Владимир Поселягин - Третий фронт

— Эй, я сына хочу увидеть.

— Не пропадал — видел бы.

Ночь была великолепна, но почему-то быстро рассвело. Дальше я предавалась радостям отцовства в окружения родных. Родители постоянно были у нас, да и отец пару раз уговорил меня на подледную рыбалку. Ничего кроме обмороженного носа и мелкой с мизинец длиной рыбки я домой не привез. Однако все это я встречал с блаженной улыбкой. Дома.

Отдохнуть с семьей мне дали всего восемь дней и в понедельник вызвали на работу.

Перевод на новое звание и получение новых документов прошло быстро, теперь я самый настоящий генерал-майор, о чем свидетельствовали витые погоны со звездами. Правда в камуфляже у нас в наркомате ходить было не принято, поэтому пришлось заказать у нашего портного три повседневного комплекта формы и одну парадную. Последняя мне пригодилась почти сразу, так как я был вызван в Кремль.

Причина оказалась прозаическая, награждение, и среди многочисленных награждаемых генералов я не особо выделялся. Жена с сыном и мамой как приглашенные родственники гуляли по залу, общаясь, отец зацепился языком с Судоплатовым и о чем-то говорили. Судя по движениям рук отца, тот объяснял особенности длинного броска спиннинга. Висевший у него на шее фотоаппарат даже покачивался из стороны в сторону от резких движений отца. Я же стоял рядом с комфронта генерал-полковником Рокоссовским и беседовал о боях в Германии. Мне интересно это было услышать из первых уст.

— Берлин как таковой в полной осаде, мой фронт к сожалению не участвует в его захвате, согласно директиве из генерального штаба позавчера я обошел Берлин слева и продолжил наступление. По примерным прикидкам через две недели мои войска подойдут к границе Австрии. Справа идет фронт маршала Василевского. Приказ освободить как можно больше земель и не дать этого сделать союзникам. А то немцы во Франции сдаются пачками и союзники двигаются на встречу с нами как на параде, — сделав из бокала глоток шампанского, видимо у него пересохло горло, генерал продолжил. — В принципе мы тоже особо сопротивления не встречаем, а если они и есть, то разносим артиллерией и двигаемся дальше. Потери у нас минимальны, но, к сожалению есть.

— А кто Берлин берет?

— Штурмовая армия генерал-лейтенанта Горбатого. На фронте Черниховского осада.

— Только армия?! — искренне удивился я.

— Да в этой армии людей больше чем в моем фронте.

— Не понял.

— У нас не было Сталинграда как в твоем мире, поэтому не было и "кузницы кадров".

— А Минск, Львов и Гданьск?

— Там были мелкие очаги, но ты прав, бойцы и командиры прошедшие горнила боев в этих городах прошли отличную выучку и получили громадный боевой опыт… кто выжил.

— Ладно, мы об армии Горбатого говорили, — напомнил я.

— Его армия была специально создана и обучена для взятия городов. Четыре корпуса не считая средств усиления. В тех же городах про которые ты вспомнил, отметились и его части, так что у армии за прошлый год набрался огромный опыт. Сейчас стоят на подступах, но внутрь не идут.

— Почему?

— Приказа входить в город еще не было. Это же не твой мир, торопиться нам не надо. Союзников к Берлину уже никто не пустит. Вот войска и стоят, ожидая, что те сами сдадутся. Бесноватый все визжит по радио, пытаясь натравить на нас свои войска и гарнизон Берлина.

— Долго ждать продеться.

— Мы не торопимся, тем более зима. Продовольствия у них не много, пусть тоже поголодают как жители Ленинграда твоей реальности.

В это время к нам подошли Аля с мамой, нагулявшись по залу разглядывая знаменитостей о делах которых постоянно писали в газетах и крутили на радио.

— Здравствуй, Константин Константинович, — поздоровалась мама с генералом.

— Здравствуйте, — слегка склонил голову в приветствии Рокоссовский.

Мы стояли отдельно, за одной из колонн, поэтому, когда появился Сталин, не увидели, а услышали.

— Идемте быстрее, — поторопила нас Аля.

Сверкая новенькими только час назад врученными наградами, мы направились следом. Мне дали Золотую Звезду Героя с орденом Ленина и орден Боевого Красного Знамени, последнее за "Мертвый мир". Рокоссовский же получил вторую Звезду Героя и два ордена Ленина. Последние за разные победы, просто вручали это все сейчас. В общем ситуация как у меня.

Пройдя вперед, нас пропустили, я одной рукой прижал к себе Алю и слушал речь Сталина. Справа стоял Рокоссовский, а слева рядом с Алей, генерал Василевский, причем неместный, а тот самый из "Мертвого мира". Мы с ним успели поздороваться при первой встрече, когда заходили в зал награждения и обменяться новостями, но поговорить спокойно не успели. Сам генерал за освобождение Китая и помощь не местным китайским войскам был представлен к званию генерал-лейтенанта и награжден орденом Ленина. Насколько я понял, он вот уже месяц как из своей дивизии формирует моторизованный корпус.

Сталин говорил долго, причем это надоело даже моему сыну, он раззявил рот и заорал. Сталин мельком глянул на орущего младенца, так как сам разрешил быть нам с детьми, но намек понял и за пять минут завершил свою речь. Благо Аля быстро успокоила сына.

После Сталина выступили другие секретари, поздравляя всех награжденных с наградами. Наконец это все закончилось и мы разбившись на группки стали беседовать. К нам с Рокоссовским присоединились генерал Василевский и генерал-танкист Стругов.

Судя по тому, как Рокоссовский приветливо поздоровался с последним, они были хорошо знакомы, чуть позже выяснилось, что так и было, танковый корпус Стругова в данный момент находился в подчинении командующего Первым Украинским фронтом генерала-армии Черниховского, а до этого был в подчинении Рокоссовского. Сейчас корпус стоял на отдыхе в шестидесяти километрах от Берлина.

Все слушали Василевского, который достаточно подробно рассказывал о до сих пор продолжавшихся боях в Китае, по его словам китайские армии из моего мира которые согласно договору с нами освобождали китайцев этого мира, вели себя до крайней меры жестоко. Одно только то, что советские войска захватили более ста тысяч военнопленных, а китайцы всего две тысячи хотя основные наступательные бои вели именно они, говорили о том что пленных они не берут.

— А когда они освободили лагерь с военнопленными и архив, то с той поры у китайцев по армии приказ не брать японцев в плен. Так те, если рядом китайские части пытаются прорваться к нам и сдаться. Некоторые успевают.

— М-да, а ведь аналитики говорили, что они будут мстить за оккупацию и уничтожение населения, — сказал я.

— Так это не их мир! — возмутился Стругов.