Денис Лукашевич - Братские узы

За широкой, разделяющейся на две части дверью из цельного стального листа, сдвигающейся в стороны по полозьям, приваренным к корпусу. Каждое снабжалось отдельным электромотором. Под потолком хриплый динамик внутренней связи.

Коммандер Фиш устало опустился на узкую скамейку из дырчатой стали. Фриц, Гульден и Серый не стали ждать приглашения. Усадили между собой Марко и Веллера.

Хрипло каркнул динамик.

— Поздравляю с возвращением! Вы будете достойно вознаграждены. Проводите наших гостей в командный вагон.

Фиш устало выдохнул и толкнул стволом «Вампира» Марко к переходу в другой отсек. Моонструмец был слишком удивлен и подавлен, чтобы сопротивляться.

Тихий, шипящий голос был знаком как ему, так и Веллеру.

Идти пришлось недолго. Пару вагонов, и они оказались в шикарно обставленном вагоне. На стенах панели полированного красного дерева, редчайшие произведения искусств: картины, античные статуи, удивительной для своего возраста сохранности. Только подойдя поближе, можно было понять, что каждое украшение покрывает тончайший слой прочного прозрачного материала.

Марко, в ожидании, хозяина попробовал подковырнуть ногтем — ничего не вышло. Сопровождаемый скептически и откровенно недоверчивыми взглядами охранников в черной униформе и короткими «Дрелями» — неизвестной модификации, видно, что-то из новенького, — он справился с приступом вандализма и дальше стал осматривать внутренности вагона.

На полу мохнатый алый ковер с золотыми оборками. Тумбы с драгоценными амфорами и вазами из разграбленных во время Темного Века музеев. Каким чудом они сохранились до теперешнего времени — остается лишь гадать.

Комнатка была небольшой: куда уже меньше, чем целый вагон — стальная переборка, обшитая деревом с золотыми узорами. Ни одного окна — глухая коробка с композитными стенами. Небось под деревянными панелями броневая сталь высшего качества.

Из тамбура в основное помещение вагона ведет большая массивная дверь из мореного дуба. По обе стороны от нее — охранники в черной униформе с вышитым на рукаве черным пауком на белой фоне. Точно такой же паук на черном берете, лихо заломленном на ухо. И охранники, что близнецы-братья: крепкие, широкоплечие, бритые наголо, на квадратных лицах застыло выражение равнодушного презрения.

Марко и Веллера привели сюда и сказали: «Ждите». И они ждали. Фиш и Фриц, проводившие их, пошли по своим делам: после всего, что с ними приключилось, они имели право на законный отдых.

Для справедливости можно сказать, что ожидание прошло недолго. Инкрустированная золотом дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась знакомая голова трехглазого карлика. Два нормальных глаза смотрели подозрительно, а третий — загадочно и глубокомысленно.

— Пришли? — буркнул карлик. — Так чего вы тут третесь! — Марко кивнул. — Проходите — господин Грубер уже вас заждался.

Перестук колес. Легкое покачивание вагона. Приглушенный свет, что ограничивается лишь настольными лампами перед каждым заседателем. И с десяток тяжелых взглядов, которые, казалось, сверлят переносицу.

— Вы неважно выглядите, господа. — Приглушенный, пополам с шипением голос донесся из темной, скрытой парчовыми занавесями части вагона, прямо следом за длинным дубовым столом, где разместились советники Отца Республики. — Сожалею, что не дал вам привести себя в порядок — хотелось закончить уже с нашим общим делом и перейти к следующему этапу. Прошу, не стесняйтесь. Господа, позвольте вам представить: замечательные люди, спецы в своем деле, можно сказать, мои доверенные люди. — Интеллигентный смешок из темноты. — Марко и Веллер. К сожалению, мне знакомы только их имена. Фамилии… Фамилии остаются, как мне кажется, даже для них самих загадкой.

Свободные места нашлись только с самого края, противоположной стороне от занавесей. Украшенные позолотой стулья, обшитые бархатом, с гнутыми ножками.

Все также сопровождаемые сверлящими взглядами, они расселись и приготовились внимательно слушать. Такой легкого способа откосить от общего собрания им не дали. Взоры сидевших стали ощутимее тяжелее.

— Да-да-да, господа, это те самые объекты, ради которых мы и наведались в славный город Штормштадт. И не надо тут строить обиженные физиономии. Иного выхода у нас так и так не было. Господа, извольте оставить нас одни — меня и моих друзей ждет приватный разговор.

Присутствующие не стали ждать повторного приглашения. Без лишних слов поднялись и потянулись к выходу. Где мут-карлик уже предусмотрительно отворил дверь. Каждого выходящего провожал вежливой улыбкой, которая обычно подходит палачам, встречающих приговоренных к казни.

— Отлично! — Такое ощущение, что господин Грубер потер руки. — Вот мы и можем поговорить. Сожалею, но мы проведем нашу встречу в полумраке — яркий свет раздражает меня.

— И я тоже сожалею.

— Иронизируете, господин Марко? Похвально, в вашем-то положении. Ну да ладно, перейдем к делу. Каспар, приступай. Кстати, позвольте представить, Каспар ван Драхт, мое доверенное лицо.

Трехглазый карлик, похожий на вахтера в музее, поднялся со своего стула у инкрустированной двери. Важно кивнул и вытащил из кармана листок бумажки, залитый в пластик.

Подошел, нажал какой-то выключатель, скрытые под тяжелыми темно-бардовыми портьерами. Мигом вспыхнул свет под потолком. Шевельнулись бархатные занавеси.

И Марко, и Веллер уже видели господина Грубера, что называется, воочию, но все равно его внешний вид впечатлял. Раздувшееся белесое туловище, вместо ног гибкая пружинящая масса, тянущаяся еще за ним. И прекрасное, одухотворенное лицо, правда, жестокие глаза больше подходили чудовищному туловищу, чем лицу.

— Не все мои приближенные знают видели меня в живую. Слышали голос, но не более. Некоторые считают, что я болен ужасной болезнью, да только умирать чего-то не спешу. Есть умники — я даже умиляюсь, глядя на них, — что меня изуродовали враги моего отца Иеронима Грубера. А некоторые, самые самоуверенные, думают, что я уже давно съехал с катушек от излишеств плоти и беспрерывных оргий и сейчас только потакаю своему безумию. — Грубер улыбнулся. — И первые, и вторые, и третьи пытались использовать ими же придуманную слабость, дабы свергнуть меня.

— И как?

— Я все еще Отец Республики, один из самых влиятельных людей Клейдена. Людей… — эхом повторил мут. — Я езмь человек! Высшее существо! Венец творения! — Гортанный глухой смех родился где-то в необъятной груди, поднялся выше и расплескался вокруг брызгами слюны и больного веселья.