Вячеслав Шалыгин - Будущего.net

— Почему? Твои специалисты не уверены, что „рассекатель“ сработает? Или тебе не по душе мысль, что в „светлом“ будущем нашего мира твой „вероятностный двойник“ переедет на Мадагаскар?

— И это тоже. Хотя в первую очередь меня беспокоят другие проблемы. Например, несоответствия. Помнишь, ты говорил, что мы встретимся? Сначала здесь, потом в Гренландии, когда мне не удастся тебя… уговорить, а под занавес я высажу тебя на пустынном берегу…

— Помню. Такими нестандартными поступками ты будешь нащупывать путь к истине.

— Тогда скажи, зачем мне все это проделывать, если я буду точно знать, кто ты и в чем причина кризиса?

Волк задумался. Георгий был прав. Там, в недалеком будущем, федералы будут вести себя так, будто не знают ничего о петле и северянах. Словно роль Волка в их истории откроется им буквально за сутки до катастрофы, да и то лишь в общих чертах. Почему?

— Теряюсь в догадках.

— А еще скажи мне, почему в первое свое прибытие ты оказался в городе, абсолютно непохожем на этот?

— Оно состоится через год.

— Неужели он мог так измениться за год? Ты рассказывал о жилых кварталах на том берегу реки, о станциях метро и Доме культуры. В нашем городе все это есть, но… Метро не идет до того дома культуры. Его конечная станция расположена километра на четыре ближе к центру.

Чекист положил на стол открытку — календарик со схемой метро и постучал пальцем по обозначению конечной.

— Странно. — Волк припомнил названия якобы следующих станций. „Горького“, „Учительская“… Георгий снова был прав. — И что это может означать?

— „Рассечение“ уже состоялось, и мы с тобой сейчас находимся в „прямом“ пространстве-времени. А первое твое появление состоится в мире петли, где в связи с досрочным отделением от основного ствола времени начали проявляться изменения. Иначе объяснить появление за год двух новых станций я не могу. И это дает надежду на то, что войны можно будет избежать в обеих вероятностях…

— Нет. — Володя скептически покачал головой. — Петля пока существует, а значит, война там состоится.

— Я понимаю, что это сильный аргумент, и не спорю. Но и факт досрочного рассечения не подлежит сомнению. Ты прочти выводы. Наши ученые думают, что в идее создания „рассекателя“ для „запараллеливания“ событийных потоков есть ошибка. Нельзя „рассечь“ реальность при помощи модификации перехода и дополнительного „контура-удвоителя“. Аппарат Новака использует иной принцип, нейтральный, а не разрушительный. В этом и проблема. „Рассекатель“ лишь проткнет пространственно-временную матрицу и, возможно, положит начало новой петле. Только и всего. А для „рассечения“ требуется, образно говоря, „антиимпульс“, разрушающий временной поток, а не пробивающий в нем очередную дыру. Безответственно экспериментируя с новым переходом-„рассекателем“, можно насоздавать сотню петель, и в каждой события будут развиваться по собственному сценарию, а не так, как хотелось бы Новаку. В общем, если он пробьет новый переход из будущего, то необязательно это будет „отсечение“ петли от нашей вероятности. Скорее всего, профессор просто создаст „петлю от петли“, где война может все равно состояться, только начнут ее, например, не „всемирные демократизаторы“, а китайцы, или немцы, или мы… А здесь тем временем дела будут идти, как раньше. В день „Д“ мир взорвется.

— Однако если „рассечение“ все же состоялось, причем раньше запланированного Новаком момента, значит, не все так плохо? Кто-то же его сотворил.

— Ученые обещают подумать, кто и как помог исправить ситуацию, но в настоящее время единого мнения у них нет. Поэтому я пока ничего не могу предположить.

— А „преобладающее мнение“ у них есть?

— Да. Только учти, это такая же теория, как выкладки Новака, — подтвердить ее нечем. Большинство ученых считают, что если наш терминал перехода каким-то образом заставить „уйти в минус“, образуется импульс, необходимый для „правильного рассечения“. То есть только надвое, а не на большее количество миров.

— „В минус“? То есть дать установке Новака команду вывернуть тоннель наизнанку и сделать местный выход входом в прошедшее время?

— Примерно так. Реально нового перехода — отсюда в прошлое — не возникнет, но толчок к „рассечению“ будет дан. Вопрос один — способна ли на такой фокус действующая установка?

— Зачастую технология фокусов оказывается гораздо проще, чем думают зрители, — задумчиво произнес Волк. — Пока не склеишь концы перекрученной на полоборота ленты, у нее две стороны, а после — только одна. Так и с переходом. Важное наблюдение — внутри тоннеля времени нет. Что же мы получим, если установке хватит мощности выплеснуть часть „безвременья“ в прошлое? Не тот ли „анти импульс“ для „рассечения“ реальности на два потока?

— В этом я не специалист. — Георгий пожал плечами. — Но, извини, я не уверен, что это получится. Не подумай, я не собираюсь тебя задерживать… Только не сможешь ты, образно говоря, превысить скорость света.

— Не попробуешь — не узнаешь, — упрямо заявил Володя, возвращая ему отчет. — В то, что северяне сами положили начало своей расе, вернувшись в прошлое, тоже не сразу верится, однако это факт. Так почему, если возможно такое „самозачатие“, нельзя вывернуть наизнанку переход? По-моему, все верно.

— Как знаешь. — Хмелевский аккуратно сложиллистки в папку. — Ученые говорят, что хуже не будет. Пробуй. Волк встал и протянул майору руку.

— Прощай на всякий случай.

— Удачи. — Георгий ответил крепким рукопожатием. — Оставил бы адресок перехода, мало ли что…

— Пока не могу, не обижайся. Но ты и сам его отыщешь, ориентируйся по машине. Обещаю бросить ее поблизости. Вот только съезжу за Лерой. Правда, предупреждаю сразу: если петля будет „отсечена“, переход исчезнет вместе с ней, и ты ничего не найдешь.

— А все-таки как он выглядит?

— Как дверь… Большая белая дверь в… никуда…

…Лера прижималась к плечу доверчиво и нежно. Они не виделись три месяца и пережили за это время множество неприятностей, но ничего не забыли. Володя, во всяком случае, не забыл. Теперь, когда Лера была так близко, он абсолютно не понимал, как мог тогда, в больнице и на морском берегу, принять Анну за свою любимую? Объяснение одно — он был еще немного не в себе, а замаскированная шпионка держалась на расстоянии и помалкивала. И правильно делала. Можно надеть маску другого человека, говорить его голосом, но нельзя прикасаться, как он, пахнуть и вызывать одним только присутствием такую волну тепла и нежности. А главное: можно сыграть роль, но нельзя сыграть любовь. Какие бы жизненные трудности ни портили отношения Волка и Леры три биологических месяца тому назад, между ними существовала та самая „невидимая нить“, о которой сложено столько стихов. И никаким имейкером эту связь не воспроизвести… Володя вспомнил свои рассуждения на тему, чего кому не хватает: „Взять бы треть качеств одной да совместить с внешностью и манерами другой…“ Чушь собачья! Только сейчас он понял, что в Лере есть все, что нужно. Просто он никогда не смотрел на нее, отступив хотя бы на шаг назад, никогда не искал ее в чужом мире, мучаясь от неопределенности, не ждал на мокрых от дождя перекрестках…