Юрий Тарабанчук - Проект Бессмертие

-- Как вы и распорядились, Петр Андреевич! -- вытянулся по струнке Басов. -- До вашего приезда к ней никто не подходил. А охране биозаповедника я в категорической форме приказал не впускать на территорию гражданские машины, одеть костюмы химзащиты и никого из местных жителей и на пушечный выстрел не подпускать к воротам!

-- Хорошо, -- профессор потер тщательно выбритый подбородок. -- Пойдемте-ка, голубчик, глянем, что там у нас.

-- Врач со скорой помощи сказал, что симптомы заразившихся похожи на симптомы бубонной формы чумы, -- доложил Басов, тенью следуя за профессором. В его голосе послышались вопросительные нотки.

Санин, не останавливаясь, иронично хмыкнул:

-- Со стороны, конечно, видней. Вот у вас, полковник, уже больше месяца слабо выраженная красная сыпь на лице. Я-то знаю, что это аллергическое, а докторишка из какой-то захудалой деревеньки на эту сыпь глянет, за голову схватится и сходу определит, что вы, любезнейший, заражены бледной трепонемой, и что у вас венерическая болезнь под названием "эндемический сифилис"!

Басов, принявший близко к сердцу последние слова профессора, нервно сглотнул:

-- Нету у меня никакого сифилиса, Петр Андреевич!

Санин не ответил и поднялся по ступенькам, ведущим в корпус. Перед ним неслышно вырос на пороге пышущий здоровьем толстячок в белом халате.

-- Вы свободны, полковник, -- обернулся профессор к Басову. -- Но не вздумайте покидать территорию объекта без моего особого распоряжения. -- Санин приветственно кивнул своему упитанному заместителю и вслед за ним исчез за дверью корпуса с табличкой, на которой было написано большими красными буквами "ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН!".

Басов уныло проводил глазами профессора и направился обратно к своей волге: телефон полковника беспрестанно трезвонил. Супруга, явно не удовлетворенная разговором со своим благоверным, настойчиво пыталась получить моральную сатисфакцию...

-- Все действительно очень плохо, Петр Андреевич, -- заместитель озабоченно шмыгнул носом и растворился в глубине лабораторного сектора.

Профессор неопределенно мугыкнул и двинулся следом. Подойдя к темной стеклянной стене бокса N 11, он коротко сказал:

-- Дежурный, включите в изоляционном боксе освещение.

Яркий неоновый свет залил машину, стоявшую в центре бокса. С того места, где расположился профессор, водителя видно не было, только рука его с большими крепкими пальцами безжизненно свисала с руля. Пассажир был виден довольно хорошо. Он распластался на сидении с неестественно запрокинутой назад головой. Глаза пассажира были широко открыты и, не мигая, смотрели в потолок.

Санин с профессиональным интересом впился взглядом в бездыханное молодое тело и неожиданно звонко заметил:

-- А ведь докторишка был прав. М-да...

Профессор несколько минут помолчал, погруженный в свои мысли, затем решительно приказал своему заму:

-- Запишите, голубчик, в журнал следующее: результаты предварительного осмотра лейтенанта Сенченко и водителя машины, сержанта... как его там?.. оставьте место, потом впишите, свидетельствуют о том, что они были инфицированы предположительно бактерией чумы с необычайно коротким инкубационным периодом, -- Санин глянул на часы и утвердительно кивнул: -- длившимся не более шести часов. Региональные лимфатические узлы в шейной области визуально уплотнены и значительно увеличены, некоторые до размера крупного куриного яйца. В процесс вовлечена окружающая лимфатические узлы клетчатка, имеющая характерные черты: опухолевидное образование плотной консистенции с нечеткими контурами. Кожа над бубонами синюшная, лоснится. Рядом наблюдаются чумные фликтены - вторичные пузырьки с геморрагическим содержимым. Барьерная функция большей части лимфатических узлов утрачена и размножившиеся в них возбудители проникли в общий кровоток. Генерализированная инфекция, развившаяся вследствие этого, привела к массовому поражению органов и затем к быстрому летальному исходу. Наиболее вероятный очаг заражения - биозаповедник "Зеленая Лужайка", -- профессор ненадолго умолк, хмурясь и кривя губы. Он почти с ненавистью рассматривал тело лейтенанта Сенченко.

Его заместитель стоял рядом, с обожанием поглядывая на Санина и размышляя про себя: "Великий человек, Петр Андреевич. Светило! Все знает, во всем разбирается, вхож в ТАКИЕ места, что другим и не снилось. И цели перед собой ставит любому другому непосильные. С ним не пропадешь, Артюгин!" Внезапно он услышал, как профессор пробормотал: -- Могло бы быть гораздо хуже... невероятно! -- и затем резко повернул к нему голову: -- Распорядитесь приготовить защитные костюмы. Мы идем в бокс.

Артюгин подобрал животик и доложил:

-- Все уже готово, Петр Андреевич.

Санин кивнул и преодолевая внезапно нахлынувший приступ какой-то панической нерешительности, первым шагнул к костюмам. На него это было совсем не похоже. Когда утром ему доложили, что в биозаповеднике произошло чрезвычайное происшествие, Санин этому поначалу просто не поверил. Но после того, как его соединили с фельдшером, и тот сбивчиво обрисовал картину случившегося, он в спешном порядке принялся принимать меры. Профессора, как и полковника Басова, интересовал ответ на вопрос, не поддающийся никакому логическому объяснению. ВСЕ ЕГО СОТРУДНИКИ были привиты от чумы и заразиться они не могли никак. Если только...

Два сотрудника в спецодежде первыми вошли в бокс N 11, разблокировали двери машины и открыли их. Профессор, несуразно смотрящийся в серебристом громоздком костюме, приблизился к водителю и указал на него пальцем, обращаясь к заму:

-- У этого тоже самое. Видно невооруженным глазом, без предварительной пальпации. Сколько у нас свободных камер для глубокой заморозки?

-- Пять, Петр Андреевич, -- донесся сквозь переговорное устройство слегка искаженный голос заместителя.

-- Придется использовать две и заморозить обоих. Грех такой материал жечь.

В этот момент водитель страшно дернулся и вывалился из машины прямо под ноги Санину, конвульсивно сжав рукой сапог стоящего рядом Артюгина. Артюгин побелел:

-- Он живой, живой он!

Профессор как ни в чем ни бывало склонился над распростертым телом, пристально глядя в невидящие глаза парня. Затем он громко приказал, одновременно с этим готовясь сделать прокол на его пальце:

-- Ручкой, ручкой поработайте, голубчик.

Водитель еще раз вздрогнул и затих.

-- Так о чем вы там говорили, Артюгин? -- погруженный в свои мысли, невнимательно переспросил Санин, привычно наблюдая за тем, как кровь заполняет стеклянную колбу. Затем он запечатал первую пробирку с кровью и бережно опустил ее в специальный цилиндрический термос.