Андрей Круз - Ветер над островами

На дорожку песку с пляжа ногами натащили, скрипит и под подошвами, и под резиновым наконечником трости. Откуда-то запахом пекарни тянет — видать, к раннему утру что-то печь взялись. Они, получается, больше по ночам работают? Да и цены на хлеб тут разные, с утра дороже всего, днем на треть падает, а к вечеру так и вовсе наполовину. А что, все верно, с утра он свежайший, а к вечеру уже черствеет — как за него одинаково брать?

Где-то в городе, в той стороне, где форт, хлопнул выстрел. Револьверный. Затем еще один, еще, к нему винтовочный добавился, потом сразу россыпь — и тишина. Затем опять вспышка стрельбы — и вновь тихо. Тишина долго держалась, минут пять, наверное, а затем раздался свисток — один, второй, потом с хлопком взлетела из форта в небо красная тревожная ракета, зависла на парашюте, залила все вокруг кровавым тревожным светом. Что-то случилось.

Чем дальше, тем больше суеты было. Зажигались огни, по порту пробежали охранники с винтовками, на выходе, в узком проходе между последним пирсом и маяком, натягивали трос, перекрывая выход судам. Проскакал патруль конных объездчиков, прошел скорым шагом десяток местных ополченцев, заняв караул в гавани. Решив не путаться под ногами, я доковылял до яхты и дальше наблюдал за суетой с ее борта. Ну его, так спокойней будет. Если что-то в городе серьезное приключилось, то лучше не путаться у людей под ногами, изображая праздношатающегося.

На судах просыпались, выбираясь на палубу. Начали перекрикиваться, но никто ничего о случившемся не знал. Пытались добиться какой-нибудь информации от ходящего по набережной патруля ополченцев, но те или молчали как партизаны, или сами ничего не знали. Потом поползли слухи, самые разнообразные, но даже на первый взгляд далекие от правды. Часам к трем ночи мне надоело впустую убивать время, и я спустился в каюту, где и заснул, наказав меня разбудить тогда, когда разрешат выход судов из гавани. И на всякий случай револьвер поближе положил к подушке.

С утра, часов в семь, на яхту заявились брат Иоанн с Василем. Пришли целенаправленно ко мне, потребовав разбудить. Но я уже сам проснулся: услышал голоса с палубы. Вид у обоих был сосредоточенный и усталый, одежда в пыли, и пахло конским потом от обоих так, словно они всю ночь скачками занимались. У Василя еще щека пластырем заклеена и предплечье перевязано свежим бинтом.

— Что случилось-то? — спросил я с ходу.

— Пусть кофе дадут, а? — попросил брат Иоанн. — Потом сядем где-то — и я все расскажу.

Кок был рядом, тут же метнулся на камбуз. На пришедших посыпались вопросы оживившегося экипажа, но брат Иоанн все стрелки на меня перевел — мол, «потом у него узнаете».

Кофе появился быстро, и мы с кружками ушли на нос, а Глеб окриком вернул на корму потащившийся было следом экипаж. Присели на фальшборт.

— Так все же? — вновь спросил я.

— Банда Фомы сбежала, — ответил Иоанн.

— Как сумели? — удивился я. — У вас кутузка крепкая вроде, и охрана толковая.

— У них здесь, в городе, еще люди были, — ответил «особист», подув на горячий кофе и осторожно отхлебнув из кружки. — Яхта здесь стояла — «Белая птица», не видел?

— Нет, не обращал внимания.

— Они вчера ушли, днем еще. — Вздохнув, он опять приложился к кружке. — Оказалось, что недалеко: встали в Грязной бухте, это километров десять от города. Болото вокруг, к берегу всего по одной тропе пройти можно, там и не бывает никого.

— Ждали? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил брат Иоанн. — Вечером объездчики забрали трех пьяных матросиков из Тупичка. Скандалили, ругались, девку поколотили какую-то, в общем, все как обычно. Никаких особых злодейств. Ну и доставили их в холодную.

— Не обыскали? — удивился я, предчувствуя продолжение.

— Почему же, обыскали, — ответил вместо Иоанна Василь. — Но одно дело, когда разбойника привозишь, а другое дело — когда пьяницу на ночь, которого с утра пять рублей штрафа всего и ждет. Они и не сопротивлялись, шли послушно, даже извинялись за беспокойство.

— И что?

— Да то, что у них с собой что-то было, — сказал Василь и с силой потер ладонями лицо. — В общем, в кутузке двое объездчиков было, ночная смена, и еще двое их привели. Все убиты. Горла перехвачены, с убитых все оружие с патронами взято. Фому и двоих освободили, того, что показания давать начал, прямо в камере пристрелили.

— А стрельба откуда?

— На выходе столкнулись еще с патрулем, перестрелка была. Тех тоже побили: их еще и на улице засада ждала, с лошадями…

— Лошадей у барыжника днем покупали, — опередил следующий вопрос брат Иоанн. — Тот разве что приметы двоих покупателей запомнил.

— Ага, — подтвердил Василь. — В общем, шесть человек объездчиков положили, наповал. А сами на коней — и на выход из города. Мы тревогу и погоню следом. Почти догнали ведь, но они коней у Грязной бухты побросали и тропой ушли. Преследовали, но они заслоны ставили, меня вот зацепило, и еще одного в грудь ранили. И мы у них одного убили, они даже тело не вытащили.

— Яхтой ушли? — спросил я.

— Яхтой, — ответил он. — С борта их огнем поддержали, загрузили — и отчалили. А мы что, пешком-то? Пока туда-сюда, время и потеряли: яхта у них быстрая.

— В общем, я что пришел, — опять вступил в разговор брат Иоанн. — У тебя теперь судьба во многих местах бывать, так что я тебе их карточки даю… — Он полез в сумку, вытащил оттуда конверт из бурой плотной бумаги, протянул мне. — Увидишь где — сам решай, как лучше. Мы бы допросили, но, в общем, они теперь вне закона, понял?

— То есть убивать можно сразу? — уточнил я, листая фотографии, сделанные в фас и профиль. Я-то их и так помню, но теперь можно будет людям показывать. А пока в каюте повешу — пусть о себе напоминают.

— Убивай, — сказал он. — Не задумывайся.

— А сейчас что?

— А сейчас допросы и опросы здесь будут, так что отдыхай. До вечера ни одно судно из гавани не выйдет. А скорее всего, до утра.

Яхта действительно была быстрой, следовала за «Чайкой» и «Морской лилией», взяв рифы на парусах, и это с учетом того, что днище здорово обросло. Впрочем, у шхун тоже. В каюте я обжился как дома — настолько все стало там сразу удобно и привычно. Вахты по ночам по-прежнему стоял, должность канонира у меня так и осталась, зато отдыхал в поистине царских условиях. В изменении статуса есть свои положительные стороны.

В Бухту пришли почти к самому закату, вследствие чего дежурный по рейду, ввиду отсутствия капитана оного, выделил яхте место «гостевое», а я уже претендовал сразу на постоянное. Пришлось самому на борту ночевать, оставшись за вахтенного, — команды-то пока нет, а временная из ополченцев, получив оставшиеся по договору деньги, разбежалась по домам со всей возможной скоростью, к семьям и хозяйству. В общем, вынужден я был ночь просидеть на палубе. У нас тут вроде и не воруют, но вот гарантировать того, что на пустое судно не заберется матрос с соседнего и не стырит оттуда всякие нужные в хозяйстве предметы, никто бы не смог. Это постоянные причалы, у которых стоят суда местных обитателей, охраняются сторожами, туда не заберешься особо.