Анатолий Дроздов - Рыцари плащаницы

— Я Роджер, барон д'Оберон, — сказал по-провански. — Кто вы?

— Меня зовут Козма, — ответил коренастый на том же языке. Говорил он с затруднением, но правильно. — Моего товарища — Иоаким.

— Ты грек?

— Нет.

— Козма — греческое имя.

— Мы получили веру от греков и молимся по византийскому обряду. Поэтому многие имена — греческие.

Роджер внимательно посмотрел на собеседника. Волнистые черные волосы почти до плеч, черного цвета борода с заметными нитями седины. Лицо не смуглое, как у греков, да и глаза… Такого цвета глаз у греков не встречается. У Иокима глаза карие и волосы черные… Кто их разберет! Под властью константинопольских императоров столько народов перемешалось!

— Оруженосец сказал, что вы знатного рода, — сказал рыцарь по-гречески. По недоуменным глазам чужаков увидел: не поняли. Роджер повеселел и повторил тоже по-провански.

— Иоаким может перечислить своих предков до четырнадцатого колена, — ответил Козма. — Я достоверно знаю до девятого.

— Более чем достаточно, — проворчал Роджер. — Германцы требуют до шестнадцатого, но здесь не Германия. В Святой Земле, коли на то пошло, плевать хотели на ваше происхождение. Бастарды здесь становились баронами, а бароны уезжали в лохмотьях. Значение имеет только копье и меч. Приходилось держать в руках?

Козма что-то быстро сказал товарищу, и тот согласно кивнул.

— Он может с тобой сразиться, — перевел Козма. — Выбирай оружие!

— Вот это разговор! — хмыкнул Роджер. — Меч — настоящее оружие благородного! Если он владеет им, титулов не нужно.

Подскочивший оруженосец подвел гостей к столу, на котором лежали кольчуги и мечи. Иоаким, не торопясь, выбрал доспех, и потому, как он ловко надел на себя металлическую рубашку, уверенно застегнув ее сбоку от горла, Роджер понял: чужак к ней привычен. Набросив на голову капюшон из стальных колец, Иоаким перешел к мечам. Каждый по очереди брал за рукоятку, крутил над головой и перебрасывал из руки в руку. Наконец оставил сарацинский, кривой.

— Почему он выбрал этот? — полюбопытствовал Роджер.

Козма переспросил и тут же ответил:

— У этого лучший баланс — хорошо лежит в руке. К тому же он привык рубить кривым — с коня сподручнее.

— Когда скачешь на коне, выставив перед собой меч, он пробивает доспехи врага насквозь, — сердито сказал Роджер. — И сделать это можно только прямым мечом. Твой друг этого не знает?

— У нас для этого применяют копье, — перевел Козма. — А мечом рубят.

— Как сарацины, — пожал плечами рыцарь. — Что ж, проверим… Переведи: бьемся до первой крови! Ноговиц из кольчуги здесь нет, поэтому по ногам не рубить!

Ги снял с сапог рыцаря шпоры, подал маленький треугольный щит. Иоаким взял такой же со стола, и противники стали друг против друга. Зазвенел меч, выхваченный Роджером из ножен, Иоаким поднял свой выше плеча, отведя руку чуть назад — острием вперед.

«Неплохо! — оценил рыцарь и сделал первый выпад. Иоаким легко отбил щитом, продолжая целиться острием ему в лицо. — Очень даже неплохо, — продолжил Роджер, нанося диагональный удар. — Крепко стоит!»

В следующий миг он перестал думать. Противник двигался вокруг него легко, словно играючи, при этом ноги его оставались широко расставленными, а сарацинский меч бабочкой порхал в воздухе, словно прощупывая оборону рыцаря. Отбитый щитом или лезвием, кривой меч замирал в прежней позиции — острием к противнику. Рыцарь попытался сбить щит Иоакима своим, ударяя им то сбоку, то снизу — не выходило, Иоаким вцепился в рукоятку железным хватом. Не получались и финты: чужак отражал выпады настолько умело, встречая удары меча сильной частью клинка и в нужной позиции, так что рыцарю приходилось быть настороже, дабы не нарваться на встречный укол. Очень скоро Роджер почувствовал, как рубашка под кольчугой набрякла влагой, струйки пота из-под железного капюшона залили глаза. Только сейчас рыцарь в полной мере оценил длину рук соперника — тот не допускал его на расстояние решающего удара, но в тоже время не наносил таковой сам, словно забавлялся. Непривычной для Роджера была манера боя Иоакима: он не стремился грубыми ударами проломить оборону противника или ошеломить, а словно в игру играл. Рыцарь почувствовал, что начинает уставать.

— Стой! — выкрикнул он и отступил на шаг. Иоаким послушно замер. — Не надо крови! Я беру тебя. Ты знаешь меч. Но вряд ли когда-либо бился им в настоящем сражении.

— Как ты узнал? — удивился Иоаким. Козма перевел.

— Ты держишься, словно у тебя единственный враг, которого ты и пытаешься обхитрить. Так бьются на турнирах и в фехтовальных залах — один на один. В настоящих сражениях на хитрость нет времени. Врага надо свалить быстро. Увязнешь, наскочат сбоку или со спины. Хорошо, если оруженосец защищает сзади. А если он убит? Или ранен?

— Быстро не получится! — возразил Иоаким.

— Думаешь? — сощурился Роджер.

Он ударил так стремительно, что Иоаким не успел отскочить. Прямой клинок рыцарского меча с лязгом пробил щит гостя, который тот держал в стороне от себя, на треть своей длины. Иоаким отшатнулся.

— Я мог это сделать во время боя, — насмешливо сказал рыцарь. — Просто и быстро.

— Почему не сделал?

— Не хотел тебя убивать. Когда пробиваешь щит, трудно рассчитать, насколько глубоко вонзится клинок и заденет ли противника. Железу достаточно впиться в тело на ширину ладони — и воина уже ничто не спасет! Я должен был тебя поцарапать, как договаривались, но ты слишком хорошо обороняешься. А вот убить тебя я мог легко.

— Я не знал, что меч пробивает щит.

— Смотря какой меч!

Роджер рывком вытащил клинок и поднес его к глазам Иоакима. На голубовато-серой поверхности прихотливо змеились линии многократно прокованных слоев металла. Лезвие меча пробило окованное железом дерево щита без всяких последствий для себя — ни искривлений, ни зазубрин.

— Настоящая дамасская сталь! — гордо сказал Роджер. — Когда-то это была сабля эмира. Я взял ее в бою и приказал кузнецу перековать в прямой меч. Смотри!

Роджер положил клинок на кольчужный капюшон, защищавший голову. Подскочивший Ги забрал у него щит, рыцарь взялся правой рукой за рукоять, а левой в кольчужной перчатке — за кончик лезвия. Резким движением рук согнул клинок в дугу. Затем отпустил левую руку. Клинок расправился с тихим звоном. Рыцарь поднес его к глазам Иоакима, чтобы тот оценил — лезвие даже на волос не искривилось.

— Я убил им добрый десяток сарацин! Тебе приходилось убивать мечом?

— Однажды.

— В турнире?

— На поле боя.