Анатолий Спесивцев - Есаул из будущего. Казачий Потоп

Обострилась во Франции продовольственная проблема, из Фландрии в страну заглянула и не думала уходить чума. Вовсю шли бои в Нормандии и Бретани, охваченных восстанием «босоногих». Даже привлечение отборных войск, целой армии Гассиона не сразу переломило ситуацию. В декабре тридцать девятого столица Нормандии Руан еще была в руках восставших. Почти полностью французов вытеснили из Северной Италии, чему немало способствовали глупость и упрямство герцогини Савойской, сестры Людовика.

Вдохновляюще на Ришелье подействовал разгром голландцами испанского флота в Дувре. Он даже предложил организовать морские экспедиции к берегам Испании, но в Нидерландах сочли это несвоевременным. В боевых действиях на суше во Фландрии давно и прочно закрепилось патовое положение.

Главный союзник Парижа, шведы, не вынесли испытания голодом и вторглись в беззащитную Польшу, выведя из Германии большую часть своих сил. К счастью для антигабсбургской коалиции, воспользоваться этим император Фердинанд III не мог. Захватив османскую часть Венгрии, трансильванский господарь Ракоци вторгся в габсбургскую часть разделенной страны. Однако легкой победы у него не получилось, быстро оккупировав Словакию, он застрял перед линией мощных крепостей. Имперский генерал Гетц сумел ограничить успехи Ракоци только Словакией, а подошедшая из Чехии армия Галласа отбросила трансильванцев от осажденных ими крепостей. При нарастании недовольства внутри страны господарь вынужден был пойти на переговоры о мире, которые и начались в начале зимы.

Польша к зиме фактически перестала существовать. Казаки с союзниками захватили, разграбили и разорили два воеводства, Люблинское и Сандомирское. Практически сознательно обезлюдили их, создавая пред своей землей полосу препятствий для потенциального агрессора с запада. По достигнутым еще предыдущей зимой договоренностям остальные польские земли (кроме Краковского воеводства, оставленного Хмелем на разграбление в будущем году) предназначались для прокормления шведской армии.

Между тем совсем не случайно шведов называли белокурыми монголами, к этому времени в их поведении и намека на благородство рассмотреть стало невозможно. Тотальное разграбление, насилие при малейшем поводе, а то и без оного (особенно зверствовали финские рейтары), сознательное уничтожение всего, что могло конкурировать со шведскими предприятиями… В общем, сравнение с монголами шведы честно заслужили. После длительного пребывания их армии местность превращалась в необитаемую и безлюдную.

Поначалу встретившие скандинавов с радостью, как потенциальных защитников от дикарских орд, поляки быстро осознали свою ошибку. Вскоре их города перестали открывать ворота перед шведскими отрядами, вынуждая их штурмовать, в сельской местности разгоралась партизанская война против оккупантов. Маленькие фуражирские отряды исчезали бесследно, даже на крупные, хорошо охраняемые обозы совершались нападения. Зачастую от отчаянья – слишком многим полякам без грабежей стало выжить невозможно. Шведы выгребали все найденное продовольствие, насильственно рекрутировали в армию польских мужчин, о судьбе несчастных женщин лучше и не вспоминать.

Новое королевское войско после нескольких побед попало под удар армии Баннера и было шведами вдребезги разбито. Владиславу пришлось спасаться бегством. Пережив множество приключений, он нашел убежище у тестя, в Вене. Станиславу Любомирскому пока удавалось контролировать большую часть Краковского воеводства, всерьез еще никем не атакованного. В Польше, таким образом, получился настоящий потоп, уносящий ежедневно тысячи жизней.

Литовские магнаты перехитрили сами себя. Разбившись на небольшие группировки, Радзивиллы, Пацы, Сапеги, Огинские и прочие вельможи повели переговоры сразу со шведами и русскими. Зачастую при этом стараясь дискредитировать соседей. Последнее им прекрасно удалось, и в Стокгольме, и в Москве поняли, что их пытаются надурить. Лишнюю порцию недоверия в отношения между представителями правящего класса принесли итоги битвы на Висле, точнее, устойчивые слухи, что причиной поражения стало предательство протестантов. Очень влиятельные в Великом княжестве Литовском иезуиты активно поддержали эту версию событий, чем окончательно похоронили призрачные шансы на литовское единство. Истовый католик, Великий канцлер Литовский Янош Радзивилл так и не решился на заключение договора о переходе в шведское или русское подданство всего Великого княжества Литовского. А потом стало поздно.

Понукаемый и вдохновляемый своим окружением, куда меньше озабоченным положением страны, Михаил Романов отдал приказ о наступлении на Литву для возвращения взад исконных русских земель.

Сразу после прихода вести о разгроме и уничтожении польского войска четыре русские армии двинулись на Литву. Главная, во главе с царем и князем Черкасским, тронулась из Вязьмы на Смоленск. Взяв штурмом по пути пару приграничных крепостей, уже в начале августа они осадили старинный русский город. Вторая по численности, двенадцатитысячная армия, во главе с Василием Шереметевым вышла из Великих Лук на Полоцк.

Невдалеке от цели похода русские столкнулись с трехтысячной литовской кавалерией. Единственное за этот год русско-литовское полевое сражение закончилось неоднозначно, обе стороны объявили себя победителями. Сначала литовцы мощной атакой разгромили и обратили в бегство дворянскую конницу. Затем Кшиштоф Радзивилл, Великий гетман коронный Великого княжества Литовского (чем слабее государство, тем громче звучат титулы), попытался разбить и гуляй-город, в котором засели стрельцы и пушкари. Не имея артиллерии и пехоты, делать этого не стоило, но опытного вояку разобрал азарт. В результате, понеся огромные потери, ему пришлось-таки отступить, а однозначно выигранное сражение превратилось в спорное.

Через несколько дней, пусть заметно прореженная, дворянская конница вернулась, и Шереметев смог продолжить наступление. В отличие от Смоленска, Полоцк отчаянно обороняться не стал. Зато расположенный невдалеке Витебск горожане поклялись защищать до последнего. Небольшие местечки и замки сдавались на милость победителей, понимая безнадежность сопротивления.

Так же успешно продвигались по Белой Руси и две южные русские армии. Василий Ромодановский взял штурмом Стародуб и Брянск, а в Гомеле симпатизирующие русским православные сами открыли ворота перед царским войском. Естественно, совсем не встретил сопротивления Петр Репнин на Черниговщине, захваченной еще в прошлом году казаками. Хмельницкий умел жертвовать малым, чтобы выиграть большое. Пожалуй, именно возможность вернуть без боев старинные владения и стала той соломинкой, которая переломила хребет верблюду сомнений царя. Москва к войне готова не была, но уж очень соблазнительную морковку повесил гетман. А Репнин, подведя под руку государя Черниговщину, застрял под Речицей, доминировавшие в городах иноверцы под власть царя не спешили. Имели для этого все основания. Ничего хорошего для себя католики или униаты ждать от Москвы не могли.