Василий Головачёв - Диверсанты во времени (сборник)

Тимофеев сглотнул, продолжая всматриваться в опустевший перекрёсток: вместе с машинами воррихо растаяли в воздухе и люди, а на их месте в земле образовалась воронка неизвестной глубины и диаметром около двух десятков метров.

Тимофеев выдохнул матерное слово сквозь стиснутые зубы, сбросил с плеча тубус гранатомёта. Присел, ещё не осознавая, что случилась беда, снова встал.

В полусотне метров, в противоположной от него стороне, раздался крик:

– Эй, вы где?!

Сержант вздрогнул, оживая, крикнул в ответ:

– Я здесь!

Пауза длилась пару секунд.

– Кто вы?

– Сержант Тимофеев. А вы?

– Майор Летяго. Куда все подевались?!

– Сейчас узнаем, прикройте меня.

Тимофеев откинул шлем «Ратника», бесполезный в данных условиях, и начал действовать. Судьба уготовила ему новое испытание, и послушный воле организм был готов это испытание преодолеть.

Бросок от места расположения до перекрёстка занял не больше пяти секунд.

Осмотрев воронку и не найдя на её ровном дне ничего похожего на трупы сослуживцев, сержант прислушался к раздающимся то там, то здесь голосам пришельцев: они стягивали кольцо вокруг перекрёстка, – позвал лётчика:

– Майор, быстро сюда!

Лётчик не заставил себя ждать. В отличие от Тимофеева он был в лётном комбинезоне и вооружён только «калашниковым».

– Эта хреновина сработала, – торопливо заговорил Тимофеев. – Наверно, перебросила всех куда-то.

– Куда?!

– Узнаем, хорошо бы – в бункер. Надо уходить отсюда, пока нас не зажали.

– Согласен.

Они выбрали маршрут к дому Хуснутдинова и один за другим скользнули на территорию ближайшего коттеджа, не освещённую ни одним фонарём.

Сделали они это вовремя, потому что над посёлком появился вертолёт и завис точно над воронкой, освещая её прожектором, потом начал делать круги над улицами, постреливая по домам из плазменной пушки. К счастью, беглецов он не заметил, иначе пришлось бы принимать неравный бой без особых шансов уцелеть. Хотя Тимофеев и чувствовал, что повоевать ещё придётся.

До бункера добрались благополучно, сумев прокрасться мимо двух воррихо-блокпостов. Спустились через шахту с ротондой в пирамиду центра управления хроносдвигом.

Лётчик Павел Степанович за время отсутствия сержанта и Дины пришёл в себя и ждал гостей, прислонившись спиной к основанию пульта управления и держа в руках автомат. Увидев своих, он расслабился, отложил автомат.

– Витя, ты?

– Я, – усмехнулся майор Летяго. – Такие вот зигзаги.

– Что случилось? Где остальные?

– Ждите здесь! – Тимофеев вытащил из кучи оружия ещё один бластер, бросился в транспортный отсек центра, надеясь увидеть товарищей живыми и невредимыми. Однако его ожидания были напрасными. Транспортный отсек был пуст, если не считать разбросанных по ангару обломков вертолётов, непонятных конструкций и колонн. Людей в нём не было. Зато в огромной грузовой кабине, через которую пришельцы из прошлого переправляли из своего времени грузы в двадцать первый век, торчали половинка вертолёта и часть «крокодила», намертво сцементированные потёками расплавленного пластика. Это были те самые вертолёт и «крокодил», которые полчаса назад красовались на перекрёстке улиц в центре Брендевки.

Тимофеев мысленно выговорил подходящую такому случаю фразу, торопливо осмотрел камеру хроноперехода с погнутыми стенами, вертолёт, весь отсек, никого не обнаружил и вернулся в зал управления.

Лётчики перестали беседовать, майор Летяго встал с корточек, оба посмотрели на сержанта, лицо которого было мрачней тучи.

– Никого, – покачал он головой. – Не знаю, что задумали переселенцы, но их крокодилья машина лежит теперь разбитая в кабине переброса. Вместе с частью вертолёта. Возможно, наши парни погибли… не хочется верить… возможно, машина бросила их во времени… в мезозой… или куда подальше.

Павел Степанович с сомнением посмотрел на него.

– Витя рассказал… Вы в самом деле сбросили бомбу на Шанхай?

– Ракету.

– Там же китайцы…

– Китайцы стали предками воррихо, так что мы только столкнули их друг с другом. Зато не пришлют оттуда к нам своих чистильщиков.

Летяго шибко потёр лоб ладонью, скривил губы.

– Хотел бы я проснуться… Паша рассказал мне подробности… Что будем делать, сержант?

Тимофеев прошёлся по залу, хрустя осколками разбитой керамики и пластика, постоял у пульта, вглядываясь в мерцающие «свечи» и окошки индикаторов. Видеостолб в кольце пультов изредка вспыхивал, отвечая на какие-то команды компьютера, и снова гас.

– Задача прежняя, товарищи офицеры: стоять до последнего! Я наверх, буду стеречь вход в бункер. Как говорится, это не Брестская, но крепость. Воррихо здесь не пройдут! Полезут – вызову вас на подмогу. Майор, переоденься, у нас есть в запасе «Ратник».

Тимофеев двинулся к выходу, но остановился и оглянулся, глядя на раненого:

– Павел Степанович, потерпишь?

– И постреляю, если придётся, – бледно улыбнулся лётчик.

Тимофеев вышел.

Мысли отсутствовали напрочь!

Голова была пустая и звонкая, наполненная призрачным туманом и шёпотом звёзд. Безмыслие напоминало состояние пустоты, которое он научился создавать в себе во время боевых схваток, но отличалось от него большей расслабленностью, отсутствием тревоги и покоем. Правда, длилось оно недолго. В голову пробился посторонний звук, напоминающий хруст сломанной ветки, заставил насторожиться, вслушиваться в насыщенную таинственным движением тишину, Артём попытался встряхнуться и тут же получил удар по голове тяжёлой дубиной.

Сознание помутилось, но не до полной темноты.

Глаза разглядели мерцающие тени, косые грани стен, руки и плечи почувствовали тяжесть костюма, а шея – неимоверную тяжесть головы и шлема.

– Подъём! – раздался в ушах чей-то булькающий грубый голос.

Артём мысленно дал себе пощёчину, напрягаясь до боли в мышцах, шевельнул головой и стал видеть.

Они, все пятеро, находились в тесном помещении с наклонными ребристыми стенами, освещённом пульсирующими фиолетовыми прожилками в потолке. Дина и Эдуард лежали, свернувшись калачиком, Чумак и Турчинский стояли, согнувшись, упираясь руками в стены, сам Артём сидел, опираясь спиной о стену.

– Подъём! – повторил Турчинский, выпрямляясь. – Оружие к бою!

Артём с трудом встал, снял с плеча ремень автомата.