарнизонного полка едва хватало на необходимые нужды. Но извернулись, порой голодовали на хлебе и воде, но Василий получил хорошее образование.
В Тобольске имелась «немецкая» школа для детей ссыльных дворян. Ее директором и преподавателем по всем предметам был Сильвестрович, немец по происхождению, долгое время живший в России. Лютеранин по вере своей, он был блестяще образован. Уроки шли на одном дыхании, учиться было интересно. Знания истории и математики, грамматики немецкого и русских языков, музыки, риторики и других «изящных искусств», усваивались прекрасно, дети впитывали их как губка воду.
Дома обучение отпрыска славного рода продолжалось — французский и польский языки давались Василию легко, ведь на них говорило все образованное общество Малороссии, а отец все же был секретарем посла. Да еще хорошо владел татарским языком — но то плод векового соседства с Крымским ханством. Про воинское обучение и говорить не приходится — езда на коне, сабельная рубка и шпажный бой для поединков, «огненные забавы» — стрельба из пистолей и ружей. Воинские экзерциции и команды дополняли обучение, столь нужное для юноши — дворянина и будущего офицера, ибо иной службы, кроме воинской, не мыслилось.
Так что, усердно пройдя курс школы и дождавшись Высочайшего разрешения покинуть место родовой ссылки, Василий Яковлевич приехал в далекий Санкт-Петербург два года тому назад. И не остался в блестящей столице «серым» провинциалом.
Его стихи читал сам Ломоносов, «угрюмый гений» российской науки вирши одобрил, сказав, что появилась в державе «поэтическая школа». Влиятельный Бецкой, незаконнорожденный отпрыск князя Трубецкого, объявив конкурс на обустройство маленьких мостов через каналы перилами, выбрал главными именно эскизы Мировича, который их подал в надежде получить денежное вспомоществование. И не прогадал — сорок полновесных серебряных рублей, новеньких и блестящих, только отчеканенных на Монетном дворе «северной столицы», с профилем императрицы Екатерины Алексеевны на аверсе, стали ему наградой.
Сняв карликовую мансарду над сенями в доме партикулярной верфи на Литейной части, Мирович с трудом и нетерпением дождался зачисления в Смоленский пехотный полк в чине прапорщика. Причем, вскоре стал адъютантом шефа смолян, генерал-аншефа Петра Ивановича Панина, родного брата главы всемогущей Тайной экспедиции…
Глава 4
Так, свеча горит, за окном белая питерская ночь, которая может быть исключительно летом, так как, несмотря на «каменный мешок», достаточно тепло. А вот ручонки не мои — юношеские, тонкие в кости, но жилистые. Охренеть можно! Сколько я лежал без сознания? Минут десять, и не больше получаса — свеча не сгорела».
Иван Антонович затравленно оглянулся, чувствуя острый приступ паники. Если бы не долгая работа следователем, да еще участие в войне, он бы сейчас орал и бросался на стены. А так только вытирал холодный пот со лба рукавом и напряженно размышлял:
«Вокруг каменные стены с потолком, камера никуда не делась. Либо это самая доподлинная реальность, или меня конкретный глюк одолел на старости лет, и я просто впал в безумие. Но вот это легко проверить — сумасшедшие боль не ощущают, в отличие от психов. Легендарный Камо на этом прокололся, когда попытался симулировать безумца, но только врач оказался знающим. Так что сейчас нужно встать с кровати и проверить свои соображения, нет ничего лучше собственного опыта».
Никритин рывком поднялся с жесткого топчана, подошел к подсвечнику и провел запястьем над пламенем. Отдернул руку — боль испытал сразу. Затем решил провести новый эксперимент, очень сильно ущипнул себя за бедро ногтями — зашипел рассерженной кошкой, в глазах навернулись слезы — настолько ему было больно.
— Так… Это реальность, а не плод моего больного воображения. А потому садимся на нары и начинаем крепко думать, — тихонько размышляя вслух, Иван Антонович уселся на жесткую кровать, а именно ее он поначалу принял за топчан и машинально провел ладонью по волосам. Потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы не отдернуть руку. Еще бы — привыкнув за долгие годы к седому «ежику», обнаружить роскошную гриву, стянутую веревочкой на затылке по типу конского хвоста.
Затем Никритин ощупал пальцами лицо — нос прямой, а у него он был свернут на сторону клювом — пропустил когда-то прямой удар от пьяного «кухонного боксера», обычного семейного дебошира. Затем медленно провел языком по зубам, коря себя за то, что не сделал этого раньше. И не обнаружил протезов, как сверху, так и снизу. «Голенькие» десны, которыми раньше жевал лишь мягкий хлеб с кашей, оказались полны вполне крепких зубов — по крайней мере, от надавливания языком они не шатались.
Рывком спустил с себя штаны, развязал завязки и на кальсонах. От свечи шло достаточно света, чтобы осмотреть ноги и моментально понять, что они не его собственные — без старческой дряблой кожи, без артритных колен, отсутствуют следы ранений. Чуть дрожащими пальцами он вернул одеяния, аккуратно завязал тесемки. Кровь словно застыла в жилах, настолько открытия потрясли его разум. Только тут силы покинули бывшего следователя — он безвольной куклой рухнул на одеяло. Однако мозг продолжал лихорадочно работать, мысли прогонялись по нему целой вереницей, почти не задерживаясь для обдумывания:
«Это не сон и не бред! Примем за данность, проверенную экспериментом. Я в чужом для себя теле — судя по коже и зубам, вполне себе молодом, чуть больше двадцати лет, но гораздо меньше тридцатки. А это означает только одно — бывший следователь, подполковник милиции в отставке Иван Антонович Никритин умер в Шлиссельбургской крепости на экскурсии 28 сентября 2020 года от сердечного приступа», — губы непроизвольно искривились в болезненной гримасе.
Однако отчаяния не было — мозг продолжал работу, и теперь принялся очерчивать перспективы столь невероятного случая, о которых ему раньше приходилось только в книжках читать. Тех, что о «попаданцах» в прошлое вещали в стиле исторического фэнтези или альтернативки — как-то на старости лет пристрастился к такому чтению. Интересно стало ему как историку, так и бывшему следователю, такую литературу почитать, благо свободного времени на пенсии хватает.