Владимир Датыщев - Подчиняя вселенные

— Я могу проделать такое с каждым, — отметил послушник Ордена.

Обалдевший экипаж молчал.

— Можно я следующая? — спросила радистка.

Первый помощник ревниво заскрипел зубами, но от реплики воздержался. Зачем лишние фразы посреди боевой обстановки.

Капитан благодарно кивнул ему головой, не каждый раз бывший сержант имперского десанта мог сдержать себя в бездеятельной форме.

— По-очереди, дорогие, — провозгласил монах, когда честной народ толпою кинулся к нему в объятия. Конечно, кроме Антона, который не боялся ничего после смерти любимой, душа задыхалась под бесконечной местью, никаких больше чувств, кроме легких опасений. Не за себя — за своих людей! Одна лишь месть влекла его вперед, а там где месть, там страха быть не может, припомнились ему древние стихи.

Одна лишь месть влекла его вперед,

Один лишь вздох, один удар по гарде,

И пусть заглохнет старый пулемет,

Он принесет огонь в своей кокарде.

Не будет боли, страсти и любви,

Ведь там, где месть, там страха быть не может,

Хоть не отмоешь руки от крови,

Врагам ни бог, ни дьявол не поможет.

И ты вперед идешь сквозь боль и мрак,

Бросая трупы в бездну пепелища,

Ты отомстишь, падет последний враг,

И на чужих руинах ветер лишь засвищет.

Затворник понимающе смотрел на Клипарда, даже не делая попытки подойти, когда последний из успокоенного экипажа очутился на своем месте и занялся привычной работой.

— Теперь мне предстоит самое сложное, — констатировал монах, весь его вид просто таки дышал решимостью и отвагой.

Все уставились на него, будто на мессию.

— Я хочу выйти в открытое субпространство, — провозгласил Паладин.

В рубке повисла мертвецкая тишина. Никто не осмеливался даже дыхнуть.

— Не городи чепухи, — попробовал осадить Стигнея Антон. — В подпространстве человек выжить не может!

Затворник с немым укором посмотрел пилоту в глаза. Некоторое время они буравили друг друга взглядами. Наконец, коричневые очи Клипарда сдались перед черными, как обсидиан зрачками монаха.

— Я ведь говорил, — победно провозгласил Затворник, что являюсь не совсем человеком! Скорее, его до невозможности улучшенной копией. Выжить в субе не настолько сложно, и ты скоро сам в этом убедишься, — обратился он к Антону.

— Мы организуем тебе самый лучший скафандр, — вскочил со своего места командир корабля. — Боцман!

— Ай, сер, — ответил вояка, также приподнимаясь со своего места. Он сегодня, видимо, старался доказать, насколько является дисциплинированным бойцом. — Чем могу…?

— Не надо, — прервал его монах. — В скафандре я не смогу проделать и трети необходимых движений. Дайте мне только шлем и запас воздуха на два часа. Несмотря на обильное использование кислорода, поскольку буду дышать раз в пять быстрее, чем обычно, думаю, что справлюсь за двадцать минут. На всякий случай можно подбросить также дополнительную капсулу для верности.

Ува почти бесшумно бросился к резервному шкафу для аварийного выхода в открытый космос и протянул выуженные оттуда серебряный гермошлем и две капсулы с химическим составом, на котором красовались черные «3,5 часа».

— Спасибо, — поблагодарил боцмана монах, осторожно, чтобы не зацепить свой опять появившийся в момент опасности зеленеющий ореол, напяливая шлем на голову и подсоединяя к нему воздушную капсулу.

Только соприкоснувшись с гибкой тубой из металлического шлема, баллон сразу же поменял цвет. В нем начались химические реакции, соединялись полезные составы, сам сосуд немного раздулся и, будто подкачивая полезный состав ко рту новоиспеченного Паладина, едва слышно задышал, сокращаясь и расширяясь своим флаконом.

— То-то же, — довольно прошипел Стигней, направляясь в сторону центрального шлюза и вытаскивая на ходу своего смертоносного спутника.

— С богом, — ритуально послал его вдогонку Бибул.

— С чертом, — откликнулись другие члены экипажа, наблюдая, как из шлюзовой камеры выходит игрушечная копия монаха и, ритмично взмахивая конечностями, приближается-подплывает к спрутам.

Подпространство вскоре закипело, вздыбленное сотнями щупалец. Они, переплетаясь друг с другом, сталкивались и разлетались в разные стороны. Живая плоть постоянно ускользала от них, находя бреши во вражеской защите и норовя ударить пекущим жалом. Мелкие зеленые всполохи зачастили тут и там. Казалось, Стигней одновременно находится во множестве мест, то с одной, то с других сторон плавно отлетали вдаль отрубленные извивающиеся отростки.

— Первый ушел! — радостно заорал Джумас, подпрыгивая на стуле и забыв, видимо, о своей прошлой ревности.

Действительно, монаху удалось приблизиться к противной, покрытой роговыми наростами и толстыми бородавками роже одного из чудовищ. Тотчас же ослепительно зеленый свет раскромсал субпространственному животному оба глаза.

Из образовавшихся ран хлынул дым, служивший твари кровью. Она бессильно опустила свои щупальца и медленно отлетела от места схватки. Товарки павшего исчадия радостно запели что-то, их громогласное, очень приятное на слух пение прошло даже сквозь непроницаемые звуковые фильтры и люди забились в экстазе.

— Записывай, — охнул компьютеру Антон, откидываясь на сидение и почти сползая на пол.

— На женщин такое не действует, — хмыкнула в динамиках Катти. — Не зря некоторые ученые называют этих созданий космоса сиренами. Вам бы, товарищи, уши воском залепить!

Но ее никто не слышал.

А в подпространстве тем временем разыгрывалась драма. Для монстров, конечно! Почти все уцелевшие спруты рвались в попытках отпотчевать за тремя уже павшими собратьями.

Затворник, упорно вился вокруг них, разя по сторонам своим смертоносным побратимом.

Божественное пение почти утихло, и мужской экипаж смог отдышаться. В просторе витали только три уцелевших твари. И одна из них на всех парах неслась к их кораблю. Вслед за нею летел, размахивая крутящимся, словно пропеллер, мечом, Стигней. Но он катастрофически не успевал.

— Нам пиз… — констатировал боцман, но резкий окрик капитана заставил его заткнуться.

— Приготовить орудия! — Антон старался проигнорировать вздувшиеся от возбуждения криком созданий субпространства штаны. — Наводчик и артиллеристы — на готовь!

— Ай, сер, — дружное трио громогласно рыкнуло в свои микрофоны.

— Что же его сюда влечет? — спросил Клипард. Затем, вспомнив что-то, он стремглав бросился из рубки.