Уолтер Хант - Темное Крыло

— Непонятно, лейтенант, — руки лейтенанта Чжу Ди летали над панелью приборов рулевой рубки. — Возможно, это сгусток какого-то вида энергии… Он назвал число, превышающее годовую мощность энергии, излучаемой Солнцем. Он движется со скоростью примерно в три четверти скорости света и пересечет наш курс примерно… через три минуты.

— Это что, какой-то космический аппарат?

— Непонятно.

— Связисты, вызовите на мостик командира Уэллса и соедините меня с Маре Имбриум.

— У нас нет связи с Солнечной Системой, Пэм, — ответил командир связистов Кит Даннер. — Они не отвечают на наши позывные до особого приказа.

— Проблемы со связью?

— У них есть приказ адмирала сохранять молчание на всех каналах, хотя… — Кит подстроил приборы на своей панели управления, потом приказал подчиненному занять свое место и подошел к креслу пилота. — Как мне представляется, — он указал на экран с трехмерным изображением, — кто-то изо всех сил уже рвется в Систему.

— Две с половиной минуты, — доложил Чжу Ди Чану Уэллсу, который к этому моменту появился на мостике.

— Откуда это появилось? — спросил Уэллс. Пэм уступила ему кресло пилота и встала рядом с Китом.

— По той скудной информации, которую мы смогли получить, вход этого объекта в Систему не зафиксировали ни обсерватория на Ганимеде, ни база на Титане. В Джодрелл Бэнк его засекли через несколько секунд после нас. Он выглядит так, словно… только что появился.

— Но это невозможно! — возразила Пэм. — Космический корабль не может появиться непонятно откуда.

— Тогда я делаю вывод, лейтенант, — сказал Чан, поворачиваясь вполоборота к командиру орудийного отделения, — что замеченный нами объект не является космическим кораблем. Далее. А что произойдет, если этот сгусток энергии ударит в наше защитное поле?

— Не могу сказать на все сто, командир, — неуверенно ответила Пэм. — Я думаю, какую-то ее часть мы сможем поглотить. Если бы она имела малую плотность, то выделилась бы в виде излучения, Но, как я понимаю, она настолько сконцентрирована, что может перегрузить наши поля и…

— Уничтожить «Ланкастер», — закончил за нее Кит, — и всех, кто на нем находится. Притом довольно легко.

— У нас есть три пути, — Чан поудобнее устроился в кресле пилота. Можно попытаться уничтожить неизвестный объект с известными последствиями. Можно пойти рядом с ним и посмотреть, что он будет делать дальше. Наконец, можно просто уйти с его курса.

Чан взглянул на экран, который почти весь был заполнен сверкающим сгустком энергии.

— Вы можете рассчитать его траекторию, лейтенант?

— Он ударится в Луну примерно через две минуты, командир. В самый край видимой стороны.

— Гримальди?

— Именно туда, командир.

— Мы обязаны предупредить их. Кит, вызывайте Гримальди. Нарушайте все приказы, но объясните, что за дьявольщина к ним приближается, если они еще сами об этом не знают.

Неизвестный объект промчался мимо — окутанная туманной дымкой многоцветная полоса, начавшая гасить скорость перед лунной поверхностью.

Сергей стоял в конце комнаты, где заседал суд, и наблюдал за судебным приставом, методично раскладывавшим бумаги перед участниками процесса. Кроме Марэ, Торрихоса, капитана Росс, Айронсайда и адмирала Мак-Мастерса никто не знал, кто он есть на самом деле. Кажется, никто и не заметил, что судебный пристав на последнем заседании сменился.

Смит не знал, что за сюрприз им готовит это утро. Марэ, после недолгих возражений, согласился помочь ему, добросовестно играя роль приманки для того, кто предпримет еще одну попытку покушения на его жизнь. Со своей стороны, Смит своим присутствием давал гарантию, что жизнь адмирала будет под защитой. Адмирал, обычно невозмутимый, выглядел растерянным и задумчивым; все остальные попросту нервничали.

Наконец Мак-Мастере начал заседание и дал слово Айронсайду.

— Пятое и последнее обвинение сводится к тому, что обвиняемый вел себя недостойно своему званию офицера и джентльмена, — Джозеф наклонился вперед, его длинное костлявое туловище нависло над столом, на который он опирался руками. — Должен признаться членам суда, что выдвинуть это обвинение было труднее всего. Его толкование в значительной степени субъективно и требует соотнесения с идеалами службы, выраженными как буквой закона, так и его духом. Важно даже не то, насколько действия обвиняемого соответствовали закону или Единому Кодексу, сколько то, захочет ли Имперский флот взять на себя бремя оправдания таких действий.

Руководство флота решило выдвинуть такое обвинение в связи с почти непреодолимым отвращением к тем средствам, которые использовались в последней кампании против зоров. Санкционировав эти действия, оно неизбежно пятнает свою репутацию. Соответственно, руководство флота заявляет, что оно не может санкционировать любую стратегию и тактику для достижения поставленных целей; что победа в войне, которая велась бесчестным образом, хуже, чем поражение в честной войне. И пусть защита, если сможет, опровергнет справедливость этого утверждения.

— Я готова принять этот вызов, — ответила Линн Росс. — Или, точнее, его готов опровергнуть обвиняемый. Защита просит вызвать капитана Марка Хадсона.

Смит вышел из зала суда и вскоре вернулся, помогая Хадсону дойти до свидетельской трибуны. Хадсон был бледен и морщился от боли, но, проходя мимо скамьи, где сидел Марэ, все же смог изобразить подобие улыбки. После того как он принял присягу, Мак-Мастере жестом предложил ему сидеть во время дачи показаний.

— Назовите, пожалуйста, ваше полное имя и звание, — обратилась к капитану Росс.

— Капитан Маркус Абраме Хадсон.

— В каких отношениях вы состояли с обвиняемым?

— Я имел удовольствие служить под его началом с апреля этого года в качестве капитана звездолета «Бискейн». Я принимал участие во всех операциях флота и руководил штурмом космических баз на Р'х'чна'а и А'анену.

— Часто ли вам приходилось беседовать с обвиняемым?

— Да, капитан.

— Опишите суду, какое впечатление производил на вас адмирал Марэ. Как он вел себя по отношению к своим сослуживцам-офицерам? К своим подчиненным?

— Он всегда обращался со мной соответственно моему званию и должности. Как я мог заметить, точно так же он вел себя и в отношениях с другими офицерами.

— Бывали ли у него вспышки гнева? Доходил ли он до состояния исступления? Может быть, у него на губах выступала пена или он бился в конвульсиях…

— Протестую! — оборвал ее Айронсайд, в голосе которого ощущалось плохо скрываемое раздражение. — Защита превращает допрос свидетеля в балаган.