Андрей Саргаев - Партизаны Е.И.В.

Вид сходящей с кораблей армии привёл толпу в совершеннейший энтузиазм. Железная дисциплина, новые добротные мундиры... Кстати, если с установлением первой русские союзники помогли безвозмездно, то за второе придётся ещё долго расплачиваться. Но зачем ликующему народу знать о наделанных от его имени долгах? Пусть занимаются своим делом - преклонением перед императором и поставкой пополнения в поредевшие полки. С этим, кажется, проблем не предвидится? Ну держитесь, проклятые англичане!

Была, конечно, мысль направить оружие против союзников - честность в политике приравнивается к глупости, и лишь наивный простак не попытается хоть как-то облегчить ярмо по сути своей кабальных договоров. И финансовых обязательств, разумеется. По ним Франция будет платить лет тридцать, если не все пятьдесят.

Мысль промелькнула и исчезла. Политика политикой, но император в первую очередь должен стать реалистом, а настоящие реалии таковы, что в случае нарушения договорённостей Французская Империя перестанет существовать. Не стоит обманываться многочисленностью собственной армии - дивизия этого русского генерал-майора пройдёт от северного побережья до Тулона и Марселя, не заметив сопротивления. Да и численность... при пересечении границы с Россией в Великой Армии насчитывалось свыше шестисот тысяч человек, а теперь где они? В лучшем случае выжил каждый десятый. Пусть немного больше - царь Павел Петрович с охотой использует пленных в строительстве дорог и бережёт их здоровье из меркантильных соображений.

- Ваше Императорское Величество! - вопль секретаря прервал размышления принимающего парад Наполеона. - Срочные новости из Парижа!

- Потише, Леклерк, - поморщился император. - Поднимитесь сюда.

По примеру русского царя, Наполеон приветствовал войска с высокого сооружения. Именуемого трибуной. Хорошая, кстати. Задумка, позволяющая компенсировать малый рост. Да и смотреть сверху гораздо удобнее, чем сидеть на спотыкающемся после долгого морского перехода коне.

Запыхавшийся Леклерк взлетел по ступенькам и выдохнул:

- В Париже восстание, сир!

- Против кого?

- В поддержку Вашего Императорского Величества.

- Так не бывает. Все восстания направлены против кого-то или чего-то, но никак не могут быть за...

- И тем не менее, сир! Парижане чудесным образом узнали о прибытии своего императора во Францию, и единодушно выступили на защиту Империи.

- И в чём же заключается эта защита, Леклерк?

Тот по подхваченной у русских привычке пожал плечами:

- Не знаю, сир, пока только слухи.

- Говори.

- Рассказывают, будто Тюильри взят штурмом, и...

- Ну?

- Её Императорское Величество Жозефина была обнаружена в компании трёх подозрительных англичан.

- Они предавались разврату?

- Хуже, сир! Они составляли письмо к принцу-регенту. Подробности оного не сообщаются, но все четверо покончили жизнь самоубийством путём повешения во дворцовом парке.

- Вот как?

- Да. Ваше Величество. А потом к восставшим присоединились войска парижского гарнизона, перебившие заподозренных в сношениях с Англией командиров, и сейчас около ста тысяч человек идут к нам на помощь.

Наполеон с досадой поморщился. Чёрт побери, как же всё не вовремя! С одной стороны приятное известие о внезапном избавлении от бесплодной супруги, но с другой? В том, что английский десант обречён, можно не сомневаться, а дальше что? Просить у Кутузова флот для вторжения на туманный Альбион? Светлейший князь не откажет и, судя по скорости прибытия новостей в Париж, этой просьбы ожидает. Не его ли уши торчат из нелепой истории с восстанием? Если не он, то Бенкендорф точно руку приложил. Канальи!

- Леклерк...

- Да, сир?

- Немедленно отправляйтесь к фельдмаршалу и сообщите, что я хочу его видеть. Прямо сейчас.

- Кутузову явиться сюда?

- Я сам приду, болван! Мы не в том положении, чтобы диктовать условия или соблюдать правила приличия.

- Будет исполнено, Ваше Императорское Величество!

- Благодать-то какая, Миша! - майор Толстой втянул носом аромат доспевающего на углях поросёнка и восхищённо прикрыл глаза. - А помнишь, как под Брестом Литовским встретились? Вот так же костёр горел, мясо на вертеле шипело, трофейное вино согревало и радовало душу, свежий воздух...

- Угу, хорошо помню, - кивнул Нечихаев. - Даже про то, как Иван Михайлович с телеги свалился. В единственную во всей деревни лужу.

- И не стыдно всякие гадости вспоминать? - нисколько не смущённый капитан Лопухин хлопнул Мишку по плечу. - Лучше расскажи, как ты тут без нас управлялся. Не обижал ли супостат?

Толстой жизнерадостно рассмеялся:

- Такого, пожалуй, обидишь! Он, друг мой Иоганн, по чинам тебя вот-вот перегонит.

- Буду только рад. Ну расскажи, Миша, а?

Нечихаев вздохнул. Не любил он хвалиться, а как ни скромничай и не преуменьшай достижения отдельного отряда, всё равно его действия похожи на бред воспалённого сознания досужего романиста-шелкопёра. Ведь только в их книгах две с небольшим сотни гусар одной левой побивают целую армию.

- Да спокойно у нас тут, Иван Михайлович. Не без приключений, конечно, но и ничего выдающегося. Обычная военная рутина без всякого героизма.

- Изрядно сказано, - одобрил Лопухин. - Но что же по твоему мнению является героизмом?

Мишка повернул поросёнка к жарким углям другим боком и ответил:

- Да чёрт его знает... Обычно подвигом в его привычном понимании, называют исправление чужих ошибок ценой собственной жизни.

- А если нет иного выхода? - прищурился Толстой. - Читал в газетах, как во время бунта в Южно-Каспийской губернии сержант Нарышкин взорвал пороховой склад вместе с собой и прорвавшимися мятежниками? Подвиг?

- Военная необходимость и строгое следование присяге. А прошляпившую опасность разведку следовало бы расстрелять.

- Ты, Миша, формалист, педант, и тайный немец-перец-колбаса. Нет в тебе полёта души и русского авося! Даже вино не пьёшь.

- Война закончится, выпью обязательно. Пока некогда.

- С Бонапартием уже закончилась.

- Я не заметил.

Фёдор Иванович тяжело вздохнул. Действительно, о каком окончании войны может идти речь, если русские войска до сих пор не в Париже? А ведь государю Павлу Петровичу стоит только приказать... Нет, достаточно намекнуть. Впрочем, прихотливые пути большой политики таковы, что... Что лучше туда не лезть, а то сойдёшь с ума от противоречия разума со здравым смыслом.

Далёкий барабанный бой сегодняшней политикой не предусматривался, и поэтому стал для собравшихся на пикник господ офицеров неприятным сюрпризом. Особенно когда появившийся верховой красногвардеец чуть было не затоптал костёр с поросёнком. Нарочный, не покидая седла, доложил: