Уолтер Хант - Темное Крыло

— Проявив милосердие? — спросил Марэ.

— А где же раньше было это милосердие? При С'рчне'е? При А'анену? Даже это высокопарное существо, которое вы спасли на космической базе А'анену, зор Ррит, и тот не захотел воспользоваться этим вашим хваленым милосердием!

— У нас есть возможность примире…

— Миф о примирении, в который кто-то мог поверить при вашей жизни, Марэ, теперь будет развеян. Человечество и зоры не смогут ужиться друг с другом. Это было предрешено.

— Что же еще было предрешено? — спросил Марэ. — Как еще вы намерены использовать людей и зоров в своей игре?

— К сожалению, — на губах Стоуна снова появилась зловещая улыбка, — вы об этом уже никогда не узнаете. Его палец лег на гашетку.

— Прощайте, адмирал Марэ!

В этот момент он заметил фигуру, метнувшуюся к нему из полумрака, и повернул голову. Пока Марэ падал ничком на пол, Стоун уже нацелил свое оружие на нового противника — это был Смит.

Они оба выстрелили одновременно. Многоцветный луч, брызнувший из пистолета Стоуна, словно капсула, охватил тело агента. Стоун, правая часть тела которого за долю секунду расплавились от выстрела Смита, упал на пол.

Смит извивался и дергался, словно все еще пытаясь освободиться из тисков неведомой энергии, терзавшей все его тело. Издав последний нечеловеческий вопль, он тоже рухнул на пол.

Тут же, с ослепительной вспышкой и оглушительным хлопком, взорвалось неземное оружие Стоуна — тысячи его осколков шрапнелью разлетелись по металлическому полу.

Воздух наполнился запахом крови и обгоревшего человеческого мяса.

Ссе'е ХэЙен, сидевший на жерди в своем эсТле'е, занимался медитацией. Его крылья были сложены в позе Покорности Воле эсЛи. Мысленно он находился на парапете Храма, расположенного в двух часах лета от эс'Йен. Дрес ХэШри, настоятель Храма, сидел рядом с ним.

— Прислужник эсГа'у мертв, — неожиданно сказал Верховный Правитель

— Хи Ссе'е? — переспросил Настоятель, сложив крылья в позу Почтения перед Верховным Правителем.

— Да, мой старый друг?

— Почему эсГа 'у Йе не смог одолеть Гьярью кара. Наверное, всему причиной эчипа…

— Гордыня… — сказал Верховный Правитель. — Прислужник Коварного был уверен, что сможет посрамить волю

Всемогущего эсЛи, и стал медлить с исполнением своего злого замысла. Но так же, как в прошлом, он был низвергнут. Однако я уверен, что он еще повторит свою попытку.

— Мы должны быть наготове, — сказал Дрес ХэШри, и его крылья поднялись в положение Приближающейся Опасности.

— Без сомнения, это так, — согласился Верховный Правитель.

Порыв холодного ветра налетел на высокие башни Храма и прикоснулся к оку сознания Верховного Правителя. Защищаясь от него, оба зора закутались в свои крылья, как в плащи.

Суд смог продолжить заседание только через двенадцать часов. Смит был мертв, и не только мертв — его тело подверглось жуткой трансформации: его словно вывернули наизнанку. Труп Стоуна сохранил более или менее обычный человеческий вид.

Опасаясь новых диверсий, заседание перенесли в другую, более охраняемую зону комплекса.

— Если суд позволит, я бы хотел выступить с обращением, — сказал Марэ, когда процесс возобновился. — После этого я готов подчиниться любому вашему вердикту.

— Есть ли у кого-то из членов суда возражения? — спросил Мак-Мастере, глядя поочередно на Росс, Айронсайда и двух членов суда. — Очень хорошо, он опять посмотрел на Айронсайда. — Обвинитель, вы согласны?

— Если обвиняемый согласен принести свидетельскую присягу, руководство флота не возражает против такого обращения.

— Адмирал, клянетесь ли вы, что ваше обращение будет правдой и только правдой? Если да, то да поможет вам Бог!

— Я клянусь, сэр.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Мак-Мастере. — Пожалуйста, начинайте.

Марэ встал и, держа руки за спиной, вышел на середину зала.

— Только что мы стали свидетелями раскрытия зловещего заговора. Я совершенно уверен, что главной целью этого заговора было уничтожение цивилизации зоров. Мне была уготована роль орудия этого разрушения.

Человечеству было вполне по силам справиться с этой задачей. Несмотря на возражения известных кругов, что при этом мы попрали бы собственные принципы гуманизма, большинство из нас, особенно военные, понимали, что от этого зависит наше собственное выживание как цивилизации, и мы можем и должны решить ее. Пренебрегая ограничениями, налагаемыми «стандартными методами» и оковами «традиционной морали», я взялся осуществлять политику, которая могла привести к таким последствиям.

Я делал это только по одной причине: потому что чувствовал, что это единственный путь освободить человечество от бича бесконечной войны с зорами. Я утверждаю, что я имел моральное право и законные полномочия поступать так.

Уважаемый обвинитель подверг это право и эти полномочия сомнению, сделав их предметом данного процесса. Однако для меня никогда не было важно, стану ли я в итоге героем или злодеем. Я знал, что, после того как я начну, обязательно найдутся люди, которые попытаются меня остановить. Добившись строгого выполнения своих приказов и окружив себя преданными офицерами, я обрек такие попытки на неудачу. Кроме того, я ожидал, что зоры будут сражаться со мной как единый организм и что единственным путем к победе будет их полное уничтожение.

Однако события приняли иной оборот. Вместо того чтобы бороться до конца, зоры стали рассматривать эту войну в более широком контексте. Я стал для них мифологической фигурой — Темным Крылом, носителем разрушения. Мой адъютант, капитан Стоун, подвел нас к самому краю бездны: несколько часов назад он назвал эту сторону конфликта «мистической чепухой». Для него все это было всего лишь попыткой объяснить свое поражение, сделать то, чего прежде мы от них никогда не ожидали.

Тем не менее эта «мистическая чепуха» составляет самую суть нашей позиции, моей позиции в отношении зоров. Готовый в свое время пойти на уничтожение зоров как расы и даже стремившийся к этому, я действительно был Темным Крылом — в самом реальном и практическом смысле этого образа. Я могу и сейчас уничтожить зоров. С точки зрения человеческой морали, — он произнес последнее слово, пренебрежительно скривив губы, — я стал неким чудовищем. Но с точки зрения морали зоров я стал героем.

Он опустил голову и довольно долго молчал.

— Однако теперь важнейшим аспектом войны стало то, что мы смогли сделать с зорами. Расширив их мировоззрение, я повернул их к принципиально иным выводам, к тому, что за обломками их прежнего общества для них открывается новая перспектива развития. По их собственной терминологии, наступил новый момент а'Лиеере-выбора направления полета.