Роман Артемьев - Меч императора
Помощь проекту
Меч императора читать книгу онлайн
— Так что насчет моего сына? — настойчиво продолжила Кира.
Будь это кто-либо другой, я бы отказал. Приказ императора гласил: «Мятежный род должен быть уничтожен!» — и неподчинение его воле было чревато тяжелыми последствиями. Точнее, я просто не мог не подчиниться — присяга на верность, которую приносили императору все выпускники Темной Цитадели, просто не давала такой возможности. Однако была одна лазейка.
— У твоего сына есть талант к темной магии? Хотя бы минимальный? — спросил я.
— Да! — Кира буквально вспыхнула радостью, догадавшись о моей идее.
Жизнь студентов и учеников Цитадели императору не принадлежала, равно как и их собственным родителям, а только учителям. Разумеется, после того как обучение закончится, Ратек снова станет мишенью императорского указа, но учить ведь можно долго… очень долго. Всю жизнь. Его или императора.
— Тогда иди к нему. Попрощайся и объясни, что к чему. Расскажи о присяге и ее свойствах. Я не хочу, чтобы мой ученик ненавидел меня. В конце концов, нам предстоит еще очень долго быть вместе. Я подожду тебя у цветника.
— Хорошо. И… Спасибо тебе, Свистун. — Детская дразнилка, которой она наградила меня по созвучию с именем, когда мы только познакомились и она еще не знала о моем происхождении, болью отозвалась в сердце.
Я присел на камень и смотрел, как она уходит недалеко и ненадолго, хотя и она, и я предпочли бы сейчас находиться как можно дальше друг от друга, и знал, что она вернется, не сделав даже попытки бежать. Люди рода дель Рауль, из которого она происходила, всегда встречали Леди открытой грудью и гордым взглядом глаза в глаза.
Кира никогда не изменяла этой традиции. И тогда, когда мы играли вместе с другими детьми высоких родов и она, в отличие от всех остальных детей, тихо молчавших, когда я собирался разрезать живот вопящей и сопротивляющейся кошке, смело отвесила мне подзатыльник. А потом объяснила обалдевшему, изумленному ребенку, что такое сопереживание и почему нельзя мучить животных и людей без острой необходимости. Тогда я в первый раз сдержал свой дар — подзатыльник был не силен и не очень обиден, и мне стало любопытно, почему она меня ударила.
И потом во всех наших совместных играх, когда она одна осмеливалась относиться ко мне не как к потомку Смерти, а как к обычному ребенку, на три года младше ее и потому нуждающемуся иногда в поддержке и сочувствии, а иногда и в строгом выговоре. Возможно, именно благодаря ей, благодаря этому человеческому отношению я и научился сдерживать свой дар, не обрушивая его на всех, кто вызывал мое неудовольствие, как это было принято в нашей семье.
И тогда, когда она отказала мне, я тоже привычным усилием удержал гнев и боль внутри себя, и только потом до сознания дошел весь горький смысл ее слов.
После отец и братья часто спрашивали меня, как, каким образом я смог тогда удержаться от удара. Я не стал объяснять, да и как рассказать им об этом, о том, что для меня гораздо важнее, чтобы девушка, которую я люблю, была жива и счастлива, чем чтобы была моей. Они просто не поняли бы меня, не поняли бы причину, которая не позволила мне попросить императора о свадьбе. У нашей семьи всегда были очень большие привилегии, а если бы свадебным послом выступил сам император, то родичи доставили бы ее на свадьбу, даже если бы пришлось для этого связать по рукам и ногам.
Сейчас я жалел о своем тогдашнем благородстве. Будь она моей женой — и никакая клятва не сдерживала бы меня. Да император бы и не осмелился даже взглянуть косо на жену одного из Мечей Империи.
Мои воспоминания были прерваны появлением Киры. За руку она держала светловолосого мальчика, чье лицо и голубые глаза до крайности напоминали ее собственные.
— Вот. Возьми его в ученики при мне. Я хочу знать, что он в безопасности.
— Безопасности в этом мире нет. Но я клянусь своей силой, что сделаю все, чтоб оградить его от императорской мести! — с трудом вытолкнул я сквозь вдруг почему-то пересохшее горло. — Ратек дель Шаррант, ты согласен быть моим учеником?
— Согласен. — Было видно, что ребенок едва удерживает слезы, и, если бы не фамильная гордость, он сейчас захлебывался бы в плаче.
— Я готова. — Кира склонила голову и ласковым жестом взъерошила волосы на голове сына. — Иди домой, сынок. Тебе не стоит это видеть.
Ратек послушно, перебарывая себя, отпустил ее руку и побрел в сторону дворца. Однако за ближайшим деревом он остановился и, присев, стал из-за ствола наблюдать за нами. Кира не заметила этого маневра, а я не стал ей говорить. Парень имел право. Право видеть, знать и, быть может, когда-нибудь отомстить.
— Вот и все. — Кира присела рядом со мной.
Она была в белом платье, так похожем на то… Я усилием воли отогнал непрошеные воспоминания.
— Это не будет больно? — Она доверчиво заглянула мне в глаза.
— Нет. Смотри, у меня для тебя есть подарок. — Я достал асфодель, ничуть не примявшийся и не увядший за время поездки, и протянул ей его.
— Какой красивый. — Она поднесла его к лицу, глубоко вдыхая смертоносный аромат. — Как он пахнет! Ты всегда дарил мне цветы. И сейчас. Что это? Почему ты не дарил мне таких цветов раньше? — Ее лицо стремительно бледнело, яд начал свою работу, но она пока не замечала этого.
— Это асфодель.
— Ваш гербовый цветок? Я думала, что это сказки!
— Как видишь, нет. — Я выдавил из себя усмешку.
Лицо Киры стремительно теряло все краски жизни, а руки бессильно обвисли.
— Спасибо, — прошептала она. — Позаботься о Ратеке. Это действительно не больно и даже приятно. Спасибо, Ви… — Глаза ее сомкнулись, и я подхватил обмякшее тело.
Из руки Киры выскользнул увядший, потемневший цветок и, ударившись о землю, разбился легким облачком праха. Тело ее медленно расплывалось легким туманом и вскоре растворилось в прозрачном воздухе. Никто и никогда, ни бог, ни демон, ни самый искусный некромант Цитадели теперь не сможет потревожить ее душу. Званые гости Вечной Леди, ее личная свита, неприкосновенны для земных забот!
Я встал и бросил последний взгляд на камень, на котором еще минуту назад сидела единственная из женщин, которая могла сказать о себе, что ее любил мертвитель.
— Пойдем, — окликнул я своего нового ученика. — Нам пора.
Он вышел из-за дерева и несмело подошел ко мне.
— Скажи… те, учитель. Ей ТАМ будет хорошо? — не сводя взгляда с того же камня, на который смотрел и я, спросил он.
— Да. Клянусь тебе в этом. Как некромант и как потомок Края, сына Смерти, клянусь. За чертой ей будет хорошо!
Для кого я это говорил? Для него или же, может быть, для себя? Не знаю.