Новый старый 1978-й. Книга четвертая (СИ) - Храмцов Андрей

— Я догадываюсь, что ты много мне не сказал. Но одно я понял точно — ты спас мою честь, а поэтому и жизнь. Меня зовут Антонов Сергей Николаевич. А остальное ты, наверное, знаешь. Дай я пожму твою руку. Хоть мне строго-настрого запретили даже садиться в кровати, но я же не болен и руку я пожать имею полное право. Спасибо за помощь, я это никогда не забуду.

— Не за что. Рад был помочь. А теперь ждите Юрия Владимировича, он скоро уже должен быть

Мы обменялись крепким рукопожатием и я постучал в дверь. Мне её открыли. Когда я вышел, то сказал охранникам, чтобы никого из персонала больше в комнату не пускали, кроме товарища Андропова. Сотрудник, с которым я разговаривал в самом начале и который проводил меня сюда, ждал недалёко от двери и очень удивился моему распоряжению.

— С пациентом всё в полном порядке, — сказал я, обращаясь к нему, — поэтому он опять переходит в прямое подчинение к Юрию Владимировичу, помощь медиков ему больше не нужна.

Я сам дошёл до лифта, где охранник сопроводил меня наверх и передал наземной охране. В этот момент во двор этой псевдогостиницы въехал кортеж из правительственного бронированного «зила» и чёрной волги сопровождения. Охранник открыл дверцу и оттуда появился Андропов. После пятничного покушения Юрий Владимирович, я так понял, обычными «Волгами» пользоваться уже не будет. Да, не успел я тихо исчезнуть. Придётся кратко доложить суть проблемы Андропову, опустив большинство деталей.

— Здравствуй, Андрей, — сказал Андропов, удивленно глядя на меня. — Что-то ты быстро освободился.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — ответил я на приветствие своего непосредственного и единственного начальника. — Так я уже всё закончил.

— И каков результат?

— Сергей Николаевич всё вспомнил, я ему только немного помог.

— Опять ты скромничаешь. До тебя целый консилиум врачей ничего сделать с ним не смог, а он меньше чем за час всё сделал.

— Про консилиум не знаю, чем он там занимался, но только за одно то, что они собирались сделать с генералом, их надо разогнать. Если бы не моё вмешательство, то ваш заместитель вчера бы умер. А я свою работу выполнил, как обещал, можете принимать. Товарищ генерал-лейтенант хотел мне рассказать, что он вспомнил, но я его успел остановить и сказал, чтобы ждал вас. Мне чужие секреты без надобности, я предпочитаю по ночам спать спокойно.

— Раз говоришь, что всё сделал, то можешь ехать. Если всё так, как ты сказал, то я от своего слова не отказываюсь. Мы с тобой в воскресенье в Завидово говорили о бюсте, значит поставим тебе бюст. Вторую Звезду ты, за то что спас меня и моего заместителя, заслужил. У тебя же малая родина где-то здесь, под Москвой?

— Да, Юрий Владимирович, недалеко от Москвы. Мама меня могла в Москве зарегистрировать, но родился я рядом с одной из ваших секретных школ, где в это время проходил учебу мой отец. Поэтому в местном роддоме метрику и выписали. Теперь я вынужден писать в анкетах целых три географических обозначения вместо одного короткого.

— Да, помню твою анкету и эту нашу школу. И что ты предлагаешь?

— Раз нельзя без второй Звезды обойтись, то если уж решите с бюстом, пусть на территории моей школы его поставят. Её решили моим именем назвать, в этом случае всё одно к одному получается.

— Слышал я об этом и дал добро. Поэтому где-то через месяц твоей школе официально присвоят твою фамилию, вот тогда и бюст одновременно поставим. Конечно, при условии, что с Антоновым ты полностью разобрался.

— Полностью, сейчас увидите и услышите сами. Раз я больше не нужен, то я тогда поеду?

— Езжай. Если срочно понадобишься, то вызову.

Я сел в машину и выехал через открывшиеся передо мной ворота. Я думаю, что Андропову будет очень интересно, наконец, выяснить, кто стоит за двумя этими покушениями на него. Но прямых улик и доказательств у него нет. Зато теперь Юрий Владимирович будет знать, откуда ждать следующего удара и будет готов. Как говорили древние римляне: «Praemonitus, praemunitus», что значит «Предупреждён — значит вооружён». Как видно из самой пословицы, древние любили краткость, сиречь лаконичность, опуская несущественные части речи. Я же опускать ничего не буду, а просто займусь теперь очень приятными делами, которые кажутся мне ещё намного приятнее после того, что я вытворял с мозгом генерала. Мне просто нужно расслабиться и это можно сделать только рядом с молодой и красивой девушкой, которая тебя очень любит.

«Любовь это то, что бывает

Во взрослом кино.

Бывает и в жизни любовь, говорят,

Но это, но это, но это, конечно,

Секрет для ребят».

Песня из к/ф «Король-олень»

Первое, что я сделал, когда выехал за периметр этого, ставшего уже не секретным для меня, объекта, позвонил Машке. Она меня ждала и сразу подняла трубку.

— Привет, девица-красавица, — сказал я в телефон. — Ждёшь?

— Жду, — ответила Машка счастливым голосом.

— Я заеду за тобой через десять минут и остановлюсь у своего подъезда, а не у твоего. Ты подходи и садись в машину. Если кто и увидит мою «Волгу», то у моего подъезда и решат, что я заезжал к себе на старую квартиру.

— Поняла. Я уже готова, так что в этот раз не опоздаю.

Я ровно через десять минут проезжал мимо нашего с Машкой дома и она уже подходила к назначенному месту. Я притормозил и девушка, открыв переднюю дверь, села внутрь.

Машка, неожиданно, впилась своими губами в мои и я еле оторвался от неё.

— Ты чего делаешь? — спросил я удивленно.

— Соскучилась, — ответила та, глядя на меня влюблёнными и, одновременно, восхищенными глазами. — Знаешь, как я вчера мучилась и терпела у вас дома? Просто ужас. Я тебя жутко ревновала, злилась и гоняла нещадно твою Светлану.

— То-то она никакая была, когда я вошёл на кухню. А зачем ты вчера ей сказала, что все девчонки в меня влюблены?

— Извини, сорвалось.

— Ладно, проехали. Народ к разврату готов?

— Это к сексу, что ли?

— Типа того, только в более широком смысле.

— Я давно готова. А куда мы едем?

— Гостиницу «Россия» знаешь?

— Ух ты, я там ни разу не была. Неужели туда поедем?

— Да, я снял для нас номер, он тебе понравится.

— А цветы будут?

— Всё будет. Даже шоколад и шампанское.

— Умеешь ты, Кравцов, юных и скромных девушек соблазнять.

— Это кто тут скромная? Ты вчера готова была мне прямо в машине отдаться. Помнишь?

— Я и сейчас готова. Но в красивом гостиничном номере это будет гораздо лучше, это ты сам сказал.

— Говорил, не отрицаю. А по поводу сегодняшнего молчания в школе о том, что ты идёшь ко мне во вторник на День рождения?

— Я только Катьке сказала, она никому не скажет.

— Ну, понятно. Уверен, об этом уже знает вся школа. А про сегодняшнее ты тоже, кроме Катьки, никому не говорила?

— Я что, дура что ли. Этого никто не должен знать, только мы с тобой.

— Ну слава Богу, хоть об этом ты никому не разболтала.

— Я же понимаю, что тогда я тебя больше не увижу, а это для меня хуже смерти.

— Маш, ты действительно меня так сильно любишь?

— Да, и я ничего с собой не могу поделать. У меня вся комната в твоих фотографиях увешена. Я даже из вашего музея три штуки украла, но Димка об этом не знает. А мама крутит пальцем у виска и вздыхает.

— Ну ты, Машка, даёшь. Что ты во мне нашла?

— Всё! У тебя есть Солнышко, а у меня есть ты. И этого мне достаточно.

— Да, вот она какая, оказывается, девичья любовь.

Когда мы подъехали к «России» и я поставил на стоянку машину, Машка как-то испуганно посмотрела на вход в гостиницу.

— Ты что, боишься? — спросил я девушку.

— Есть немного, — ответила Машка честно.

— Хочешь не пойдём?