Дмитрий Леонтьев - Обитель

– Повезло… Ну так как, идем?

Сумку с посылкой я в этом, мягко говоря «непредсказуемом», месте оставлять не рискнул и, повесив ее на плечо, последовал за Ванечкой.

Насчет погоды блаженный не обманул: погода и впрямь стояла отменная. Небо здесь было удивительное. Я раньше никогда такого не видел. Низкое, оно словно касалось верхушек чахлых сосен, но при этом было какое-то нежно-голубое, «озаренное», что ли…

При солнечном свете и сама обитель выглядела куда веселее. Золотились мягким светом сосновые срубы, играли блики на боках медных, начищенных до блеска колоколов, а уж как горели маковки позолоченных куполов!..

– Ну… ничего,- вынужден был признать я.- Наверное, и здесь жить можно… Только скучно здесь, наверное?

– Скучно! Ой, скучно! – покосился он на меня хитрым глазом.- Измаялись просто… Уж и чем занять себя не знаем. Все перепробовали… А вот и еще одна! Ну-ка постой, матушка! – неожиданно прыгнул он к какой-то проходившей мимо крестьянке, тоже закутанной в черное с головы до пят.- Ты вдовица, небось?!

– Нет,- удивленно откликнулась та.

– Тогда почто точно плакальщица вырядилась?!

– Так в церковь иду…

– Ты кого там хоронить собралась?! Ась?! Что молчишь? Отвечай! Уж не Воскресшего и Пасхального, часом?!

– Я помолиться…

– Так Богу не молятся! Так ему докучают!

– Я думала…

– Врешь, матушка,- не думала! Если б думала, то мироносицу бы из себя не изображала! Как собор называется?

– Известно как,- опешила окончательно сбитая с толку женщина.- Преображенский…

– Вот и преображайся! Со скорбной миной в гости к соседке ходить будешь, а дом Божий лицо видеть хочет, а не гримасу! Уразумела? Нечего Богу рожи корчить! Будет скорбь – лицо и без твоих потуг нужную форму примет. Здесь Бога славят, а не слезами омывают!.. Видишь как, батюшка? – вернулся он ко мне.- Со скуки все… Ты уж прости нас, бездельников…

– Да уж работать побольше бы вам не помешало,- согласился я.- На что вы здесь живете?

– А что Бог пошлет, на то и живем.

– Работать-то не пробовали? Свиноферму бы развели какую, гусей-овец всяких…

– Ленивы да немощны,- вздохнул он.- Уж пытались нас, тунеядцев, к делу пристроить, пытались, а все не в прок… И Петр, государь покойный, и Екатерина, царствие ей небесное, и кто только силу такую бездельную к труду приобщить не пытался… Сейчас вот нова власть о том же думку имеет…

– При правильном подходе даже здесь можно успешным ведением дел благополучия добиться,- снизошел я до совета.- Главное – не лениться…

– Спасибо за совет,- поклонился он в пояс.- Спаси Господи!

Ну как с таким разговаривать? Монастырь мы осмотрели быстро: да и много ли тут было осматривать? Внутрь храма Ванечка меня не пригласил, да мне это было и неинтересно. А снаружи все, виденное мной, можно описать в двух словах: бедненько, но чистенько. А вот за монастырской оградой, среди скучающих прихожан, заметил я нечто, весьма даже меня заинтересовавшее…

Ванечка перехватил мой взгляд.

– Был у моего тяти компас немецкий,- сказал он.- Как ни вынешь, стрелка всегда на север стоит…

– А вас, любезнейший, никогда не учили, что совать свой нос в чужие дела – нехорошо? – холодно спросил я.- У каждого человека есть свое «личное пространство», и посторонним нарушать его не следует. А если вам невозможно жить без этих ваших… поучений, то это – ваше дело, сэр!

– Да снизойдет солнце во гневе вашем! – согнулся он в поклоне.- Просто девица эта чудо как притягательна, вот я молодость и вспомнил…

– Что, доводилось погулять в молодости? – понимающе усмехнулся я.

– Да не в этом дело… У тяти моего покойного охотничий пес – дюже знатный кобелек был. И добытчик, и охранник, и охотник… А уж до женского полу охоч – за уши не оттащишь! Ни одной лайки не пропускал… Да что там «лайки»?! На любую пробегавшую мимо дворняжку взгромоздиться норовил… Вот уж я ему тогда обзавидовался! Нам бы так, да?..

– Уйди, дурак! – не выдержал я.

Юродивый, с поклонами и извинениями попятился, а я, раздраженный, пошел вперед. Девица и впрямь была хороша – совершенно в моем вкусе, но из-за сравнения этого дурака весь охотничий азарт пропал. Надо же было человека с собакой сравнить… Нет, все же русские – совершенно невоспитанная нация…

– Батюшка! Голубчик! Погодите! – услышал я за спиной.

Вчерашний монах, настоятель монастыря, торопливо ковылял ко мне, пробираясь по извилистым тропкам между сугробами. Неохотно я остановился. Тесное общение с этими малопонятными людьми в мои планы не входило. Моя задача была проста: дождаться связника и под охраной доставить посылку известному вам лицу. Для этого мне требовалось всего лишь провести здесь два-три дня, после чего я с радостью покинул бы это захолустье. Но пока связник не прибыл, волей-неволей я был вынужден общаться с хозяевами этого… места.

Вздохнув, я как можно приветливее поздоровался с запыхавшимся настоятелем:

– Доброе утро.

– Староват я стал для утренних пробежек,- извиняясь, улыбнулся он, опираясь на предложенную мной руку.- Годочков бы двадцать сбросить… Да жалко: уж больно хорошие это были годы… Вы, никак, обиделись на Ванечку нашего? Простите его, голубчик. Он ведь очень хорошо к вам относится.

– Я заметил,- буркнул я.

– Вряд ли… Вы же его не знаете. Он ведь говорит только с теми, кто его услышать способен. Вы вроде как о собаках разговаривали?

– Угу… Судя по его сравнениям, животные для него уж явно не братья наши меньшие…

– Конечно не братья,- удивился не понявший моего сарказма монах.- Помилуйте, Джеймс, ну какой же для меня брат ежик или хомячок? У меня люди братья. Я очень люблю природу, но самоунижаться до них не стану, это противно пониманию того, что мы созданы по образу и подобию Божьему. Человек – царь природы, он и заботиться о ней должен как милосердный и разумный властелин: с добротой и мудростью.

– Один мой знакомый говорил, что «собаки смотрят на нас снизу вверх, кошки сверху вниз, и лишь свиньи смотрят на нас, как на равных»,- вспомнил я вашу старую шутку.

– Ваш знакомый слишком пессимистично относится к роду людскому,- улыбнулся монах.- Просто не надо давать свиньям такого повода… Как вы отдохнули?

– Превосходно, благодарю вас. Я признателен вам за заботу и приношу свои извинения за причиненные неудобства.

– Ну о чем вы? Мы искренне вам рады. И сделаем все, что в наших силах, чтобы вы чувствовали себя уютно.

– Спасибо. Я только хочу еще раз уточнить… Вы, господин настоятель, точно меня ни с кем не путаете? Я ведь действительно случайный человек в ваших краях, и было бы неловко…

– Ни с кем, голубчик, ни с кем,- заверил он.- Вы сейчас не заняты?

– Нет. Какие у меня могут быть здесь заботы?

– Сделайте одолжение, а? Устал я немного. Надо бы пройтись… А я, во-первых, стар, а во-вторых, как только увидят, что я один… Одним словом, не смогли бы вы меня некоторое время сопровождать?

– Извольте,- я осторожно взял его под локоть.- Куда прикажете?

– А вот, давайте вокруг озера. Оно небольшое, так что больше часа я у вас не отниму. Да и тропинка там натоптана… Часто там хожу…

Я здраво рассудил, что хорошее отношение местного начальства мне отнюдь не помешает, час – не такой уж большой срок, а дел у меня все равно нет, и согласился.

– И что же они от вас хотят?

– Кто?

– Ну эти… Которые к вам в очередь выстраиваются…

– Ах, вы про людей… Простите, я не всегда понимаю, когда о людях говорят в третьем лице… От меня – ничего. Они к Богу идут. Иногда – плутают. Иног да – падают. Иногда просто устают.

– Я не очень вас понимаю. Наверное, мой русский все же недостаточно хорош, хотя я изучал его с самого детства.

– Ваш русский очень неплох,- успокоил он меня.- Впрочем, если желаете, мы можем перейти на английский.

– Вы знаете английский?!

– Я неплохо знаю пять языков. Не считая старославянского и латыни.

С удивлением я покосился на старика. Теперь, при свете дня, я мог получше рассмотреть его лицо.

Когда-то он был явно недурен собой: правильные черты лица, ироничные, умные глаза, белоснежная, но все еще густая шевелюра. Я никак не мог определить, сколько ему лет – семьдесят? Восемьдесят? Больше?..

– Я бы хотел продолжить беседу на русском,- сказал я.- Мне надо совершенствоваться в языке.

– Правильный выбор… Знаете, что отличает одну нацию от другой? Три основополагающих фактора: язык, история и религия. Уберите хотя бы один фактор, и нация потеряет индивидуальность, а проще говоря, просто перестанет существовать. Уберите все три, и мы получим… Это будет страшно, Джеймс…

– Весь мир стремится к объединению, сотрудничеству,- напомнил я.- Законы экономики, эволюции, прогресса… Вы же священнослужитель, а я помню, что у вас говорится: «…нет ни римлянина, ни иудея…»

– Тогда уж договаривайте фразу целиком, не выдирая ее из контекста. Там говориться: «Во Христе нет ни богатого, ни бедного, ни мужчины, ни женщины, ни римлянина, ни иудея… » Вы же не предлагаете практически сделать всех гермафродитами с одинаковыми доходами, не помнящими родства? Вы неверно понимаете смысл сказанного. Это вопрос приоритетов. Так когда-то не понял Христа один из Его учеников, и произошла трагедия… Не «трагедия» Христа, Он для того и пришел, чтоб показать миру Свою победу над смертью, а трагедия Иуды… Но об этом как-нибудь после… Лично я, мечтая, чтоб весь мир узнал Христа, не хотел бы лишать своего, неповторимого, очарования Францию или Англию. Своей привлекательности Китай и Японию. Стирать индивидуальность Рима и Индии. Представьте, как будет ужасно, если сбудется мечта этих несчастных «вольных каменщиков», и весь мир будет говорить на одинаковом и, скорее всего, исключительно промыш-ленно-деловом языке, забыв неповторимые, коренные и смыслоопределяющие значения своих, родных слов. Я за единство разнообразия. За сотрудничество оригинальности и неповторимости. Ведь даже Бог имеет три ипостаси, хоть и является Единым. Но на русском я хотел бы говорить с вами именно потому, что так мне легче будет объяснить вам некоторые труднопереводимые на другие языки понятия… Вы спрашивали про дорогу, по которой идут эти люди? Древние когда-то сформулировали чеканный постулат: «Прежде чем спорить, надо условиться о терминах». А чтобы вам понимать смысл разговора, сначала надо понять смысл понятий. Дело в том, что само слово «религия» переводится как «Обратная дорога к Богу». Люди когда-то потеряли связь с Богом и теперь многие тысячелетия ищут путь обратно, идя разными дорогами и по разным ориентирам. И дороги эти ведут в совершенно разные направления…