Роман Караваев - Инверсия

— Сравниваем, — педантично потребовал Шурик.

— Ну вот, а вы сомневались! — Сашка довольно хмыкнул. Ему попалась самая длинная спичка. — Судьба всегда выбирает достойного.

— Смотри, не лопни от тщеславия, — съязвил Пономарёв. — А то погружаться будет нечему. Давай уж, отправляйся. Первопроходимец!

— Не завидуйте, ибо истинно! — Пысин гордо задрал подбородок и возложил руки на пульт. — Отойдите к дереву. Не засоряйте рабочее пространство. Ставлю таймер на пять минут. Ждите.

Саков и Пономарёв неохотно отодвинулись в сторону. Они с повышенным вниманием наблюдали, как Сашка завершает последние приготовления. Наконец, воздух вокруг него заструился, а в следующий миг и Пысин, и детище их совместного творчества с тихим хлопком исчезли.

— Интересно, где он сейчас? — проронил Саков.

— Через пять минут узнаем. — Шурик понимал, что его слова являлись для друга слабым утешением, но он тоже чувствовал себя не лучше. Оставалось только надеяться.

Кобыш самым прискорбным образом прозевал очередную авантюру питерского триумвирата. Он спохватился лишь тогда, когда из поля восприятия его сенсоров выпал Пысин. Некоторое время Дмитрий ещё пытался его найти, но ему это так и не удалось. И всё же он не очень обеспокоился, потому что успел уловить последние слова Пономарёва. Настоящая тревога навалилась позже. Он остро ощутил растерянность мальчишек и сразу же переместился к ним. Приятели понуро сидели под яблоней в зарослях кустов и старались не глядеть друг на друга. Кобыш явился перед ними, подобно демону, алчущему возмездия.

— Ну что, пацаны, — с тихим негодованием выговорил он, — доигрались? Где товарища своего потеряли?

Саков медленно поднял на Кобыша полный испуга взор и не проронил ни слова, а Пономарёв всё же выдавил из себя несколько фраз. По ним выходило, что Сашка отправился в первое пробное погружение, но минуло уже три контрольных срока, а он так и не вернулся. Мальчишки ещё в полной мере не осознали случившегося, но поджилки уже порядком тряслись. Одно дело рассуждать о лихих подвигах, и совсем другое — реально потерять друга. Дмитрий не стал на них давить, наоборот, постарался успокоить и предложил вместо того, чтобы предаваться унынию, устроить мозговой штурм для устранения возникшей неприятности. Парни только кивали, соглашаясь со всем сказанным, но выхода найти явно не могли. Они уже не сидели, пригорюнившись, они тревожно перетаптывались с ноги на ногу, не спуская с наставника виноватых взглядов.

Наверное, тревожное состояние командира почувствовали самые близкие друзья. Сначала его вызвал Никита, потом Маша, а уже после них стали осторожно выяснять, что случилось, Тёрнер, Седых и остальные пилоты бывшей команды испытателей. Кобыш отвечал односложно и напряжённо размышлял о том, что Бородин не мог ошибиться в своих прогнозах. Он всегда просчитывал события на много ходов вперёд. Вот его-то, Андрея, и следовало побеспокоить в первую очередь, спросить у него, как быть дальше.

Бородин отозвался практически сразу, и Дмитрий подивился тому, насколько тот невозмутим. «Ты не знаешь?» — недоумённо спросил он. «Знаю, — ответил Андрей, — и не вижу повода для столь бурных эмоций». «Он вернётся?» — Кобыш немного успокоился. «В определённом смысле он никуда и не исчез. — Мысли физика как-то странно расслаивались, в них ощущалась некая многоуровневость, придававшая им неуловимые оттенки совершенно разных значений, но Дмитрию удалось ухватить лишь самую поверхностную суть. — Он сделал первый шаг». «Не говори загадками. Объясни толком». «Он выбрал свой путь. Скорее всего, неосознанно, но в абсолютном соответствии со своими устремлениями. Ты не смог бы ему ни помочь, ни помешать. Я тебя предупреждал». «Как поступить с пацанами? Они же сейчас невменяемы». «Проводи их домой и оставь в покое. Ты им уже всё сказал. Случившееся они должны пережить в полной мере, чтобы усвоить раз и навсегда — любое деяние предполагает ответственность. Сегодня детство для них закончилось, наступила пора серьёзных экзаменов. Им тоже нужно сделать свой выбор, а это всегда мучительно и чревато ошибками». «Но можно же подсказать и уберечь». «Нельзя. Тогда это будет не их выбор». «Это жестоко, Андрей!» «Нет. Это справедливо». «А Пысин?» «Что Пысин?» «Ну, где он сейчас?» «Не торопи события. Узнаешь. Всему своё время». Кобыш хотел задать ещё несколько вопросов, но Бородин уже отключился.

«Вот так, — подумал Дмитрий, — успокоил старший товарищ! — Подспудно он чувствовал, что физик прав, но какая-то это была неприятная, для него правда, с некоей горчинкой и высокой холодностью. Не нравилось ему оставаться просто бесстрастным наблюдателем, он привык помогать и выручать, вести за собой и разделять с друзьями скорбь. — Ничего я в сегодняшней заварушке так и не понял. Даже эти мальчишки, и то, наверное, разбираются больше, что к чему. Ну они-то — ладно, как сказал Андрей, потихоньку переживут. А вот как мне объяснить родителям Пысина, почему их сын не вернулся из школы? Не взваливать же эту печальную обязанность на Машу. Придётся как-то выкручиваться, гасить всплеск эмоций, отодвигать вполне обоснованную тревогу на задний план, придумывать несуществующие обстоятельства, в силу которых парень не появится дома ещё очень долго. И появится ли вообще? Теперь мне самому предстоит выбрать, что лучше — спасительная ложь или беспощадная правда. А потом надо будет ещё собирать весь наш пёстрый педагогический коллектив и всем вместе мозговать, как исключить подобные инциденты в дальнейшем».

От невесёлых мыслей Кобыша отвлекло лёгкое покашливание. Мальчишки смотрели на него с отчаянной надеждой. Они сразу сообразили, что наставник только что пообщался кем-то ещё более умным, принял решение и теперь пытается облечь его в приемлемые выражения. Потому и прервали его раздумья доступным и довольно тактичным способом.

— Вот что, ребятки, — мягко сказал Дмитрий, — утро вечера мудренее. Давайте-ка сейчас по домам — я вас сам отведу — и больше ничего не затевать. Мы уж сами постараемся разобраться.

— А если Сашка вернётся?

— Если вернётся, его и без вас тут встретят.

— А может, мы всё-таки подождём?

— Нет. — Кобыш был неприступен. — Вас родители дома ждут.

— Его тоже, — совсем тихо обронил Юрка.

— Вот и подумайте на досуге, стоит ли в следующий раз затевать эксперименты, последствия которых непредсказуемы. — Дмитрий обхватил их за плечи и подтолкнул к едва заметной тропке. — А с Сашиными мамой и папой я поговорю без вашего участия.

В возвращении домой есть нечто сакральное. Особенно это ощущается после долгого отсутствия. Всё окружающее, давно изученное и до боли знакомое, воспринимается несколько иначе, в подсознательном сравнении с только что оставленным чужим, но тоже за время пребывания там достаточно освоенным и обжитым, и это сравнение постепенно меркнет и вытесняется узнаванием и предвкушением. Снова дома! Что может быть приятнее и восхитительнее. Только встреча с близкими и любимыми или со старыми друзьями.