Алеш Обровски - Багровый океан

– Мой отдел отвечает за безопасность имущества Федерации и конфедициальность информации, – никак не хотел сдаваться Бэйли. – А не за сохранность никому не нужного металлолома.

– Я думаю, мы все здесь наворотили делов, – вмешался инспектор. – И надо признать, что отчасти сами виноваты в «Произошедшем».

– Что вы имеете в виду, – спросил Айзенберг.

– Федерация превратила Гайган в полигон, позабыв о реальной угрозе, и этот ваш проект «Тритон» был первым звонком, на который следовало обратить самое пристальное внимание.

Снова повисла тишина. Каждый задумался о своей доли участия, но в то же время все понимали, что предотвратить, а уж тем более предвидеть то, что произошло на Гайгане, никому было не под силу.

– Что делал Хьюстон на острове? – спросил, наконец, генерал.

После такой перепалки Дарна не сразу поняла, что вопрос был адресован ей, поэтому даже слегка замешкалась.

– Я не знаю, – ответила она. – Какое-то секретное задание Эткинсона. Что-то связанное с риском, то, чего было другим не под силу.

– Почему вы так решили?

– Он вернулся примерно через сутки. Слегка потрепанный. Во всяком случае, швы на его боку разошлись. Пришлось накладывать снова.

– Что было дальше?

– Через день он снова отбыл и вернулся значительно позднее, чем ждал его Джим. Состояние Хэнса было еще хуже, правда, на месте швов уже была спайка.

– Лазерная? – поинтересовался Бэйли.

– Не знаю, скорее нет. Все выглядело намного грубее.

– Хьюстон как-то объяснил это?

– Да. Он сказал, что был у эхиров, и шов – это их работа.

– Хьюстон был одним из образцов «Тритона», в этом нет сомнений – почти воскликнул агент Чейз, поднимаясь со стула. – Всем нам известно, что бледнокожие никогда не брали пленных, ни при каких обстоятельствах. Им не нужны были люди. Ни для допроса, ни для работ. Отсюда можно сделать вывод, что Хьюстон затесался к ним сам или попал туда случайно. Эхиры просто не знали о нем ничего, так как тот использовал «маскировку».

– То, что Хьюстон имел принадлежность к «Тритону» и был одним из беглецов – это наша основная версия, агент, – сказал генерал.

– Я хорошо знала Хэнса и могу сказать, что он вряд ли имел отношение к «Тритону».

– А что вы вообще знаете об этом проекте? – спросил Чейз.

– Практически ничего.

Агент усмехнулся на эту реплику.

– И все же…

Девушка немного подумала, потом произнесла на одном дыхании:

– Проект «Тритон» был создан для внедрения клонов со специальными возможностями в общество врага. Специальные возможности подразумевали способность изменять внешность и копировать представителей Сообщества. После того, как было создано несколько тысяч подобных образцов, проект закрыли, так как образцы эти поняли, что могут копировать не только эхиров, но и людей тоже. Федерация обнаружила в «Тритоне» источник повышенной опасности и отдала приказ на уничтожение всех, кто имел к этому принадлежность. Клоны же, воспользовавшись своими способностями, просто разбежались по планете и по слухам организовали какое-то тайное движение, направленное против Федерации.

– Все верно, – произнес Айзенберг. – Только сначала образцы разбежались и обосновали свое тайное общество со всеми последствиями. Лишь после этого Федерация открыла на них охоту.

Дарна пожала плечами.

– Откуда, кстати, вам известно об этом?

– Не помню точно, – ответила она. – Федерация не делала из этого особого секрета. Да и ваши споры об этом несколько минут назад о многом рассказали.

Повисла тишина. Казалось, все присутствующие сильно смутились, услышав сказанное этой девушкой.

– Какого рода отношения связывали вас с Хьюстоном?

– Это не относится к делу, – произнесла Дарна.

– Отвечайте на вопрос.

– Хорошие отношения, – съязвила она, непроизвольно бросив взгляд на Инспектора Кларка.

Это человек казался ей наиболее «адекватным» из присутствующих, и можно было рассчитывать, что он не допустит перехода каких-то личных «границ».

– Вы любили его?

– Не знаю, сложно сказать. Он мне нравился как мужчина. В нем было что-то обнадеживающее. Вряд ли это была настоящая любовь. Но я готова была создать с ним семью и провести в его обществе остаток жизни.

– Насколько нам известно, вы беременны. Это его ребенок? – Да.

– Эткинсон знал о вашей связи?

– Думаю, да. Но он был против этого.

– Почему?

– По его мнению, это могло помешать той работе, что выполнял Хьюстон.

Генерал задумчиво поскреб подбородок.

– Хьюстон, я так полагаю, не мог знать об этом ребенке, – спросил он.

– Конечно, нет.

– У него были планы относительно вас?

– Какое отношение это имеет к делу?

– Самое прямое, – рявкнул Айзенберг. – Он хотел вывезти вас с планеты?

– Да, и я готова была уйти с ним.

– Значит, работа, которую он делал, не вполне устраивала его.

– Это трудно назвать работой, если вы повернули все таким образом. Дело в том, что Хэнс не был наемником, он просто выполнял приказы Джима как в армии, как на войне. Понимаете, о чем я? Более того, Хьюстон считал, что Эткинсон ликвидирует его после того, как последнее задание будет выполнено.

– То есть здесь был замешан какой-то криминал.

– Скорее всего, да. Хьюстон как-то обмолвился, что Джим, возможно, не станет «марать руки» сам, а просто укажет на Хэнса Федерации, и военный аппарат сам его устранит.

– Так, – генерал принялся прохаживаться по залу. – Почему же Хьюстон не сбежал с Гайгана во время одного из заданий? Раз уж он был уверен, что его… устранят.

– Думаю, из-за меня, – ответила девушка, заметно помрачнев. – Он не мог уйти один. Наверное, он любил меня.

– Все же я настаиваю на том, что Хьюстон был одним из образцов «Тритона», – не унимался Чейз.

– Похоже. Так оно и было, хотя у нас нет прямых доказательств.

– Он хотел сбежать с планеты, – продолжал Адам. – Как он, по-вашему, собирался это сделать? А я скажу вам как: у него был козырь, козырь, которым он намеревался воспользоваться – это возможность принимать другой облик. По-другому пройти контроль в порту невозможно. Какие доказательства вам еще нужны?

– А как же тогда она, – инспектор Кларк встал со стула и указал на Дарну, – она тоже образец «Тритона»? Или он собирался пронести ее в чемодане?

– Мы можем провести более тщательный анализ…

– Послушайте меня. Мы копаем не там. Эта женщина не прольет нам свет на то, что произошло, просто потому, что она ничего об этом не знает. Мы, со своей стороны, не можем ее отпустить, так как нам не за что больше зацепиться, но, признав это, мы продвинемся гораздо дальше в своих предположениях, чем сидя здесь и задавая друг другу одни и те же вопросы вот уже который день.