Дэн Абнетт - Возвышение Хоруса

– Нет. Совсем нет. От него пахло маслом, очень приятным и чистым.

– А ты не можешь представить ему меня? – попросил Каркази.

За дверью послышались шаги, затем кто-то окликнул его по имени.

– Гарви?

Локен оторвал взгляд от лезвия меча и посмотрел на решетчатую дверь. На пороге фехтовальной камеры показался Неро Випус. Он был в черных брюках, сапогах и свободном жилете, так что изувеченная рука сразу бросалась в глаза. Обрубок конечности был помещен в сосуд со стерильным раствором, а раненому сделали инъекцию наносыворотки, чтобы через неделю пришить аугметический имплантат кисти. Локен даже увидел шрамы, оставшиеся от цепного меча, когда Випус ампутировал себе руку.

– Что тебе?

– Кое-кто хочет тебя видеть, – сказал Випус.

– Если это еще один проклятый летописец… – возмутился Локен.

– Нет, – качнул головой Випус– Это капитан Торгаддон.

Неро отодвинулся в сторону, и Локен деактивировал запирающее устройство камеры. Манекены с тяжелыми мечами замерли, верхняя часть купола над камерой поднялась и слилась с потолком, а нижняя полусфера трансформировалась в пол палубы, закрытый холщовым матом. В тренировочную комнату вошел Тарик Торгаддон, одетый в простую рабочую форму и длинную серебристую кольчугу. Обрамленное черными волосами лицо было мрачным. Заметив, что Випус не собирается входить, Торгаддон усмехнулся, сверкнув превосходными белыми зубами.

– Спасибо, Випус. Как твоя рука?

– Подживает, капитан. Скоро будет отремонтирована.

– Это хорошо, – сказал Торгаддон. – Пока приходится вытирать задницу другой рукой, не так ли? Продолжай в том же духе.

Випус рассмеялся и ушел.

Торгаддон тоже хохотнул над собственной шуткой и сделал несколько коротких шагов, чтобы оказаться лицом к Локену, стоящему в центре холщового мата. Перед открытой стойкой с оружием он остановился, выбрал боевой топор на длинной рукоятке и на ходу со свистом рассек воздух.

– Привет, Гарвель, – произнес он. – До тебя уже дошли слухи?

– До меня доходит немало разных слухов, сэр.

– Я имел в виду тот, что касается лично тебя. Защищайся.

Локен бросил тренировочный меч на стол и быстро вытащил из ближайшей стойки табар. И рукоять, и лезвие оружия были из стали, а режущий край имел резко выраженный изгиб. Локен поднял его в защитную позицию и встал перед Торгаддоном.

Торгаддон сделал ложный выпад, а затем атаковал двумя сильными рубящими ударами подряд. Локен отразил их черенком табара, и в фехтовальной камере заметалось звонкое эхо. Мрачная усмешка не сходила с лица Торгаддона.

– Так вот, этот слух… – продолжал он, пытаясь обойти противника.

– Этот слух, – повторил Локен. – Можно ли ему верить?

– Нет, – бросил Торгаддон, но при этом злобно усмехнулся. – Конечно можно! Или не стоит… Нет, все верно.

Он громко рассмеялся над своими словами.

– Это забавно, – заметил Локен.

– Тогда заткнись и улыбайся, – прошипел Торгаддон.

С этими словами он бросился вперед и нанес два необычных перекрестных удара, которых Локен не смог отразить. Ему пришлось перекатиться в прыжке и встать, широко расставив ноги.

– Интересный прием, – сказал Локен, кружа вокруг и небрежно покачивая табаром. – Могу я спросить, твое ли это изобретение?

Торгаддон довольно оскалился:

– Этим выпадам меня научил сам Воитель.

Он сделал несколько шагов, потом повертел топор в пальцах одной руки. В неярком свете верхних ламп, висящих над площадкой, лезвие хищно блеснуло.

Внезапно Торгаддон остановился и направил острие топора в сторону Локена:

– А ты сам-то хочешь этого, Локен? Терра, я сам рассчитывал на тебя.

– Сэр, я польщен и благодарю вас.

– И мое намерение получило поддержку Экаддона.

Локен недоуменно поднял брови.

– Ну, ладно, Экаддон этого не одобрил. Он ненавидит тебя до мозга костей.

– Это взаимно.

– Верно, мальчик, – взревел Торгаддон и бросился на Локена.

Локен отбил выпад и контратаковал, заставив Торгаддона отступить к самому краю мата.

– Экаддон тупица, – крикнул Торгаддон. – И он чувствует себя обманутым после того, как ты первым добрался до самого верха.

– Я только… – хотел ответить Локен. Торгаддон поднял палец, призывая его к молчанию.

– Ты добрался первым, – сказал он, теперь уже вполне серьезно. – И ты сумел разобраться. Экаддон пусть катится подальше со своим недовольством. Но Абаддон действительно тебя поддержал.

– Первый капитан?

Торгаддон кивнул.

– Твое поведение произвело на него впечатление. Ты сразил его наповал. Слава Десятому. И Воитель принял решение.

Локен окончательно опустил оружие.

– Воитель?

– Он хочет тебя видеть и сам поручил мне это передать. Он одобрил твою работу. Он восхищен твоим чувством чести. «Тарик, – сказал он мне, – если кто-то и способен занять место Сеянуса, то только Локен». Вот так он и сказал.

– В самом деле?

– Нет.

Локен уставился на Торгаддона. Тот шел ему навстречу и вертел топор высоко над головой. Локен пригнулся, отступил на один шаг и ткнул в его сторону рукояткой табара, надеясь заставить Торгаддона оступиться и промахнуться.

Торгаддон разразился хохотом.

– Да! Да! Он сказал это. Терра, ты слишком доверчив, Гарви! Слишком доверчив. Видел бы ты свою физиономию!

Локен несмело улыбнулся. Торгаддон посмотрел на боевой топор в своих руках и неожиданно отбросил его в сторону, словно вещь ему наскучила. Оружие с глухим стуком ударилось о холщовый мат.

– Так что ты скажешь? – спросил Торгаддон. – Что ему передать? Ты придешь?

– Сэр, это будет самый знаменательный день в моей жизни! – воскликнул Локен.

Торгаддон с улыбкой кивнул.

– Так и будет, – сказал он. – И вот тебе первый урок: можешь звать меня Тарик.

Существовало утверждение, что итераторы были избраны в процессе более доскональном и скрупулезном, чем отбор кандидатов в Астартес. В положении говорилось: «Один человек из тысячи может стать воином Легионов, но только один из сотни тысяч способен стать итератором».

И Локен мог этому поверить. Кандидат в космодесантники должен был быть крепким, тренированным, генетически восприимчивым и пригодным для усовершенствования. Идеальное строение костей и мышц, которое может быть трансформировано в идеального воина.

Но для того, чтобы стать итератором, человек должен обладать определенными талантами, которые еще нужно было развивать, Интуицией, способностью четко формулировать свои мысли, политическим чутьем и обширными общими познаниями. Последнее могло быть достигнуто, при помощи внедренных устройств или особых лекарств в память можно было заложить сведения по истории, этике, риторике и прочим наукам. Человека можно было научить, что он должен думать и как выражать результаты размышлений. Но самому процессу размышления научить невозможно.