Татьяна Сорокина - Мыколка

— Ха, — сказал Вершинин и расплылся в улыбке, — то что навешали тупицинским — молодцы, Карл Францевич, ты на сегодня экзекуцию свою останови, но если опять проштрафятся то вдвойне им кнута отвесь.

Мужики радостно загомонили, и начали наперебой кланяться. Не радовался только один, который сейчас со стоном вставал со скамьи. А конюх с явным сожалением сматывал свой кнут.

Вершинин, довольный тем, что его мужики поколотили крепостных его давнего недруга, пошагал домой. Когда он вновь подходил к дверям, то увидел, как по липовой аллее едут двое верховых, а за ними идет еще вючная лошадь.

— Кого там еще черт принес? — сердито подумал помещик и, приставив ладонь козырьком ко лбу, попытался разглядеть приезжих.

Когда он понял, кто там едет, то легко сбежал с крыльца и широким шагом пошел навстречу возвышающемуся на коне гусару.

Тот в свою очередь спрыгнул с коня и также пошел навстречу помещику, держа коня за повод.

— Николай, неужто решил тестя навестить? Ну, рассказывай, какими судьбами в наших краях? Ох, а возмужал, возмужал!

Обнявший гусара Вершинин, опустил руки и отступил назад, разглядывая своего гостя. Это был все тот Николка, но вот перемены в его облике были разительны. Если ранней зимой прошлого года Илья Игнатьевич увозил в Энск, юношу с округлыми чертами и мечтательным выражением лица, то сейчас перед ним стоял молодой мужчина, уже знакомый с бритвой. А его пристальный и внимательный взгляд говорили о том, что он уже не раз встречался с опасностью в бою.

— Здравствуйте, Илья Игнатьевич, вот так получилось, тоже не думал, не гадал, а попал в ваши Палестины. Представьте себе, месяц назад получил пакет из Петербурга, с приказом о переводе, пришлось срочно собираться. Ну и конечно, проезжал по тракту, так никак не мог мимо вас проехать, — улыбаясь, сказал корнет. Его голос звучал сильно и уверенно. Вершинин, глядя на молодого офицера, в который раз поздравил себя с прошлогодним поступком. Как всегда интуиция его не обманула.

— Однако, — подумал он, — быстро парень делает карьеру, ну я и молодец, далеко за женихом для дочери не ходил.

— Ну, что мы тут стоим, спохватился он, — давай пошли в дом. Сейчас конюх ваших лошадей расседлает, твой денщик пусть в людскую шагает, там его накормят.

Один секунд, я насчет бани распоряжусь.

Вершинин крикнул и моментально вокруг них возник людской круговорот. Илья Игнатьевич, между тем увлек Николку в дом.

Они прошли вестибюль и вышли на широкую открытую веранду, где уселись в легкие кресла, через несколько минут на столике рядом с ними стояли бутылки с вином бокалы и легкая закуска. Вершинин уже разливал вино, когда на веранду вышла Фекла, она была одета по домашнему, и была так привлекательна, что Николка, как всегда покраснел.

— Хе-хе, — довольно произнес Вершинин, — не робей, Фекла тебя не съест.

— Здравствуйте Николай Андреевич, — улыбнулась та, — никак вас не ожидали, вроде бы вам еще на Кавказе служить надобно.

— Так и я никак не ожидал Фекла Прововна, да вот приказ у меня в Петербург ехать.

Фекла оживилась.

— Так и хорошо, и мы вслед за вами отправимся. Свадебку вашу устроим, — и вопросительно посмотрела на Вершинина.

Тот задумчиво почесал затылок.

— Признаться, такая мысль мне в голову не пришла, а, что, вот весенние работы закончатся, на месяц, другой можно будет отъехать. Наверно так и сделаем. Так, что Николай жди нас через месяц в Петербурге. Ты то, как собираешься сейчас добираться.

— Я, Илья Игнатьевич, надеялся, что у вас оставлю лошадей и все имущество, ну кроме подарков отцу и Катеньке, а далее с денщиком отправлюсь на перекладных. У меня сроки уже выходят. Очень долго выбирался с Кавказа, пришлось попутчиков ожидать, опасно почти до вашей губернии в одиночку ехать.

— Но, ты хоть пару дней у нас побудешь? — спросил помещик.

Николка виновато улыбнулся.

— Вообще то завтра уже рассчитывал ехать.

— Ну, что же ты человек военный, приказ у тебя, так, что задерживать не буду, — согласился Вершинин, — но сегодня гуляем. Пошли ко мне, сейчас найдем, что тебе надеть, а это все снимай, Фекла, ты там проследи, чтобы мундир князю прачки не испортили. Баня то, надеюсь, топится?

— Конечно, Илюша, ты еще домой не зашел, а уже воду таскать начали.

— Это хорошо, и проследи, чтобы в мыльне, у Николки было, кому его помыть, поняла?

Фекла вздохнула, но ничего не сказала и зашла в дом.

Шеховской вопросительно посмотрел на Вершинина.

— Ну, что ты так на меня смотришь, — пробурчал тот, — думаешь, не знаю, что ты с женщинами не спал. Вот сегодня и попробуешь. Я в твои годы уже полдеревни девок испортил.

— Может не надо, — промямлил Николка, заливаясь краской.

Ну, вот, — заржал помещик, — боевой офицер, в сражениях побывал наверняка, а как про баб, так сразу в кусты.

— Вы не понимаете, Илья Игнатьевич, мне перед Катенькой будет стыдно и неприятно, — выдавил тот в ответ.

Вершинин удивленно посмотрел на него.

— А причем здесь моя дочь, она твоя жена перед богом и людьми, а это, — тут он покрутил рукой в воздухе, — ну, хоть узнаешь с какого конца к этому делу подходить, — закончил он свою мысль.

Шеховской решил оставить этот разговор, в котором чувствовал себя неловко и спросил:

— Илья Игнатьевич, а как моя бабушка поживает? — спросил он помещика.

Тот усмехнулся.

— Неплохо твоя бабка поживает. Замуж, поговаривают, вышла.

— Замуж?! За кого? — удивился князь, — и с чего ей замуж захотелось?

— Ну, так полагаю, — сообщил Вершинин, — после того, как ей я пятьдесят рублей наградных денег выдал, женихов у нее хоть отбавляй. Но она замуж вышла за бобыля одного в Чугуеве, ты его знать должен, Никанором вроде бы его зовут. Мне Фекла уже месяца два назад эту историю рассказала. Я ведь уже несколько лет приказал меня по таким делам не беспокоить и разрешения моего на таинство церковное не спрашивать.

— Интересно, — сказал Николка, — чего ей взбрело в голову замуж выходить, она же старая совсем?

— Хе-хе, — какая же она старая, — снова засмеялся помещик, — это для тебя старая, а для Никанора в самый раз. Сразу прохиндей понял, кого надо в жены брать, тем более, я ее от оброка освободил.

Шеховской огорченно сказал:

— Плохо, я то надеялся ее увидеть, подарок ей привез, шаль турецкую, а теперь даже не успеть ее навестить.

— Да не расстраивайся ты так, — начал успокаивать его Вершинин, — переживет твоя бабка, а шаль отдай Фекле, она найдет с кем передать, и приветы твои тоже. Давай лучше выпьем по паре бокалов, да пойдешь в баню собираться.