Вадим Полищук - Капитан Магу

Магу сделал шаг влево, собираясь обойти османийца сбоку. Тот сделал выпад, пытаясь достать Алекса, но тут же сам получил трехгранный штык в левый бок, а затем был добит ударом приклада в голову. Воспользовавшись секундной передышкой, капитан вернул саблю в ножны и поднял винтовку убитого османийца.

— Бей!

Под ноги офицеру скатились два вцепившихся друг в друга солдата. Руоссиец оказался снизу, османиец вцепился ему в горло, и тут Алекс почти инстинктивно ткнул штыком в обтянутую синим сукном спину. Колоть штыком живого человека это совсем не то же самое, что набитое тряпками чучело. Штык скрежетнул по кости и нехотя углубился в тело. Враг обмяк, выпустил из рук горло руоссийского солдата и начал заваливаться на бок, норовя вывернуть винтовку из рук. Алекс потянул ее на себя, и окровавленный штык с противным скрипом вышел из тела.

— На!

Капитан едва успел отбить летящий ему в грудь клинок, сделал шаг назад и тут же, хорошо отработанным еще в училищные времена движением, сделал выпад вперед, ударом сверху вниз вгоняя штык в живот противнику. Османиец уронил свою винтовку и обеими руками схватился за вошедшую в него полосу стали. Алекс встретился взглядом с полными боли и удивления глазами, словно враг и представить не мог, что смерть может настигнуть и его самого.

Капитан опустил приклад и дернул винтовку на себя, но вцепившийся в штык османиец не пожелал отдать свою добычу. Пришлось упереться и дернуть винтовку изо всех сил. Клинок удалось высвободить, а умирающий враг, зажимая руками дырку в животе, завалился на бок. Алекс оглянулся в поисках новых противников, но они внезапно закончились. Уцелевшие османийцы улепетывали вниз по склону, некоторые даже винтовки бросили, чтобы легче было бежать.

— Василов, подберите раненых, — вспомнил о своих обязанностях Алекс, — и уходите к переправе, ее скоро уничтожат.

Легкораненые выносили тяжелых, но их было много, поэтому пришлось отправить с Василовым почти всех солдат. В устланной окровавленными трупами траншее вместе с капитаном осталось всего пятеро. Никого сдержать они уже не могли, просто время от времени стреляли в сторону противника, обозначали, что траншея еще не брошена. Один из солдат шарил в подсумках убитых, отыскивая оставшиеся патроны. Второй бинтовал товарищу рану на руке.

— Долго нам здесь еще, господин капитан? Уходить пора.

— Пора, — кивнул Алекс, — сейчас раненых до переправы донесут, и пойдем.

Перечить офицеру никто не решился. Самого капитана больше волновала обстановка на большой высоте. Защитников там было больше, но их основу составляли инвалиды со старыми капсюльными винтовками. Солдаты они, конечно, опытные, только пребывали почти все уж в очень почтенном возрасте.

Капитан направился к южному концу траншеи, оттуда открывался хороший обзор, но пройти успел всего десяток шагов. Гах!!! Граната рванула за траншеей на склоне, чуть-чуть не угадал с прицелом османийский наводчик, выше взял. Алекс инстинктивно присел, взгляд наткнулся на валявшийся в траншее костыль. Его хозяин с замотанной в бинты ногой сидел тут же, привалившись спиной к обратному скату. Бинты и мундир почернели от грязи и крови, но доставшуюся ему винтовку солдат из рук не выпустил, несмотря на отсутствие части головы.

Капитан торопливо отвел взгляд и продолжил путь. Если на малой высоте атака уже закончилась, то на большой бой был в самом разгаре, почти весь склон заволокло пороховым дымом. По склону высоты резво взбирались две упряжки, Гараев вызвал к орудиям передки, чтобы вывезти их на правый берег. Значит, боеприпасы к гаубицам закончились, теперь вся надежда на штыки и пули.

Спустя еще несколько томительных минут обе упряжки резво покатились по склону вниз, направляясь к переправе. Вот теперь точно пора уходить. Транспорт ушел, собственные раненые эвакуированы, орудия вывезены, дальнейшее сидение на высоте потеряло всякий здравый смысл.

— Все, уходим!

Солдаты быстрым шагом, почти бегом, устремились вниз по склону. Подгонять никого не надо было, все понимали, что после проезда гаубиц переправу могут взорвать в любой момент. Тем более, что треск выстрелов, доносившихся с большой высоты внезапно стих. Алекс поднес к глазам бинокль, но на ходу невозможно было разобрать, что же там твориться. И только остановившись, он разобрал, что склон высоты запестрел синими мундирами.

— Бего-ом!

Бодрости придали свистнувшие над головами пули. Стрельба велась на пределе дальности, но их заметили, и в покое уже не оставят.

Им оставалось пробежать-то совсем немного, когда переднее орудие проскочило переправу, а вот второе… До моста осталось каких-то две сотни шагов, когда одна из османийских пуль ранила лошадь. Обезумевшее от боли животное рвануло в сторону, едва не опрокинув передок и гаубицу. Упряжь запуталась, лошадь упала и стала биться, оглашая окрестности диким ржанием.

— К орудию!

Команду эту капитан Магу выкрикнул еще до того, как успел подумать, что орудие османийцам оставлять нельзя. Даже заклепанное и неисправное, даже без боеприпасов, все равно нельзя, позора не оберешься и за всю жизнь потом не отмоешься, уж лучше на этом берегу погибнуть.

Двое ездовых пытались освободить лошадь, но их усилия пропали даром, пока возились с одной, ранили вторую, потом убили третью, остановившаяся упряжка стала хорошей мишенью для османийских стрелков. Артиллерийский унтер-офицер, не обращая внимания на свистящие вокруг пули, тесаком наотмашь рубил банник, собираясь им заклепать орудие.

За несколько шагов до орудия капитан принял решение.

— Снимайте орудие с передка!

Артиллерист несколькими ударами обрубка загнал сломанный банник в ствол и взялся за станину. Совместными усилиями гаубицу отцепили от передка. А с высоты к ним уже спешила толпа разъяренных османийцев, очень недовольных тем, что у них из-под носа норовят увезти законную добычу.

Тяжеленная, многопудовая гаубица нехотя поддалась усилиям девяти человек. Прикинув, что к переправе им точно не успеть, капитан Магу принял другое решение.

— К реке!

Расстояние втрое меньше, чем до переправы, а поднять старую гаубицу из стремительного ледяного потока воды у османийцев вряд ли получится. Вскрикнув, упал один из ездовых. Никто даже головы не повернул. Быстрее, быстрее, еще двадцать шагов… По ушам ударил грохот близкого взрыва, воздушная волна сорвала с головы и унесла фуражку, какой-то шальной обломок врезался в землю в каком-то десятке шагов. Все, переправы больше нет, но все мысли только об оставшихся до обрыва аршинах. Еще один солдат медленно осел на землю с остекленевшими глазами, орудие сразу же пошло тяжелее.