Алексей Махров - Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего

А ловко он это подвел. Вот зритель видел Императора и цесаревича в трудах, в заботах о благе державы, а вот развлекаются дармоеды. которым все эти государевы заботы — по барабану! И их покой готов нарушить мудрый государь… Сразу поверишь в заговор. Да-а, СМИ — великая вещь! Если фильм и дальше так же разумен и толков, то лет через пять-шесть после его выхода на экран даже старые царедворцы будут качать головами и спрашивать себя: «И как это мы, старые дурни, заговор-то проглядели?» Ну, у Димыча и братец! Эйзенштейн, блин!

…Так, я опять что-то проглядел. На экране уже идет поезд. В вагоне Александр III, маменька Мария Федоровна, я, собственной персоной, Моретта, Ксения. У нас с императором какое-то обсуждение документов: спорим, соглашаемся, пишем, зачеркиваем; а матушка-императрица что-то рассказывает младшим представительницам правящей фамилии. Как здорово поймали выражение лиц: Моретта именно так, широко распахнув глаза, смотрит, когда ей что-то очень интересно. И Ксюша настоящая так же себя ведет: все старается рассказчику в лицо заглянуть… Та-а-ак, а это что за персонаж? Из-за двери в салон заглядывает какой-то человек в казачьем чекмене, но по повадке держаться только иностранец не сообразит, что это — не казак. Ага, удовлетворенно шевельнул губами, пошел куда-то. Вот оно что: он к Владимиру Александровичу на доклад…

«Они там все».

«Дядя Вова» кивает, что-то прикидывает.

«На следующей станции нам надо сойти».

Следующий кадр показывает, как Владимир Александрович и его спутник, воровато оглядываясь, сигают из вагона, а на какой-то подозрительной штуковине дымится фитиль.

Покойный «дядя Вова» стоит в окружении чуть ли не всех великих князей в каких-то кустах. Что это они тут делают? А… понятно: типа военный совет в Филях…

«Всех нужно добить. Чтоб никто не ушел!»

Сергей Михайлович сосредоточенно кивает и, подозвав какого-то хлыща с мерзеньким выражением лица, отдает приказы. Мерзенький утвердительно кивает.

А Владимир Александрович тем временем машет рукой:

«В столицу, срочно. Ее Величество королева Виктория готова купить у нас Россию».

На экране жуткие кадры разгромленного поезда. Цесаревич лично выносит на руках безжизненное тело императора. Укладывает на сено, прикрытое ковром. Начинает отдавать какие-то распоряжения. К нему подбегают казаки, офицеры. В этот момент Александр III приподнимается. Слабым взмахом руки он призывает сына к себе:

«Сын мой. Я вручаю вам Россию в тяжелый час. Будьте мужественны, тверды в вере и чисты в мыслях. Ваш народ будет верен вам, но и вы будьте верны ему. Правьте справедливо».

Крупным планом: император находит рукой ручку супруги и неожиданно стискивает ее:

«Позаботьтесь о матери, о братьях и сестрах и покарайте виновников сегодняшней беды».

Оп-па! А ведь в реалиях покойный не совсем так говорил. Впрочем, историю всегда можно слегка (или не слегка!) переписать, ведь как говорил… скажет… или не скажет… в общем, согласно Оруэллу, «Кто владеет прошлым — тот владеет настоящим».[106] Так что тут все в наших руках…

…Тьфу ты, окаянствие! Опять я что-то пропустил. На экране уже въезд цесаревича с супругой в Москву. Так, ну вот тут — точно, кинохроника. Долгоруков, Духовский, Келлер… А это что такое?

«По всей стране катится волна народного гнева против подлых убийц».

Какие-то одухотворенные люди жгут портрет Владимира Александровича. Крестьяне показывают кукиш купцу, который стоит у открытых вагонов с надписью «Петербург». Вагоны пусты, но крестьяне явно не желают загружать их мешками со своих подвод. Покрутившись, купец неожиданно плюет, лично захлопывает один из вагонов и присоединяется к крестьянам. Казачья станица. Тут явно сбор ополчения. Над улицей — растяжка, на которой надпись: «Смерть предателям!» Старики напутствуют молодых, а те, уже с винтовками за плечами, обнимают чернобровых казачек и, построившись в походную колонну, быстро скачут куда-то за горизонт.

«Весь народ, вся страна, поднимается на борьбу с врагом!»

Так, а это что? Польша, ну конечно… Варшава. Окутанные дымом пушки на Маршалковской. Толпа каких-то вооруженных людей в конфедератках разбегается, за ними вдогон летят драгуны.

«Лишь немногие подлые душонки готовы поддержать иуд».

На экране кабинет в Зимнем. Владимир Александрович мечется как тигр в клетке. Остальные Романовы сидят потупившись. Но вот «дядя Вова» перестал метаться.

«Надо просить о помощи англичан. Пусть помогут нам справиться с этим русским быдлом!»

Ишь ты! Ловко он повернул. Романовы, стало быть, себя и русскими уже не считают. Ай да Рукавишников, ай да сукин сын!..

Звучит «Правь, Британия!», и на экране появляются корабли. Надо полагать, это анимация, ибо где этот Пырьев недорезанный мог заснять столько британских посудин?! А вот и британские войска. Куда это они крадутся? Господи, воля твоя!..

Панорама Петергофа. Гуляющие люди, фонтаны. Внезапно в толпу гуляк врезаются всадники. Один из них привстал в стременах:

«Все как один грудью встанем на защиту великого регента, Владимира Александровича!»

Ба, да это «дядя Сережа»! Он еще что-то кричит, но внезапно хорошо одетый мужчина, с крестиком в петлице фрака поднимает над головой трость:

«Адъютанта своего в жопу поцелуй! Долой убийцу, да здравствует Император Николай Александрович!»

Сергей Александрович направляет на оратора своего коня. Сотни рук хватают его за узду, дядя Серж в ужасе кричит, хлещет по головам нагайкой. Ему с трудом удается вырваться. Отъехав шагов на сто, он оборачивается:

«Я вам покажу!»

Грозный рокот барабанов, и к дворцам Петергофа выходят англичане. Толпа подается назад. «Томми» вскидывают винтовки. Залп!

Толпа бежит. Вниз по уступам «Большого Каскада» медленно плывет тело девочки лет двенадцати, в расплывшемся по воде белом платьице. Мужчина с крестиком в петлице подхватывает ее на руки, поворачивается к англичанам:

«Убийцы!»

Рядом с ним студент, гимназисты, еще несколько мужчин:

«УБИЙЦЫ!!!»

Они бросаются навстречу англичанам. Новый залп. Британские шеренги, печатая шаг, идут вперед со штыками наперевес.

С земли поднимается окровавленный гимназист. Он грозит англичанам кулаком и кричит, неистово распялив рот: