Роман Злотников - Американец

— Бежим, бежим отсюда со всех ног!

И мы побежали.

Это было неожиданное собрание. Неожиданное даже по месту проведения. Никто не додумался бы искать нас в тайном казино, организованном ирландцами неподалеку от порта. Неожиданное по составу участников, потому в это время мало что могло собрать вместе несколько китайцев, уважаемого, хоть и мелкого бизнесмена из васпов, разыскиваемого за многие грешки ганфайтера, русского мигранта, парочку критских евреев и мулата. Но еще неожиданнее было присутствие тут уважаемого и весьма недешевого адвоката с Манхэттена. Как раз он сейчас и говорил:

— С одной стороны, тот факт, что вы никого не убили, позволяет полиции вести расследование неспешно. Китайцев никто не опознает, они вообще для свидетелей на одно лицо. «Малыш Ян» погиб, так что все, что можно, «повесят» на него, и тут от нас ничего не зависит.

Он прервался, налил себе из графина воды, сделал пару-тройку глотков. А потом продолжил:

— Но вот мистеру Юрию Воронцову и Генри Хамблу лучше исчезнуть. Генри — хотя бы с Восточного побережья. А вам, мистер, — обратился он прямо ко мне, — лучше исчезнуть и из страны. Тут из Мэриленда против вас обвинения предъявляют. Неподтвержденные. Но если вы не исчезнете, то велик риск, что их примут во внимание. Не суд, так хотя бы полиция.

Мой протест он оборвал взмахом руки.

— Против вас самые весомые свидетельства. И хотя ряд уважаемых мною людей — тут он кивнул в сторону кабинета владельца данного казино, — утверждает, что это не так… Увы, этим людям не все поверят так, как верю я. А слова семейства Мэйсонов и Морганов куда весомее на Восточном побережье. Так что мой вам совет: если не хотите неприятностей, покиньте страну. Желательно в течение суток.

С этими словами он откланялся и ушел в кабинет к владельцу данного казино.

— Генри, а может, вместе сбежим? — спросил я, безо всякой, впрочем, надежды.

— Нет, малыш, прости, но в краях, где не говорят по-английски, мне неуютно. А там, где говорят, будет неуютно тебе, если этот законник хоть немного прав. Так что я уж лучше на Запад двинусь.

И, попрощавшись, он тоже вышел из помещения, захватив с собой Томми Эпира. Затем со мной церемонно попрощались китайцы и тоже покинули помещение.

Остались только я, Тед Джонсон и его родня.

— По деньгам, Юра, прости, ничем не порадую. Что у тебя есть, то тебе и останется. А доходы нашего партнерства еще долго будут уходить на компенсации полицейским.

— Да и семейству «малыша Яна» неплохо бы помочь! — поддержал его я. — И Генри Хамблу, он тоже из-за меня лишился надежного угла и заработка.

— Я рад, что ты понимаешь! — вздохнул Тед. — Сейчас даже не хочется продавать патент, иначе в минусе останемся.

— Это понятно. Тед, дружище, не волнуйся, я все понимаю. И единственное, о чем мне сейчас стоит волноваться, так это о том, как покинуть страну.

— Тут все просто! — вступил в беседу один из родственников Теда. — Греческая община решила помочь восставшим на Крите. Собрали немножко денег, купили оружие. И сегодня ночью пароход пойдет на Крит. Капитан у парохода тоже грек, так что с ним все договорено, он возьмет еще одного кочегара. Катер ждет тебя на пристани, в море выйдете с закатом, в оговоренном месте тебя примут на борт.

— Ну что ж, спасибо, — криво ухмыльнулся я. — А местечка поспокойнее, чем Крит, вы для меня не нашли?

— Ну, извини, что сумели! — развел руками Тед. Потом, нагнувшись ко мне, он тихо сказал:

— Но если ты найдешь там Сарочку, сестру Розочки, и пришлешь ее сюда, пусть и вместе с женихом, наша семья будет благодарна тебе вовек.

И я понял, что дело не только в «что сумели». Хотя, с другой стороны… Ну что может быть такого смертельно опасного на Крите?

Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, четыре часа утра

Зевая, Алексей отложил дочитанную тетрадь. Да, хоть так и осталось неясным, зачем Американец придал своим мемуарам вид фантастического романа, но правды там, похоже, немало. Такой правды, которую чужим не рассказывают, прав дед.

Но теперь спать, спать! Завтра с Леночкой мириться надо!

И уже когда он засыпал, мелькнула мысль, что надо у деда спросить, нет ли продолжения…

Название главы, как и остальных глав данной книги, — это часть литературного перевода надписи на статуе Свободы. Надпись сделана по сонету Эммы Лазарус «Новый колосс» (здесь и далее — прим, авторов).

Одна из самых длинных улиц Кишинева.

На всякий случай уточняем — речь идет о стихотворении Константина Симонова «Поручик». Авторы знают, что в действительности во время Крымской войны там командовал вовсе не поручик. И в гарнизоне была вовсе не «сотня егерей». Но все же стих берет за душу!

«Кисой» на жаргоне юных пиротехников называли триперекись ацетона, одну из самых простых в синтезе взрывчаток. Только вот жутко нестойких. Так что юные пиротехники в результате часто ходили без пальцев.

«Мой дорогой друг» (англ.).

Руководство Молдовы не подчинилось требованиям ГКЧП.

Авторы знают, что «Фейнмановские лекции» состоят из трех частей. Но в русском издании их разбили на девять томов, да еще добавили десятый том, задачники.

Герой немного ошибается. Нет, в целом учебники, да и вообще книги в Советском Союзе и правда стоили неприлично мало. Однако несколькими годами раньше один из авторов, к примеру, купил книгу за 25 рублей, это была цена хорошей посиделки в ресторане, с вином, на четверых. Так что случались и тогда дорогие книги.

Книги, действительно, хороши. Хотя герой немного перебирает. Перельман просто старался изложить для другой аудитории. Более завязанной на технику. На вчерашних выпускников рабфаков и вечерних школ. А Некрасов, наоборот, делал настоящий справочник по химии. Фактографии там уйма.

Манкурт, согласно роману Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), — это взятый в плен человек, превращенный в бездушное рабское создание, полностью подчиненное хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни. Молдавскими националистами тех времен термин использовался в значении «предатель».