Олег Верещагин - Про тех, кто в пути

И на меня обрушилось уже знакомое по вчерашнему дню чувство беспокойства.

Я стоял на верху спуска — как будто в зелёную воду, улица постепенно спускалась в зелёно-чёрные заросли, а за ними я увидел поле аэродрома. Всё — от края до края. Не такое уж и большое, с отлично различимыми вдали железнодорожными путями. Заросшее сорняком, который вполне мог прятать остатки самолётов...

Вот только причальную мачту для дирижаблей не спрячешь даже за корабельными соснами. А я её не видел нигде.

Задумчивое созерцательное настроение, овладевшее мной, растаяло без следа. Я снова и снова обшаривал взглядом пространство перед собой, словно мачта могла, скажем, пригнуться — а теперь должна устать и выпрямиться снова.

Вообще-то я, если честно, собирался отправиться после прогулки на здешний пляж, про который мне говорили, и поискать там Лидку. Но теперь...

... теперь я обратил внимание на то, что и улица-то, в начале которой я стою, практически заброшена. Окна сплошь и рядом были заколочены, на крыльце многих домов проросла трава.

Но, опять-таки — нигде не было заметно следов молодёжных тусовок с их неизбежными поджогами, битьём стёкол и надписями на стенах. Создавалось ощущение, что улицу обходят стороной...

Несколько домов, впрочем, были вполне обитаемыми, а над одной из дверей я даже увидел вывеску, удивившую и заинтересовавшую меня. На чёрном ромбе с алым кантом алели звезда, молния и надпись:

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН

«АНТИМИР»

Собственно, меня заинтересовал не столько сам магазин, сколько вопрос, какому оригинальничающему идиоту придёт в голову содержать настолько специфическое заведение, как книжный магазин, в таком безлюдном месте? Какая тут может быть прибыль?

Решительным широким шагом я пересёк улицу и вошёл в дверь, украшенную стеклянным многоцветьем витража...

...Мелодичный перезвон колокольчиков над входом заставил меня посмотреть вверх. Мне такие штуки почему-то никогда не нравились, хотя последнее время стали модными — эдакая претензия на старину. Но не могу не признаться, что именно в этом помещении такая штука была более чем уместна.

Прямо от входа вниз вели пять или шесть крутых ступенек — гранитных плит, вытертых посередине до желобов. Квадратное низкое помещение крестом посередине и вдоль трёх стен занимали деревянные прилавки, сплошняком заваленные книгами, кипами журналов и открыток.

Вдоль четвёртой шла высокая конторка, ограждённая бортиком с резными перильцами. Сами стены покрывали мрачные панели резного дуба. Хозяина в помещении не было — да и вообще никого не было.

А в следующее мгновение я сообразил, что всё это вижу совершенно отчётливо, несмотря на то, что в комнате нет ни одного окна и ни одного (по крайней мере — видимого) источника освещения.

Я переглотнул и мысленно чертыхнулся. Потом позвал:

— Хозяин, тут есть кто-нибудь?

Никто не ответил, и я, осторожно ступая, спустился в помещение. Подошёл к столам.

Я люблю читать, кажется, я уже говорил. Но в принципе я читаю то, что называется «книжным мусором» — фантастику, приключения, детские детективы, мистику...

Школьную программу терпеть не могу, как и разных нынешних «властителей дум» всяких там Борхесов-Шморхесов и Дос Пассосов.

А здесь лежали книжки... нет, книги... которых я в жизни не видел иначе, как в музеях и по телику. Толстые, но неожиданно лёгкие тома, переплетённые в кожу с вытертым золотым тиснением...

Книги, в обложках которых под накладками ощущалось дерево, а печатные буквы копировали манеру писцов от руки... И тут же — подшивки журналов вроде «Пчела», «Паук»... или даже рукописные труды, фамилии авторов которых мне ничего не говорили... Я переходил туда и сюда, листая и просматривая книги, журналы и открытки...

Оружие, военная техника и снаряжение армии Англианской Империи (для служебного пользования)...

П. винКальдс. Бестии Чёрного Леса (классификатор)...

Отчёт полковника Д.Д. Басова, начальника экспедиции Географического общества Ея Императорского Величества...

И. Робар. Dino sapiens. История наших взаимоотношений...

Ван дер Хойзен. Баллады...

— Молодого человека интересуют стихи?

Я вскинулся, чуть не уронив эти самые «баллады». На меня смотрел стоящий за конторкой невысокий старик с длинным носом, закутанный в какие-то невообразимые лохмотья.

— Нет, в общем-то, — я положил книгу. — Я из интереса зашёл... Я вряд ли что-то тут смогу купить... Тут же всё, наверное, раритеты...

— В общем-то да, — брови старика сделали неопределённое движение.

— Ничего иного не держу... А могу ли я полюбопытствовать, в чём интерес визита?

— Ваш магазин, — я подошёл ближе и облокотился на один из прилавков. — Мне кажется, это не очень-то выгодное место... Конечно, это не моё дело, но всё-таки. Какой смысл содержать...

— Посмотрите эту книгу, молодой человек, — не очень-то вежливо перебил меня старик, подавая мне большой альбом. — Сейчас мне надо заняться покупателем...

Ничего не понимая, я взял альбом — и в ту же секунду протяжно зазвенел колокольчик. Я обернулся — и окаменел.

Вошедший не был человеком.

В темноте я бы, наверное, мог спутать. Мне и так в первую секунду показалось, что в магазин вошёл моряк — белый мундир с золотым поясом, на котором висел длинный кортик, и таким же шитьём, на ру-ках — чёрные перчатки, высокая фуражка, сапоги с молочным блеском (какой они всё-таки свет отражают, где тут светильники?!) Но уже во вторую секунду я увидел, какое у вошедшего лицо.

Нет, поймите, оно тоже было человеческим — глаза, нос, уши, рот, всё на месте. Но! Вашу мать!

Большущие зелёные глаза имели золотистые вертикальные зрачки. Плотно прилегавшие к черепу уши слегка заострялись кверху. Курносый нос почти не имел переносицы.

Кивнув старику, вошедший улыбнулся — и я увидел под пухлыми губами нижние и верхние острые клыки. Узкий подбородок и выпуклые скулы, широкий лоб, а коротко остриженные волосы под фуражкой, которую он снял, отблёскивали серебром. Не сединой, нет — металлом.

Волк. Передо мной стоял человекообразный волк — именно на изменившуюся, очеловечившуюся волчью морду больше всего походило это лицо.

Наверное, я почти влез задом на прилавок, потому что посетитель скользнул по мне взглядом и, снова улыбнувшись, сказал высо-ким металлическим голосом:

— Человеческий русский мальчик интересуется историей авиации Ленниадской Империи?

— Я? — проблеял я и обнаружил, что на руке, которую он выбросил вперёд, коснувшись альбома в моих пальцах — четыре пальца. И это не уродство. Просто такая рука.