Грэм Макнилл - Последняя церковь (The Last Church)

На поле смерти при Гадуаре.

— Ты... — выдохнул Урия, отшатнулся назад, и ноги его подкосились. Поясницу пронзила боль, но он едва заметил ее.

— Теперь ты понимаешь всю тщетность своего церковного служения? — спросил золотой исполин.

Длинные темные волосы обрамляли лицо воина — лицо, на которое Урия мог смотреть только сквозь дымку поблекших воспоминаний. Заурядные черты Откровения растворились в нем, и облик гиганта вызывал такое благоговение, что только неимоверным усилием воли Урия удержался, чтобы не пасть перед воином на колени и не поклясться провести остаток жизни, прославляя его.

— Ты... — повторил Урия, и боль в ногах не шла ни в какое сравнение с болью, которую он чувствовал в сердце. — Ты и есть... Император...

— Да, и нам пора, Урия.

Священник окинул взглядом церковь, наполненную блеском и сиянием.

— Пора? Куда? Для меня нет места в твоем безбожном мире.

— Конечно же, место есть, — ответил Император. — Прими новый порядок, и ты станешь частью невероятного. Невероятного мира и невероятного времени, в котором мы стоим всего лишь в шаге от свершения всего, о чем только мечтали.

Урия бездумно кивнул и почувствовал, как сильная рука мягко помогает ему подняться на ноги. От прикосновения Императора тело наполнялось силой, а боли и недуги, терзавшие Урию многие годы, отступали и блекли, становясь не более чем темным воспоминанием.

Он взглянул вверх, на великолепную фреску Изандулы Вероны, и у него перехватило дыхание. Краски, обычно тусклые из-за сумрака, теперь заиграли, и казалось, что свод церкви ожил благодаря свету Императора, наполнившему фреску новой жизнью и энергией. Кожа нарисованных фигур сияла жизненной силой, оттенки обрели чувственную яркость.

— Шедевр Вероны не был создан для тьмы, — сказал Император. — Только свет позволит ему полностью раскрыться. То же и с человечеством: только когда исчезнут глухие тени религии, учащей нас не задавать вопросов, мир обретет свои истинные краски.

С трудом Урия оторвался от созерцания невообразимо прекрасной фрески и оглядел церковь. Витражные окна светились, изящное внутреннее убранство храма предстало во всем великолепии мастерства его создателей.

— Я буду скучать по всему этому, — промолвил Урия.

— Империум, который я со временем построю, будет столь великим и блистательным, что эта церковь покажется тебе лачугой бедняка, — пообещал Император. — А теперь нам пора в путь.

Урия послушно пошел вдоль нефа, но на сердце у него было тяжело: он понимал, что когда-то решил изменить свою жизнь, руководствуясь неверным истолкованием событий или, что еще хуже, ложью. Идя за Императором к дверям притвора, он еще раз взглянул на потолочный свод, вспоминая проповеди, которые он читал в этом храме, паству, жадно внимавшую каждому слову, и добро, которое эта церковь несла в мир.

Внезапно он улыбнулся. Даже если в основе всей его жизни и веры была неправда, это не имело значения. Он верил в то, что видел, и пришел в храм с открытым сердцем, опустошенным горем. Благодаря этому Дух Божий вошел в его душу и заполнил пустоту любовью.

Сила веры именно в том, что она не требует доказательств. Достаточно просто верить.

Он посвятил свою жизнь Богу и сейчас не чувствовал горечи, даже зная, что судьбой его управлял слепой случай. Он проповедовал любовь и прощение, и никакие умные слова не заставят его сожалеть об этом.

Дверь притвора была все еще открыта; они пересекли холодное помещение, и Император распахнул главные двери церкви.

Внутрь ворвались воющий ветер и струи дождя, и Урия плотнее запахнулся в ризу, чувствуя, как промозглая ночь тысячами ледяных игл вонзается в тело. Он оглянулся на алтарь своего храма и увидел, что порыв ветра загасил последнюю свечу, еще горевшую у часов судного дня.

Церковь вновь погрузилась во мрак, Урия вздохнул, сожалея, что последний свет в храме угас. Порыв ветра захлопнул внутренние двери, и он последовал за Императором в ночную тьму.

Дождь немедленно промочил одежду до нитки, удар молнии озарил небо голубым электрическим сиянием. Сотни воинов стояли, выстроившись в шеренги, перед церковью: это были те самые свирепые гиганты в устрашающих доспехах, которых Урия последний раз видел в битве при Гадуаре.

Несмотря на ливень, они стояли не двигаясь, и дождь неумолчно барабанил по блестящим пластинам брони, пропитывая влагой алые плюмажи на шлемах. Доспехи, как заметил Урия, за прошедшее время были усовершенствованы: теперь плотно прилегающие друг к другу пластины искусно сработанной брони закрывали все тело воина, защищая его от прихоти стихий. Огромные ранцы за плечами воинов отводили избыточное тепло через специальные отверстия, над которыми, подобно дыханию, клубился пар. В руке каждого воина был факел, и под дождем пламя шипело, рассыпаясь искрами. За плечами у них были огромные ружья, и Урия содрогнулся, вспомнив смертоносный залп, прогремевший, подобно громовому раскату перед концом света, и унесший жизнь стольких его товарищей.

Император набросил длинный плащ на плечи Урии, и в то же время несколько воинов с огненными копьями наизготовку шагнули к церкви. Урия хотел было возразить, выступить против того, что они намеревались сделать, но понял, что это не поможет, и слова протеста замерли у него на губах. По его лицу, смешиваясь с каплями дождя, текли слезы, а языки пламени, вырвавшиеся из оружия воинов, уже перекинулись на крышу и стены церкви. Витражные стекла разлетелись от выпущенных гранат, которые с глухим гулом детонировали внутри церкви, и крыша полностью скрылась за стеной голодного пламени.

Из окон повалил густой дым, и дождь был бессилен усмирить разрушительную силу огня. Урия плакал, вспоминая чудесную фреску и тысячи лет истории, гибнущие у него на глазах. Он обернулся к Императору, лицо которого озаряли всполохи пожара.

— Как ты можешь творить такое? Ты говоришь, что цель твоя — добиться торжества разума и взаимопонимания, но сейчас ты уничтожаешь знания, хранимые веками!

Император посмотрел на него сверху вниз:

— О некоторых вещах лучше забыть навсегда.

— Тогда я лишь надеюсь, что ты знаешь, какое будущее ждет мир, лишившийся религии.

— Знаю, — ответил Император. — Это будущее и есть моя мечта. Империум Человека, существующий без помощи богов и высших сил. Галактика, объединенная вокруг Терры — ее сердца.

— Объединенная галактика? — переспросил Урия, уже не обращая внимания на горящую церковь. Он, наконец, начал понимать масштабы притязаний Императора.

— Именно. Единение Терры закончено, и настало время восстановить власть человечества над звездами.