Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)

— «Чтящие сна», — вполголоса пробормотал Марк, специально для Маддиса и пояснил: — это такое мерзкое плетенье. Оно напрочь лишает человека способности мыслить. Раньше, ещё до начала применения мнемосканов, его использовали «алые» чтобы подавить волю своих подопечных и без хлопот «читать» их воспоминания.

«…проникнуть через которую удалось только потому, что сам Апостол ждал моего «прихода» — «говорила» меж тем Таши. — Ему было очень тяжело, но он старался, изо всех сил старался. Он смог передать мне, что ваш план — его и твой (она в упор посмотрела на Марка) — удался. Всё прошло именно так как вы и ожидали и он оказался «избранным». Он сказал, что чувствует присутствие и других избранных, но пока не знает кто это. Еще он передал, что скоро ему, вероятно, разрешат пробудиться и тогда он сможет передать нам более полную информацию. Это всё».

Таши кивнула в подтверждении своих слов и вновь сосредоточила всё внимание на Касселе.

— Вот оно, — с трудом дождавшись когда девушка окончит свой «рассказ», воодушевленно воскликнул Марк. — Ты понимаешь, дружище Маддис, что это означает?

— Что нам оторвут головы и то, если сильно повезет? — саркастично предположил ведьмак. Его новости Таши ничуть не обрадовали — скорее наоборот! И он никак не мог понять, что же в них такого замечательного находит бывший кон.

Марк же лишь рассмеялся.

— Ох, Маддис, Тартр превратил тебя в неврастеника в каждой тени видящего Тёмного. Как же ты не понимаешь, что всё развивается именно так, как и планировалось изначально. После провала экспедиции к Муушу, валентинианцы явно пошли по тому пути что я и предполагал: они собирают команду, включающую в ребят отсюда, с запретной земли, что явно свидетельствует о немногочисленности направляемой группы.

— Почему? — недоуменно поинтересовался Приор. — Скорее уж наоборот.

— Нет, Маддис, — покачал головой Грегори. — Включение в отряд изгнанных конфедератов исключает участие большого числа бойцов по многим причинам, но главная — секретность. Как ты думаешь, что будет, если большое число людей узнает о захвате изгоев? Какие пойдут слухи, какие предположения? Многие сочтут, что готовится новый Священный Поход — это минимум. А теперь, скажи: нужно ли это Аорону Тэрину? Нужно ли ему поднимать панику, сеять смуту в умах, подогревать интерес к захваченным? И что произойдет после того как выяснится: никакого Священного Похода нет? Люди начнут задавать вопросы, строить предположения и рано или поздно наружу выплывут очень неприятные для Верховного Патриарха детали. А Аорон не может себе позволить подобного, не может допустить чтобы люди узнали о похищении артефактов, но если много народу будет посвящено в детали операции — это окажется неизбежным. Следовательно, вывод напрашивается сам собой: в грядущей операции будет задействовано минимальное число участников — человек сорок-пятьдесят. Как раз столько, сколько нужно чтобы не начали расползаться слухи, и столько чтобы их оказалось достаточно для противостояния опасностям Тартра в тактической перспективе.

— Ты чего-то не договариваешь, — подозрительно сощурившись, заявил Маддис.

— Детали, — легкомысленно отмахнулся Марк. — К примеру, что избавится от пятидесяти свидетелей куда как проще, чем от пятиста — но это ведь и так очевидно.

— Нет, — ведьма задумчиво сощурился. — Есть что-то ещё, что-то кроме этого.

Грегори деланно рассмеялся.

— Тебе не проведешь, так ведь, Маддис?

— Ты ведь нанял меня не потому, что я дурак, — в тон ему отозвался Приорр.

— Верно, — моментально отбросив шутливый тон, согласился кон. — Верно Маддис. Ты совсем не дурак. Потому ты должен понимать, что я не просто так подводил наши действия, наши планы под этот момент. Всё было рассчитано заранее, мой друг. И, по большом счёту ты ведь уже практически обо всё догадался. Разве нет?

Маддис нехотя кивнул. Он и впрямь догадывался о многом, а слова Таши об Апостоле лишь подтвердили его догадки. И всё же он предпочел бы услышать подтверждение своим выводам из уст самого Марка.

Грегори словно бы догадался ою этой невысказанной просьбе:

— Как ты думаешь, — улыбнувшись одними уголками губ, спросил он, — сколько изгоев, когда дело дойдёт до финальной схватки, окажутся на стороне наших противников? Сколько из них, на самом деле мои люди? Можешь поверить — это не только Апостол. Они — наше тайное оружие. Они — те, кто сделают большую часть работы, когда придет время.

— Знаешь, — протяжно и несколько даже печально, произнес Приорр через некоторое время, — однажды нас погубит именно твоя хитрость. Всех нас, и тебя в том числе.

— Ты чересчур мрачен, — беспечно отмахнулся бывший кон. — Пока моя хитрость нас ещё ни разу не подводила.

— Пока, — тут же ухватился за ненароком оброненной слово, ведьмак. — Вот именно что пока! Ты же…

Что он намеревался сказать, так и осталось неизвестно, поскольку именно в этот мгновении произошло то, чего Марк ожидал так долго.

Тихий стон прервал разговор ваятелей. Кассель внезапно приподнялся на ложе, взгляд его лишенных век глаз утратил отсутствующее выражение, затуманивавшая его пелена пропала.

— Сколько я лежал? Сколько?.. — эфф, кашлянув, прервал свой вопрос на полуслове. Он судорожно вздохнул, повел головой и тяжело сглотнул пытаясь прочистить горло, но внезапно его всего затрясло как от сильнейшего озноба он захрипел и ничком повалился обратно на кровать. Таши хотела бросится к эффу, но Марк перехватил её и, отстранив, сам опустился на край кровати больного.

— Не очень долго, старый друг, — Марк потрепал эффа по плечу.

— Сколько? — настойчиво переспросил Кассель.

«Семнадцать дней» — Марк и Маддис одновременно обернулись и посмотрели на Таши, безмолвно ответившую на вопрос эффа.

— Семнадцать дней… — Кассель попытался вновь приподняться, но бывший кон легко удержал его. — Семнадцать… Что ж, — тихонько прошептал эфф смирившись и не пытаясь больше подняться, — могло быть и хуже.

Он обежал глазами комнату, словно бы пытаясь понять где находиться, взгляд его ни на чем надолго не задерживался — просто скользил с предмета на предмет, но в нём уже не было недавнего лихорадочного блеска, он обрёл осмысленность.

— Почему ты ещё здесь? — эфф резко, куда более резко чем стоило в его состоянии, оттолкнул руку Марка удерживавшую его и уселся на кровати презрев собственную слабость. — Почему не оставил меня и не ушел?

В тоне Касселя не было ни следа благодарности или признательности. Гнев — вот что звучало в нем, гнев, холодный и не знающий прощенья.