Сергей Дмитрюк - Чаша огня

Вилен снова хотел что-то сказать, но я остановил его протестующим жестом.

— За разъяснениями вы можете обратиться к экипажу «Черного Грома». Они подтвердят вам мои полномочия.

На этот раз удивление Эвида было неподдельным.

— Что? Что такое? О каком «Черном Громе» вы здесь говорите? Какая чушь! Они все давно погибли!

— Вам очень хотелось бы этого, но к счастью это не так. «Черный Гром» благополучно сел на планете в сорока километрах отсюда. И капитан корабля, и начальник вашей экспедиции живы, так что вы, Эвид незаконно возложили на себя их обязанности.

Удивление на лице Эвида сменилось смятением. Он обернулся к бледному Вилену, стоявшему за его спиной, но тот не в силах был что-либо сказать. И вдруг Эвид начал меняться прямо на глазах. Он шумно выдохнул воздух и окрепшим голосом громко воскликнул:

— Так что же вы сразу не сказали об этом, Новак?!

Теперь настала моя очередь удивляться. Эвид преобразился до неузнаваемости. Что это прозвучало в его голосе — радость? Невероятно! Я никак не ожидал с его стороны подобной реакции.

— Вы хотя бы понимаете, какую весть принесли нам? Понимаете? — продолжал распаляться он, выходя из тени на свет лампы. — Нет, где вам понять людей, переживших утрату и одиночество! Друзья! — обратился он к ошеломленным добровольцам. — Вы слышали? Он сказал, что «Черный Гром» совершил посадку на планете, что наши товарищи живы. Теперь мы все спасены! Понимаете? Спасены!

Илви крепче сжала мой локоть, недоверчиво косясь на Эвида, который никак не унимался.

— Спасибо вам, Максим! — схватил он мою руку и принялся трясти ее. — Спасибо вам от нас всех! Вы принесли нам радостную весть. Хаим! — обратился он к Вилену. — Что же вы стоите? Нужно всем сообщить об этом!

Мне показалось, в первую секунду Вилен удивился подобному распоряжению, но потом он поспешно вышел из домика, бросив на ходу: «Конечно-конечно!» Вся эта сцена показалась мне странной, и я незаметно вышел вслед за ним. Вилен был уже на середине лагеря. Миновав несколько домиков, он вошел в тот, где жила Мэлис Коил. Из домика Эвида вышла Илви и окликнула меня. Я повернулся ей навстречу, совершенно случайно бросив взгляд себе под ноги и замер на месте. В полуметре от меня на рыхлой почве совершенно отчетливо отпечатались следы подошв Вилена. Правый след выделялся приметной трещиной. Знакомый отпечаток! Я присел, рассматривая его. Так вот кто убил Кэрис! Илви подошла ко мне.

— Что ты там увидел? Максим!

Я быстро выпрямился, собираясь догнать Вилена, но почва неожиданно ушла из-под моих ног. Я раскинул в стороны руки, ища опоры, но они провалились в никуда. Откуда-то издалека до меня долетел чей-то испуганный крик:

— Максим! Что с тобой? Максим!

Илви? Разве это была она?.. Почему так душно? Почему все в тумане? Неужели я попал в болото?..

С трудом обернувшись, я увидел, как какие-то люди бегут ко мне, размахивая руками и что-то крича… Что это за люди? Где я?.. И вдруг все исчезло — пронзительное алое небо погасло, став непроглядно черным, и ужасная боль сдавила мне грудь, наполнила легкие раскаленным свинцом. Я хотел закричать от боли, но не смог. Только беззвучно захрипел и упал лицом в липкую грязь.

Красный туман колыхался перед моими глазами языками адского пламени. Жар, исходивший от него, проходил по телу долгими волнами. Приливы жара то ослабевали, то вновь захлестывали меня удушливой волной, и тогда языки пламени перед глазами становились ярче и злее. Они бились во мне, лизали меня изнутри, и я чувствовал, как кровь закипает в моих жилах. Это длилось бесконечно долго, отзываясь в мозгу тупой настойчивой болью. Хотелось кричать, звать на помощь, но язык ссохся у меня во рту. Я бессильно метался, с ужасом сознавая, что не могу даже пошевелиться…

Вдруг все закончилось. Полнейшая, непроглядная тьма стояла вокруг. Жар сменился знобящим холодом, словно я оказался в ледяной космической пустоте. Я замер, чувствуя близость какой-то опасности. В темноте, где-то в стороне от меня и казалось сверху, что-то шевелилось и ворочалось — что-то большое и неповоротливое. Я до боли в глазах всматривался в темноту, но ничего не видел. Между тем пустота вокруг ожила и заговорила неясными приглушенными шорохами и вздохами. Чьи-то странные голоса тихо переговаривались в ней. Я никак не мог понять, откуда они исходят: сверху?... снизу?.. с боку?... или отовсюду сразу?.. Я тревожно вслушивался в них, и вдруг понял — это вовсе не голоса. Звуки, доносившиеся из темноты, состояли из бессмысленного набора непонятных шумов, шорохов и потрескивания, как если бы кто-то мял в руках металлическую фольгу. Они нарастали с каждой минутой. Неожиданно темнота под моими ногами порвалась, словно, лоскут ветхой материи, и я стремительно полетел вниз сквозь ужасный колодец, свитый из переплетающихся, шевелящихся и пульсирующих щупалец пытавшихся дотянуться до меня, схватить и разорвать на части. Мое падение казалось бесконечным, пока я, наконец, не понял, что неподвижно вишу в каком-то безграничном, лишенном света и ощущений объеме. Страх постепенно прошел. Я почувствовал легкость во всем теле и, оттолкнувшись ногами от невидимой опоры, полетел в неизвестность, паря, словно, в невесомости. Темнота растаяла где-то за моей спиной, и я ощутил себя лежащим на какой-то открытой площадке. Вокруг меня было темно-синее небо, усыпанное яркими белыми звездами, а над самой моей головой висела огромная желтая звезда, сиявшая из таинственных глубин. Как завороженный смотрел я на нее, и перед глазами плыли смутные, словно, отражения на стекле, но удивительно знакомые образы. Они возникали один за другим, и я никак не мог ухватиться за них и понять, что передо мной. Единственно реальной во всем этом хаосе была эта желтая звезда, манившая меня из синих далей.

«Да ведь это же Солнце!» — неожиданно догадался я, но тяжелые свинцовые тучи уже заволокли небо, усыпанное звездами. Серый сумрак растрескался ослепительными извивами молний, и сверху хлынули потоки холодной воды. Дождевые струи хлестали с неба сплошной стеной — настоящий тропический ливень! Такого ливня на плоскогорье Декан не было, наверное, с самого начала растопления арктических льдов. Косые струи дождя хлестали по стеклянной стене гостиного холла Школы ОСО, растекались змеистыми разводами по прозрачной поверхности. Сквозь эту смутную пелену было видно, как ветер неистово треплет кроны платанов и кленов в парке у подножья холма, на котором стояло здание Школы. Серый сумрак царил и в холле, но никто не включал освещения. В глубоких креслах, расставленных перед окном, сидели почти все ребята из нашей группы и задумчиво смотрели на неистовство погоды там, на равнине. Было почему-то приятно и спокойно сознавать, что все это творится снаружи, а не здесь, за надежными стенами летящего над землей здания. Казалось, ничто не могло нарушить этого спокойствия и тишины, быть может, последней спокойной тишины в нашей жизни. Говорить ни о чем не хотелось. Мы, молча, созерцали всполохи молний, думая каждый о своем, но неизменно наши мысли стекались к одному и тому же — нашему будущему. Разбушевавшаяся непогода как нельзя лучше иллюстрировала это будущее. Каждый из нас знал, что впоследствии уже нельзя будет укрыться за спасительными стенами, ведь такими стенами для других людей должны будем стать мы сами. Были ли мы готовы к этому тогда?.. Да, были! Именно поэтому мы собрались здесь все вместе, возможно последний раз в жизни. Наша дружба была нашей силой, давала нам уверенности в завтрашнем дне. Прозрачная стена едва заметно вздрагивала под ударами ветра и воды, взъерошенные кроны деревьев бились в парке за окном…