Петер Фехервари - Каста огня

— Полковник, — отозвался Хольт. Он узнал командира 19-го, хотя никогда прежде не говорил с ним. У Катлера был голос человека, привыкшего отдавать приказы, но сейчас в нем слышалась боль. — Знаете, вас непросто было найти.

Последовала долгая пауза, словно конфедерата обеспокоили эти слова.

— Наверное, по-другому получиться и не могло, комиссар, — наконец ответил он.

— Не сомневаюсь, — Айверсон не знал, что ещё сказать человеку, которого он так долго пытался отыскать. — Полковник…

— Комиссар, — перебил его Катлер, — у нас не так много времени. Вот что вам нужно сделать.

Следом он изложил Хольту последнюю часть плана Авеля.

— Вы доверяете ему? — спросил затем Айверсон.

— Преисподние побери, нет, конечно! — фыркнул полковник и объяснил свой план.

День последний: «Реквием по добродетели»

Думаю, эта запись окажется последней. Мы пробрались в неприступную крепость Небесного Маршала, и остатки моих сил уже собраны. Мои силы? Нет, это не совсем верно, поскольку я вернул командование над 19-м полковнику Энсору Катлеру. Он поведет конфедератов в их последний бой, на что имеет полное право. Кроме того, здесь наши пути расходятся. Странно, что мы с полковником расстаемся, даже не встретившись, но он задержался в кабине — «по личным делам» — а мне нельзя больше ждать. Скорее всего, нам не пережить последующих событий, но я всё равно чувствую, что однажды ещё встречу Катлера.

Этот дневник будет спрятан на челноке. Если сегодня мне не удастся исполнить долг, верю, что ты найдешь его и извлечешь уроки из моих ошибок. Я не знаю твоего имени, звания и даже призвания, но, раз уж тебе удавалось проследовать за мной сюда, ты — именно тот, кому можно доверять.

Кем бы ты ни был, надеюсь, что ты лучший солдат, чем я.

— Противовес, — сказал Хольт, обращаясь к троим людям, которые ждали его в ангарном отсеке. Двое из них, мужчина и женщина, носили стеганые бронекуртки поверх синих комбинезонов и были вооружены короткими тупоносыми дробовиками. Судя по униформе — офицеры флотских сил безопасности, но оба сорвали с одежды значки Небесного Маршала. Третьим оказался древний, мертвенно-бледный старик, закутанный в рясу нефритового цвета с клобуком. Молочно-белые глаза почти сияли из тени под капюшоном, и, несмотря на слепоту человека, Айверсон не сомневался, что он видит дальше и глубже обычных людей. Почти вне всяких сомнений, это был астропат Авеля.

— Ты, что ли, ‘сар? — прорычала женщина-офицер на грубом готике. У неё было суровое лицо, строгая стрижка «ежиком» и обнаженные руки, перевитые канатами мышц. Невысокий рост явно не мешал ей быть жестким и компетентным командиром.

— Комиссар Айверсон, — представился Хольт и посмотрел на именной жетон собеседницы. — Офицер Привитера?

— Не похож ты на ‘сара, — с сомнением произнесла она.

Я знаю, девочка.

Айверсон давно потерял фуражку, а шинель стала тускло-серой, под цвет его длинных прямых волос. Арканец не стригся после того, как отплыл с «Антигоны» несколько месяцев назад — это казалось неважным.

— Он — Клинок, — удивительно звучным голосом произнес старик из-под капюшона.

— Ну, меня это вообще не колышет, астро, — Привитера нахмурилась, глядя на высаживающихся из челнока конфедератов. — Я пришла за бойцами, а их чё-то совсем немного.

— Чтобы помочь вашему восстанию, эти люди прошли через Семь Преисподних, — холодно заметил Айверсон. — Ты будешь относиться к ним с уважением, которого они заслуживают.

Привитера даже не вздрогнула.

— Слушай, ‘сар, у меня ребята гибнут по всему фраганому кораблю, ‘тому что Авель сказал «кавалерия на подходе». Он обещал мне армию.

— Так ты видела Авеля? — с внезапным интересом спросил Хольт.

— Я? — фыркнула женщина. — Никто никогда не видел Авеля, кроме, может, его ручного уродца, — она ткнула большим пальцем в сторону астропата, — у которого нету глаз.

— Но ты доверяешь ему? — и снова тот же самый вопрос, как будто ответ может что-то изменить так близко к концу игры.

— Авель реально влияет на ситуацию. Он влез так глубоко, что может дергать за нужные ниточки и объединять людей. Наше движение сопротивления и плевка не стоило, пока не появился Авель, — Привитера повесила дробовик на плечо. — Слушай, мужик, пора двигаться. Мы почти вломились на мостик, когда вдруг появилась целая куча синекожих.

— Он — Клинок, — повторил астропат. — Он должен немедленно идти со мной.

— Почему ты не хотела, чтобы я встретился с Айверсоном? — спросил Катлер, вытирая с топора вералдура демонический ихор. Во время схватки раны полковника открылись, и он двигался только за счет силы воли.

«Потому что ты попытался бы убить его, а это невозможно, — произнес голос в голове Энсора, — но он мог бы убить нас».

Нас? Конечно, Скъёлдис была права. Теперь северянка стала частью его самого, душа женщины вплелась в ткань души Катлера. После того, как полковник убил демона, ведьма попросила Белую Ворону открыть разум и позволить ей войти. Энсор не сомневался ни секунды: без указаний Скъёлдис он не знал, что делать.

Вздохнув, Катлер принял парочку «Яростей». Он ненавидел боевые стимуляторы, но они были чище наркотиков Федры, и без них полковник часу бы не продержался.

— А с чего бы я вдруг попытался убить комиссара? — спросил он.

«Позже объясню. Сейчас нам пора идти, Белая Ворона, твои люди ждут тебя».

Когда Энсор Катлер вышел из челнока, раздался хор приветственных криков. Искренняя радость бойцов ошеломила полковника, заставив замереть. C о’Сейшином на плечах и топором в руках Энсор наверняка походил на какого-то короля варваров, но это не волновало конфедератов. Пока солдаты что-то счастливо кричали, Катлер смотрел на них с грустью, граничащей с отчаянием. Так много погибших, так мало уцелевших. Что случилось с Вендрэйком, и Мэйхеном, и этим многообещающим молодым офицером, Грейбёрном?

«Всё это из-за меня, — понял Энсор. — Я погубил 19-й полк».

«Белая Ворона, сейчас не время для самобичевания, — вмешалась Скъёлдис. — Скажи им то, что они хотят услышать. Дай им поверить в тебя».

— Слушайте, всё это очень трогательно, — прорычала женщина в форме офицера безопасности, — но давайте к делу! Мои парни гибнут на палубе «А»!