Александр Тюрин - Битва за Арктиду
Помощь проекту
Битва за Арктиду читать книгу онлайн
Александр Тюрин. Битва за Арктиду
Пробуждение
То, что было до пробуждения, почти не помню. Провал. Точнее, память похожа на тёмный и пыльный коридор. Имя, фамилия – вроде знаю. Кажется, был штурманом на грузовом судне, работал на Севморпути. Помню Новую Арктиду, российский плавучий город, вставший на Северном полюсе назло врагам, едва ослабли льды. Пестрые гроздья геодезиков и бакиболов, конструкции и строения, смахивающие на кристаллы кварца и елочные игрушки из золотистой фольги, между ними словно хрустальные ульи – многоуровневые оранжереи, вокруг здоровенные «одуванчики» – преобразователи энергии ветра во что-то осмысленное. Еще помню, как у Новой Земли ветер, бросившийся с ледника, сорвал судно с якоря, развернул и ударил кормой о припай, перекинув меня через фальшборт в бурлящее море. Разве такое забудешь? И помню, как отхватил недвижимость по наследству где-то за бугром. Прогуливался по комнатам и саду, напевая как в оперетте: «Wo wohnt die Liebe, wen soll ich fragen?» Дальше – кошмар: чужие входят через двери, окна и стены моей недвижимости, физиономий не различить, будто в масках; спелёнывают меня и тащат туда, где хищно блестит сталь инструментов. Поди догадайся, сон или явь? Похоже, мне прилично почистили голову каким-то ершиком.
Не случалось вам просыпаться оттого, что какой-то шутник плеснул вам на загривок холодной водички или вы сами (скажем, в детстве) обписались? Согласитесь, приятного мало. Так вот я проснулся в Северном Ледовитом океане. Под водой, в одних трусах – мокрых, естественно. Ещё один сюрприз – мой вес далеко за сто кило – плавать мне удобнее, чем ходить – и где я столько набрал? Третий сюрприз – я дышу под водой, и как это только получается?
Сперва, правда, возникало ощущение удушья и острое желание поскорее всплыть. Но я быстро научился справляться с этим, чтобы паника не сожрала кислород. Вскоре чувствовал себя вполне уютно во время водных процедур; если не уставал, то не замерзал. Однако по поверхности курсировал катер с вооруженными мужиками и неподалеку как бы случайно шевелило ластами несколько аквалангистов с примечательными штуками, похожими на подводный огнестрел. На тот случай, если вдруг закапризничаю и захочу оторваться от экспериментаторов. Вернее, хозяев, которые возникли после провала и держат меня на коротком поводке. Доктор Хартманн c приклеенной глянцевой улыбочкой– один из них. Говорит, что мой ребризер – органический имплант, встроенный прямо в лёгкие – вытягивает кислород из воды через мономолекулярные мембраны и накапливает в перфторуглеродном геле. Доктор намекает, что я не только жертва ожирения, но и человек весьма устойчивый к перепадам температур, к купанию в ледяной водичке. Значит, весьма подхожу для опытов. Потому-то экспериментаторы меня и зацапали, надо полагать. Хартманн не по-русски изъясняется, но я его понимаю – значит, мне ещё и нейроинтерфейс имплантировали.
Я-то вообще думал, что улучу момент и сорвусь. Потом передумал. Жратва не отпустит. Иначе голодным воем начнут выть бесчисленные килограммы моего живого веса, бултыхающиеся в студеном море. Попалась птичка. Или рыбка.
Как-то увидев невдалеке крупные тела, догадался, что это белухи – киты такие зубатые, похожие на дельфинов. Зрелище красивое: солнце подмазывает розовым цветом темно-синие воды, из них, словно лепестки огромного цветка, появляются заалевшие, украшенные зарей животные. Послышался их гомон, похожий на галдеж канареек – у меня ж теперь гидроакустика почти как у подводной лодки. Мои гидроакустические антенны выглядят как шуруп, вставленный в шею а ля Франкештейн в исполнении Бориса Карлоффа. А работают они со звуковыми колебаниями от одного герца до 300 килогерц.
Вскоре в «купальне», отведенной для меня и отгороженной части бухты, появилась пара из тех белух, плюс двое тюленей – морских зайцев, латраков. Первые дни мы лишь присматривались-прислушивались друг к другу, а белый мишка, прогуливавшийся по берегу, но не лезший в воду, приглядывался к нам. Потом одна из белух принесла мне в подарок рыбину, типа признаёт, что я у них старший.
Доктор Хартманн говорит, что гликопротеины-антифризы, не дающие образовываться кристалликам льда в моих тканях, вырабатываются у меня теперь самостоятельно, как у некоторых рыб. Самим организмом. Причём без внедрения новых генов. Дескать, заработали участки ДНК, которые раньше-то и генами не считались, их вообще за «мусор» принимали. Можно сказать, активизировалась спящая ветвь эволюции. Доктор радуется за меня, поблёскивая глазами-пуговками. Что прежде числилось «мусорным ДНК», с помощью введенных в мой организм транскрипционных наноактиваторов стало выдавать не только антифризы, а ещё и повышенные количества миоглобина, снабжающего мышцы кислородом, и вещества-шапероны, которые быстро восстанавливают поврежденные ткани тела. Не абы как, а по расчетам суперкомпьютера мощностью столько-то обалденных петафлопс…
Едва я наладил контакт с животными, опять переезд. Меня засовывают в бак, который стоит в судовом трюме, переоборудованном в лабораторию – в соседних емкостях, кстати, соседи плещутся, бывшие люди, теперь твари морские – и мы отчаливаем. Испытания моей новой сущности вдали от берегов проходят успешно. Теперь в воде Ледовитого океана чувствую себя настолько на своем месте, что не спешу вернуться на командное судно. Силовой экзоскелет, напоминающий элегантный труп дельфина, позволяет рассекать на скорости в узлов сорок, не меньше. У него гидролокатор имеется и пара манипуляторов, с шестью пальцами на схвате. Рукастый дельфин. За пару заплывов я стал воспринимать как свои его плавники и манипуляторы. Супер-дупер-компьютер в этом тоже поучаствовал. У него ж, благодаря электродам нейроинтерфейса, прямой доступ в мою голову. В гиппокамп – ту штучку, с помощью которой запечатлеваются навыки. И в продолговатый мозг, где осуществляется контроль за сердечными ритмами – чтоб мой «моторчик» не частил.
Разок, правда, не досчитала суперсчиталка, и я, тренируясь, тюкнулся лбом о борт. С приличного разгона. Но кочан крепким оказался, обошлось небольшим сотрясением – у меня и судна.
В один прекрасный день (после того, как оклемался от сотрясения) меня заряжают калориями по полной программе, плюс делают несколько инъекций в разные места. Доктор Хартманн любезно поясняет, что в коллоидном растворе я получаю полисахариды в фуллереновой упаковке, с разным временем распаковки. Между делом он напевает: «Wo wohnt die Liebe…» А я-то думал, что это – моё. Доктору предстоит и дальше напевать, а у меня впереди большой заплыв.