Кэролайн Черри - Козел отпущения

— Как вы произвели на него такое впечатление, лейтенант?

— Я не старался, — осторожно ответил Де Франко. — Мэм, я просто пытался не волновать его и доставить его живым, как было приказано. Но я один имел с ним дело, мы решили, что это вернее всего; может быть, он считает меня чем-то большим, чем я есть.

— Поздравляю, вы неплохо справились.

В этом была определенная доля иронии, он готов был поручиться. Ни одному назтаку не удалось то, что удалось ему, и он ощущал легкое напряжение.

— Да, мэм.

— «Да, мэм». Понимаете, всегда существует вероятность, что вы притащили к нам полного психа. Или эльфы избрали необычный способ заманить нас в ловушку. Или это эльф, который не слишком счастлив оттого, что его связали и подсунули нам, и хочет поквитаться. Вот то, что приходит в голову мне.

— Да, мэм.

Де Франко думал обо всем этом, лицом к лицу с полковником, пытаясь чувствовать себя вольно, как приказала ему полковник. Но ее худое лицо было запечатано и непроницаемо, как лицо эльфа.

— Знаете, чем они заняты в эту самую минуту? Массированной атакой. Лупят по линии фронта около Сорок пятой всем, что у них есть. Восьмая осаждена. Мы пустили в ход авиацию. Они понесли более чем двухтысячные потери, но удары с воздуха не остановили их. Дельта приняла на себя лобовой штурм и отразила его. Были потери. Солдат по фамилии Херз. Из вашей части.

Дибс. О господи!

— Погиб?

— Погиб. — Глаза у полковника были холодные и бесстрастные. — Дошли вести. Я знаю, для вас это не просто статистика. Но именно это происходит. Мы получили два сигнала, исходящих от эльфов. Но не знаем, какой из них действителен. Мы имеем на руках инопланетянина, который заявляет о своих полномочиях, и взят он с немалыми усилиями в том самом месте, где идет атака.

Дибс. Погиб. В воздухе, казалось, разлился холод, в этом безопасном неприступном месте далеко от настоящего мира, грязи, бункеров. Дибс перестал жить вчера. Сегодня утром. Когда-то. Дибса не стало, а мир этого даже не заметил.

— Другие соображения приходят в голову ученым, — продолжала полковник. — Что смертельно их разобидело, Де Франко, так это вот какие слова инопланетянина. «Де Франко сможет лучше меня понять». Вы меня слушаете, лейтенант?

— Да, мэм.

— Поэтому Бюро связалось с секретарем, секретарь связался по переговорнику с генерал-майором, все это было в пятнадцать ноль-ноль вчера, а сегодня в два ночи они напустили на это дело меня. Вы представляете, скольким людям вы утерли нос, лейтенант? И какую тревогу вызывает эта заваруха на фронте?

— Да, мэм.

— Уверена, вы надеялись на награду, а может быть, и на что-то большее, не так ли? Не могу вас винить. Так вот, я взяла это дело в свои руки и перевела вас к себе, потому что я могу так поступать и потому что верховное командование всерьез обеспокоено, как бы этот эльф не отправился к своим эльфийским праотцам, если Бюро будет слишком на него давить и нажимать. Так что давайте по возможности не будем его раздражать. Он хочет говорить с вами. Бюро хочет донести до вас следующее, но я сказала им, что сама дам вам все разъяснения, потому что они начнут заумствовать, а я хочу быть уверена, что вы уяснили суть, — так вот, все очень просто: вы имеете дело с инопланетянином, и вы увидите — не все, что он говорит, имеет смысл.

— Да, мэм.

— Перестаньте да-мэмкать, лейтенант, черт вас побери, просто отвечайте и смотрите мне в глаза. Мы сейчас говорим про общение.

— Да… — Он едва не сказал «мэм».

— У вас есть голова на плечах, Де Франко, это видно из вашего личного дела. Вы сами едва не попали в Специальную службу, вам по-настоящему этого хотелось, верно? Но вам помешал проклятый психоз на почве страха взять на себя высшую ответственность. И страх закончить награжденным — посмертно. Скажете, нет? Он измучил вас, и вы пошли в спецагенты, где можно исполнять чужие приказы и все равно разыгрывать из себя дурацкого героя и что-то себе доказывать, — я права? Наверняка права, у меня тут ваш психопортрет. Теперь я оскорбила вас, и вы сидите и багровеете. Но я должна знать, с чем имею дело. Мы вошли в клинч. Мы несем жертвы. Ну, как, у нас с вами будут трудности?

— Нет. Я понимаю.

— Хорошо. Очень хорошо. Как думаете, сможете вы отправиться в ту комнату, к эльфу, и разговорить его? Точнее, сможете вы принять решение, сможете ли войти туда, зная, сколько всего лежит у вас на плечах?

— Я же не…

— Мне плевать, что вы из себя представляете, Де Франко. Я хочу знать, есть ли вообще в словаре этого эльфа такое слово, как «переговоры». Я поручаю вам быть начеку. Я хочу, чтобы вы сели с ним один на один и просто поговорили. Это все, что от вас требуется. Может быть, благодаря вашему прошлому из этого выйдет какой-то толк. Но не исключено, что, если вы просто будете говорить от имени Джона Де Франко и попытаетесь склонить этого эльфа к соглашению, получится лучше всего. Вы понимаете, когда правительство посылает переговорщика — или кого-то в этом роде, — это личность незаурядная. Эта личность, пожалуй, самый умный, хитрый, прожженный лис, какой у них есть, и он, возможно, передергивает карты. Мы не знаем, что у этого лиса на уме и как он думает, и когда вы сядете рядом с ним, то будете говорить с умом, которому известно о человечестве куда больше, чем нам об эльфах. Вы будете говорить с эльфийским экспертом, который ведет с нами игру. Который внимательно нас изучает. Вам это понятно? Что скажете?

— Я боюсь.

— Это хорошо. Вы понимаете, что мы не посылаем самого выдающегося и опытного человека на двух ногах. И к этому нас этот крайне хитрый эльф вынудил. Вы это понимаете? Пока что он играет на нас как на клавиатуре. И как вы с этим справитесь, а, лейтенант Де Франко?

— Я буду задавать ему вопросы, а ответов буду давать как можно меньше.

— Неправильно. Вы позволите ему говорить. Вы будете крайне осторожны в том, что спрашиваете. Все, что вы спрашиваете, с головой выдает все ваши тайны, как будто вы сами ему их рассказываете. Все, что вы делаете и говорите, связано с культурой. Если он знает свое дело, он выжмет вас, как губку. — Полковник закусила губу. — Черт, вам ведь не справиться с этим, верно?

— Я понимаю, по поводу чего вы меня предостерегаете, полковник. Я не уверен, что я могу это сделать, но я попытаюсь.

— Не уверены, что можете это сделать. Быть может, от этого зависит мир. И несколько миллионов жизней. Ваша команда там, на фронте. Будем говорить об этом так. А вы боитесь и выказываете свой страх, лейтенант; вы чересчур откровенны, черт побери, неудивительно, что вас признали негодным. В вас нет стержня, нет того, к чему можно обратиться, когда я сбиваю вас с толку, а я ведь на вашей стороне. Может, вы и чертовски хороший спецагент, безумно отважный, я знаю, у вас есть награды. А эта ваша боязнь снарядов, может быть, и заставляет вас выкладываться изо всех сил, когда начинает припекать. Хороший ты парень. Честно. Если эльфу нужен образчик человека, мы можем поступить хуже. Просто иди туда, сынок, разговаривай с ним и будь самим собой, вот и все.