Аарон Дембски-Боуден - Первый еретик

— Да, Первый капитан, — ответил вместе с остальными Аргел Тал. — Как прикажете.

«Громовой ястреб» Аргел Тала стоял в тени полуразрушенной стены. Этот обожженный остаток строения был почти единственным в пепельной пустыне, последний уцелевший фрагмент здания, которому никогда уже не суждено вновь возвыситься. Капитан прохаживался в обществе Ксафена и своих младших командиров, братьев-сержантов Малнора и Торгала. Отделения погрузились на борт своих десантно-штурмовых кораблей в подавленном молчании.

— Не будет никакого перезаселения, — сказал Торгал. — Этот город — гробница. Здесь нечего отстраивать заново.

— Во многих исторических хрониках упоминается, — произнес Ксафен, — что даже самые просвещенные цивилизации Терры в доимперские времена посыпали землю солью, разрушив город. Ничто не могло там вырасти на протяжении жизни нескольких поколений. Жители побежденного города были вынуждены искать себе новый дом, а не восстанавливать старый.

— Как захватывающе, — начал Малнор.

— Помолчи, — проворчал Торгал, — пожалуйста, продолжай, капеллан.

— Я уверен, что каждый из нас слышит здесь отголоски этих древних событий. Сколько орбитальных бомбардировок мы провели сами? Сколько раз мы бились на развалинах уничтоженных с неба городов? Это было больше, чем просто разрушение. Это было искоренение. Ультрадесантники сделали то, что и намеревались, они стерли с лица планеты любое сколько либо значительное достижение цивилизации Хура. Урок и для нас, и для людей.

Аргел Тал повел группу в открытый грузовой трюм «Громового ястреба». Их подошвы простучали по аппарели.

— Я целился из своего болтера в одного из XIII Легиона, — наконец вымолвил он, — целился в горло. Он постучал по пучку кабелей на гибком многослойном вороте собственного доспеха. — Нажми я на спуск, он был бы мертв.

— Ты не нажал, — ответил Торгал. — И никто из нас. Вот что важно.

Аргел Тал кивнул отделению Седьмой роты, поравнявшись с ними, и надавил на пластину герметизации, активируя поршни аппарели. Гидравлика сжалась, втягивая трап обратно с медленным механическим скрежетом.

— Я не сделал этого, — продолжил Аргел Тал, — но я хотел. После всего, что они сделали с нашим городом. После того, как они стали свидетелями того, как мы преклонили колени в ложном стыде. Я хотел, и я почти сделал это. Я приказал не стрелять, но желал в глубине души, чтобы кто-то нарушил приказ.

Малнор не пошевелился, Ксафен промолчал. Спустя несколько секунд Торгал выдавил неуверенное «Сэр?..»

Аргел Тал вглядывался в слабый проблеск дневного света в щели еще поднимавшейся аппарели. Не говоря ни слова, он ударил кулаком по клавише управления, останавливая закрытие. Капитан двинулся к аппарели, вновь начавшей медленно ползти вниз.

— Сэр? — вновь предпринял попытку Торгал.

— Я что-то видел. Движение вдалеке, на краю северных кратеров.

Его визор менял масштаб и резкость, показывая панораму неровного горизонта. Ничего. Менее, чем ничего.

— Только прах и мертвые камни, — сказал Малнор.

— Я скоро вернусь, — Аргел Тал уже спускался по трапу. Он не прикасался ни к болтеру на бедре, ни к двум клинкам за спиной.

— Капитан, — произнес Ксафен, — мы получили приказ возвращаться на орбиту. Это так важно?

— Да. Там есть кто-то живой.

Женщина брела, пошатываясь, по изуродованной земле. Когда ей под ногу попал выступающий край камня, она беззвучно завалилась вперед, с силой ударившись о землю.

Она так и осталась лежать среди пепла, с хриплыми и неровными вздохами пытаясь найти в себе силы вновь подняться.

Судя по кровточащим ссадинам на ее коленях и ладонях, она проделывала подобное множество раз на протяжении многих дней.

Ее малиновое платье было испачкано и изорвано, хотя оно явно не стоило больших денег и в лучшие времена, когда к нему относились не столь пренебрежительно. Аргел Тал наблюдал издалека, как шатающаяся фигура совершает свое мучительное путешествие через выжженное пространство. Похоже было, что она не придерживается определенного направления, часто разворачиваясь в другую сторону и делая паузы, чтобы отдышаться после очередного падения.

Астартес приблизился. Голова незнакомки немедленно повернулась к нему.

— Кто здесь? — окликнула она.

Системы шлема Аргел Тала превратили его ответ в механический рык с примесью острого сарказма.

— Кто именно?

Капитан развел свои закованные в перчатки руки вбок, повернув вперед открытые ладони в принятом на Хуре жесте приветствия, лишенного враждебности. Молодая девушка смотрела в его сторону, но не поддерживала визуального контакта. С непонятным выражением она глядела куда-то мимо Аргел Тала.

— Ты один из них, — женщина отшатнулась, но ноги подвели ее, и она снова упала в пыль. Она была моложе, чем поначалу решил Аргел Тал, но воин никогда не умел угадывать возраст смертных. Восемнадцать. Может, меньше. Но никак не старше.

— Я капитан Аргел Тал, Седьмая штурмовая рота, орден Зазубренного Солнца, Семнадцатый легион Астартес.

— Семнадцатый?.. Ты… ты не ложный ангел?!

— Я был в этом мире шесть десятилетий назад, — ответил капитан, — тогда я не был ложным, не являюсь им и сейчас.

— Ты не ложный ангел, — снова произнесла девушка. Она явно была в замешательстве, все так же не взглянув на Астартес, пока вставала на ноги. Аргел Тал подошел на шаг ближе, протягивая руку. Женщина не притронулась к ней. Она даже не заметила ее.

На дисплее за линзами воина моргали приблизительные биометрические данные анализов, но Аргел Талу не было нужды смотреть на них. Состояние женщины было очевидным по ее выступавшим скулам, пятнам огрубевшей бесцветной кожи на теле и конечностям, дрожавшим не от страха.

— У тебя крайняя стадия истощения, — сказал капитан, — а раны на твоих руках и ногах сильно заражены.

Последняя фраза была преуменьшением. Учитывая, насколько была повреждена плоть ниже колен, было чудом, что девушка вообще могла идти. Последствия вполне могли привести к ампутации.

— Какого цвета твой доспех, ангел? — спросила она, — ответь мне, прошу тебя.

Несущий Слово убрал протянутую руку.

— И ты слепа, — добавил воин, — прости, что не заметил этого раньше.

— Я видела, как умирал город, — сказала она, — я видела как он горел в огне, лившемся со звезд. Небесный огонь забрал мои глаза в Судный День.

— Это называется ослеплением от вспышки. Твоя сетчатка, должно быть, повреждена слишком ярким светом. Зрение может вернуться со временем.