Олег Кулагин - Московский лабиринт

– Догоняй!

И бросаюсь наутёк по кромке прибоя. Солёные брызги летят из-под ног, и тёплые волны лижут пятки.

Я могу бежать так целую вечность… Солнечную, счастливую вечность…

Его дыхание за спиной. Я рывком оборачиваюсь. Физик радостно налетает и обхватывает меня лапищами:

– Поймал!

Но я отталкиваю его. Я шепчу.

– Это ненастоящее, Артём…

Он смотрит удивлённо и обиженно.

– Ненастоящее…

Едва слышный шёпот перекрывает плеск волн. И гасит тропическое солнце…

…Рука на моём плече. Открываю глаза.

– Пора вставать, – щурится Чингиз.

– Такой хороший сон, – вздыхаю я. – Хороший, но странный…

– Завтрак уже готов. Или ты предпочитаешь, чтобы его подавали тебе в постель?

– Ага. Прямо в постель…

– Это можно устроить, – смеётся Король. И выходит из комнаты.

Едва дверь закрывается, я вскакиваю. И сбрасываю тонкий короткий пеньюар. Бегом в душ. Под упругие, тёплые струи…

Уже месяц живу в этом доме и вовсю наслаждаюсь благами цивилизации. Принимаю душ и горячую ванну целых два раза в день.

Вода ласкает кожу. Хочется раствориться в её тепле и нежных прикосновениях…

Хватит. Закрываю вентиль. И с наслаждением растираюсь махровым полотенцем.

Накидываю длинный белоснежный халат.

Распахивается дверь. По старой привычке Чингиз входит без стука. Но я не обижаюсь. Знаю, что это у него профессиональное. Входить туда, куда не приглашают, видеть то, что пытаются скрыть…

– Извини, – отворачивается Король. И старательно изображает смущение.

– Что у нас на завтрак?

– Грэй и Артём ходили на рыбалку…

– Неужели Артёмчика удалось поднять в шесть утра?

– Сам удивляюсь, – щурится Чингиз. – Но жертвы напрасными не были. Доктор два часа провозился на кухне и гарантирует потрясающую уху…

Король замолкает. Потому что я подхожу ближе и долго, пристально смотрю в его ярко-голубые глаза.

– Это ведь тоже сон? Да, Чингиз?

Его ладони начинают скользить по моим плечам. Сбрасывают с меня халат… Его губы – у моих губ. Долгий поцелуй… Сильные, нежные руки умело ласкают моё тело. И оно отзывается волнами тепла… Так хочется, чтобы это было взаправду…

Разве я не заслужила капельку счастья? Всё равно – во сне или наяву. И не хочу просыпаться! Не хочу, чтобы всё закончилось. Пускай иллюзия. Для меня нет разницы…

Но губы сами, будто помимо моей воли, шепчут:

– Это – сон…

И всё исчезает, как картинка с монитора…

Доктор озабоченно хмурится, выслушивая мой рассказ.

– Понимаешь, Грэй, сны такие яркие. Их нельзя отличить от реальности. Ощущение иллюзорности приходит потом…

– Что за ощущение?

– Трудно передать словами. Но просыпаться не хочется. Хочется остаться во сне… И даже когда я пытаюсь – не могу оттуда вырваться.

– То есть?

– Мне кажется, что всё закончилось. А на самом деле я перепрыгиваю в другую иллюзию. Такую же ясную. Взаправдашнюю.

– Всего лишь нервы, Таня… Дам тебе на ночь успокоительного. Нет причин для тревоги. Поверь как специалисту…

Я пристально смотрю в его глаза.

– Знаешь, Грэй… Даже сейчас я не до конца уверена… Наяву я с тобой беседую или нет?

– Ну… Можешь ущипнуть себя. Или меня… – мягко улыбается доктор.

– Раньше со мной такого не было.

– Прошло меньше месяца. Время лечит, но не сразу. Ни о чём не думай. Живи спокойно. Гуляй, купайся… Это, конечно, не остров в тропиках, но место тихое…

Вздрагиваю, как от ледяного прикосновения:

– Откуда ты знаешь про остров? Я ведь не рассказывала.

– Да так, к слову…

Я молчу. Пытаюсь увидеть в его зрачках хоть какое-то доказательство. Слабый намёк… Ничего. Словно я смотрю в отражения на речной глади… Кругом – одни отражения.

– Ты тоже ненастоящий, Грэй…

– Это смешно, Таня.

Я выскакиваю из комнаты. За окном – большое раскидистое дерево. Оно пропускает через себя солнечные лучи. Тени колышутся на полу и стенах коридора.

Мягкий ковёр под моими ногами – осязаемо реальный. Так хочется в него поверить. Поверить в сосну за окном, в небо и солнце. Поверить в надёжность этого уютного дома. В озабоченный голос доктора за моей спиной:

– Тебе нельзя волноваться, девочка…

На самом деле ничего нет. Только тени. Призрачные тени в моём мозгу… Кружатся, обманывают. Не дают вырваться…

Огромное зеркало на всю стену. И в нём – моя маленькая жалкая фигурка. Я подхожу и зачарованно смотрю. Я удваиваюсь, и мир удваивается. Нет разницы – по ту или по эту сторону стекла. И там и тут – ненастоящее… Как отражение в отражениях. Как поставленные друг напротив друга зеркала.

Размахиваюсь и бью кулаком. Стекло выдерживает. А рука гудит от боли.

– Перестань, Танюша… – бормочет Грэй.

– Не подходи…

– Прими хотя бы успокоительное, – протягивает на ладони несколько розоватых таблеток.

– Успокоиться? Этого вам надо? Не дождётесь!

Всхлипываю и бью его по руке. Таблетки летят на пол.

А теперь с разворота – ногой в зеркало…

Целёхонькое! Проклятие, из чего же оно сделано… Нет! Не должна так думать! Не должна верить! Иначе я никогда отсюда не выберусь.

– Это иллюзия… иллюзия, – шепчу, будто молитву.

– Если ты так хочешь, пускай, – говорит доктор. – Всё на свете можно считать иллюзией. Но лучше выбирать приятные сновидения… Разве тебе плохо с нами?

– Вас нет!

– И никогда не было? – спрашивает Чингиз, выходя навстречу из-за поворота коридора.

Вздрагиваю, пронзённая догадкой.

– Пробуждение может оказаться не очень приятным, Таня…

Страх растёт изнутри и цепко сжимает сердце. Открыть глаза и снова обнаружить себя в подвале «охранки»? В прозрачном саркофаге… А вокруг «доктора» в белых халатах: «С добрым утром, Таня…»

Нет! Это очередная уловка! Чтобы окончательно перепутать явь и сон. Перетасовать, как карты в колоде. Они не хотят, чтобы я отсюда вырвалась! Значит, я должна это сделать! Вопреки страху, вопреки осязаемой прочности мира, который для меня сотворили…

«Иллюзия!»

Закрываю глаза. Всё это только в моём сознании. Значит, я могу справиться. Развеять наваждение…

Чуть отступаю. Прыжок, удар. И зеркало раскалывается. Трещины бегут по стеклу и переходят на стены, на окна… Трещинами берётся дерево во дворе и мягкий ковёр у моих ног. Осыпается хрупкими осколками лицо фальшивого Грэя. Под ним – пустота…

Мир рушится. И зеркала уже нет. Но моё отражение почему-то остаётся неизменным.