Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й

Конвою лучше идти, чем рыть окопы под обстрелом, можно сказать – отдых. Только Игорь своей ролью переводчика томился. Он боевой разведчик, а сопровождает пленных, как конвоир. Конечно, без переводчика с такой колонной немцев общаться нельзя, и он это понимал. Но он привык к риску, адреналину. А сейчас – бесконечный пеший переход. Немцы бредут медленно, им уже некуда торопиться, но для Игоря война еще не закончена. Ему интересно было бы участвовать во взятии Берлина, а повезет – так и на Рейхстаге расписаться.

Колонна пленных шла уже третий день, и немцы, и наши конвоиры были в пыли. Помыться бы, да где? Реки они пересекали по мостам, но вода в них сейчас холодная, а помывочных пунктов в местах ночевок не было – эти земли были захвачены нашими войсками несколько дней назад.

Они проходили через опустевшие немецкие деревни. Жители их, испуганные слухами о зверствах приближающихся большевиков, в панике бежали. Со многих земель, рассказывая небылицы и сея панику, в Германию хлынули многочисленные беженцы.

Когда они проходили через маленькую деревушку Ноймарк, один из пленных свернул к домам.

Пехотинец дал вверх очередь из автомата, но Игорь закричал:

– Не стрелять!

Сам же кинулся за пленным. Сбежать решил? Так ведь не бежит, шагом идет. Или уже крыша после боев поехала?

Он взвел затвор автомата – до немца было всего несколько метров.

– Стой! – приказал Игорь. – Остановись, а то застрелю!

Немец остановился.

– Подними руки и медленно повернись ко мне!

Немец исполнил и этот приказ. Игорь видел, что по его запыленному лицу, оставляя две светлые дорожки, текут слезы.

– Ты зачем без разрешения из колонны вышел? Ведь все слышали – охрана стреляет без предупреждения.

– Это мой дом, там мои мать и дед. Как я могу пройти мимо, не увидев их?

– Ты что, ненормальный? Тебя могли просто убить на их глазах!

– Все равно мне никто не позволил бы к ним зайти, хоть на минуту.

Игорь в душе согласился с ним.

– Мог бы мне сказать. Да скажи спасибо нашему воину, что он в воздух стрелял, а не в спину тебе. Идем в дом вместе. Я даю тебе минуту – колонна не может ждать.

Немец поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Никто не отозвался, не открыл. Но из соседнего дома выглянул старик и всмотрелся подслеповато, приложив ко лбу ладонь «козырьком».

– Дедушка Иоганн, это я, Фридрих! А где мои?

– Они уехали неделю назад. Во всей деревне осталось два человека – я и старый мельник Густав.

– Если увидите моих маму и дедушку, передайте им, что я жив и нахожусь в русском плену. Не знаю, смогу ли написать оттуда.

– Сможешь, – кивнул Игорь. – А сейчас в строй.

Пока они шли к колонне, пленный горячо поблагодарил Игоря. Как солдат солдата Игорь его понимал. Пройти мимо собственного дома, особенно когда давно там не был, и не заглянуть хотя бы на минуту было выше человеческих сил. Но рисковал немец сильно.

Когда пленный занял место в колонне, Игорь встал на возвышение у дорожного знака.

– Хальт! Внимание всем! На ваших глазах произошел досадный инцидент. Я предупреждаю всех – из колонны ни шагу. Если что-то срочно понадобится, передайте по цепочке мне в голову колонны. Шагом марш!

К исходу четвертого дня колонна прибыла на конечный пункт. На входе – указатель и охрана, лагерь военнопленных. Туда и повернули.

Начальник лагеря просмотрел сопроводительные документы и лично пересчитал пленных. Потом зашел в караулку, расписался и шлепнул печать.

– Все, бойцы, свободны!

Однако к этому моменту уже наступил вечер, идти назад было поздно, и конвоиры заняли пустующий дом. Вода в нем была, и они смогли умыться и напиться.

Игорь обратился к старшине:

– Накормить бойцов надо…

– А где я продукты возьму?

– Иди к начальнику лагеря.

Военного коменданта в деревне точно не было: деревня для этого слишком мала, а воинских частей нет. Охрана лагеря не в счет, она относилась к ГУЛАГу, главному управлению лагерей в системе НКВД.

Чувствовалось, что старшина не хотел идти, но бойцы не ели, а ведь завтра назад идти. Хотя была надежда поймать попутный грузовик.

Старшина вернулся с пустыми руками:

– Морда эта лагерная говорит – я армию кормить не обязан, сухой паек в дорогу должны были дать.

Бойцы дружно обматерили начальника лагеря, жаль – он не слышал их.

– Что делать будем?

– По подвалам пошарить надо, может, у немцев какие-нибудь запасы остались – соленья, варенье.

– А ну как мародерство припишут?

– Так мы же не вещи крадем, нам пожрать надо, чтобы не сдохнуть. Положено солдата кормить? Положено. Изымаем на нужды армии.

– Ну хорошо. Есть и в самом деле хочется. Вы двое, – старшина указал на Игоря и солдата в возрасте лет пятидесяти, – пошукайте осторожно.

Они вышли во двор.

– И где тут у немчуры погреба?

Найдя вход, они открыли дверь и спустились по лестнице. На полках – банки, овощи-фрукты консервированные, под потолком – два окорока на веревках висят. Самые натуральные, копченые.

– Ты помоложе, – обратился солдат к Игорю, – режь веревки. Подтянешься…

Однако ножа ни у кого из них не оказалось. Пришлось Игорю возвращаться в дом. Нож он нашел на кухне.

Окорока срезали. Увесистые, не меньше пуда каждый. Зато сколько радости у бойцов было! Ветчину и в мирное время не каждый пробовал, а тут, в войну – вообще редкость, деликатес.

Старшина распорядился один окорок съесть на ужин, второй – на завтрак. Резать его на доли принялся сам, ловко орудуя ножом.

Игорь в это время еще раз сходил в подвал и принес две банки консервированных груш. Ужин удался на славу! Жаль только, что не было хлеба. Непривычно для русского человека есть мясо без хлеба. Но наелись все до отвала. Напоследок банки с компотом по рукам пустили – сладко и вкусно.

Игорь тоже уже давно такой вкусной ветчины не ел. В армии если мясо перепадало, то кусками и в вареном виде, в супе или в кашах.

На ночь старшина выставил на крыльце часового, назначил смену, как и положено по Уставу. Правильно, на немецкой земле они, тут могут бродить недобитые гитлеровцы, а хуже того – вервольф, иначе – «оборотни». Переодетые в гражданское, они по ночам стреляли в наших бойцов и командиров.

Однако ночь прошла спокойно. Бойцы выспались, отдохнули и позавтракали ветчиной, только кости остались.

– Хорошо немчура живет! В подвале окорока, в доме – кровати с панцирной сеткой. Чего же им дома не сиделось, воевать полезли? – недоуменно протянул один из солдат.

– Большего захотелось. Чернозема украинского, нефти бакинской, рабов…